[koroleva-serdec]

Название: Два гения
Автор: Ни-Аптерос
Бета: не бечено
Фандом: Наруто
Дисклеймер: не извлекаю
Пейринг/персонажи: Итачи/Неджи
Рейтинг: PG
Категория: преслеш, скорее джен
Жанр: ангст
Предупреждения: ООС, АУ, Неджи ровесник Итачи
Примечания: написано на фест по заявке Итачи/Неджи. По картинке. static.diary.ru/userdir/5/6/7/2/567200/48575862... "Два гения". Альтернатива по отношению к канону: Итачи и Неджи одного возраста. Рейтинг какой хотите
Разрешение на размещение: запрещено

1984 слова

И все-таки Бьякугану не сравниться с Шаринганом, с горечью думает Неджи. Если бы у противника была привычка нападать только из засады, тут да, бьякуган засечет любую искорку чакры. Но Итачи нападает открыто. Он мастер как тайдзюцу, так и ниндзюцу, а от ударов по тенкецу легко уходит благодаря преимуществу в скорости. И Неджи, отбивая атаку за атакой, испытывает нечто сродни отчаянию…
Правда, до того лишь момента, как на ум приходит опробовать новую технику. Небесный Вихрь.
Итачи сносит на несколько метров, и Хьюга на пару мгновений чувствует ликующий поток силы, со скоростью света проносящийся по жилам. И это лучшее, что он испытывал за свои пятнадцать лет.
И еще ярче этот миг становится оттого, что Учиха Итачи, отбросив с лица растрепавшиеся волосы, во все глаза смотрит на него. Своими, блестящими черными глазами, а не шаринганом, потому что от неожиданности концентрация безвозвратно утрачена.
Неджи глубоко выдыхает, чтобы стереть с губ тень торжествующей улыбки, и отпускает дзюцу Вихря. Жгучие потоки чакры тают, опадают к ногам голубыми искрами.
- Впечатляет, - произносит Итачи, не дожидаясь рвущегося наружу вопроса «Ну как?». Он, конечно, знает, что Неджи не опустится до подобного. Но также он знает, что Хьюге очень хочется услышать его мнение.
Неджи улавливает оттенок уважения в обычно бесстрастном голосе и первое, что он чувствует – это свинцовая усталость. Но она вызывает лишь удовлетворение: тренировки с Учихой по определению не могут быть легкими, и это не может не радовать. Это – смысл.
Многие думают, что все их схватки – схватки равных – приводят к ничьей. Однако это не так. Просто пальма первенства никогда не задерживается у одного на сколь-нибудь значимый период.
В этот раз победа осталась за Хьюгой.

… С самого детства Неджи считался гением. Талантливый, сильный, одаренный… так рано добиться успехов, ну надо же.
И это в какой-то мере искупало тяжесть зеленой печати на лбу. Это поддерживало уязвленную гордость: «Видите… видите!.. Пусть я не из Главной Семьи, зато я сильнее!.. Я горю ярче всех вас!...»
И это утешало, дарило избавление от отчаяния, когда Неджи думал, что рано или поздно наткнется на потолок: ограничитель, навязанный с рождения. Унизительную цепь.
Это помогало смириться. А восхищенные взгляды сверстников грели самолюбие. Хьюга с нетерпением ждал того дня, когда он окончит Академию и приступит к настоящим миссиям.
А потом он однажды столкнулся с Итачи.
Гений другого клана, клана Учиха. Всегда серьезный, спокойный мальчик с внимательными, слишком пристальными черными глазами. На тренировках он никогда не смотрел, как делают остальные, не пытался себя с кем-то сравнивать. Просто повторял движение: раз, другой, третий… И движение становилось совершенным.
Итачи всегда сидел в одиночестве, и все попытки других детей сблизиться с ним дружелюбно и вежливо избегал.
Надменный, высокомерный придурок…. Что он себе воображает?..
Неджи было тяжело находиться с ним даже в одном кабинете. Да, это трудно: признавать, что ты долго был единственным на своей вершине, и вдруг ни с того ни с сего рядом появляется равновеликий. Просто и безо всяких усилий он становится с тобой на одну ступень. Это обидно, но Хьюга был достаточно умен, чтобы преодолеть обиду. В конце концов, это неизбежно. А появление достойного соперника дает еще больше стимулов к росту.
Больней всего жгло, что у Учихи не будет никаких потолков. И со временем он уйдет в заоблачную высь, а Неджи так и останется внизу, придавленный свинцовыми гирями печати и долга.
Может именно поэтому и дня не проходило, чтобы они не сражались. О нет, задирать друг друга – это было ниже их достоинства. Свои драки оба гордо именовали поединками. Естественно, лишь с целью выяснить, чей геном сильнее. А в качестве повода прекрасно проходили подзуживания остальных ребят, всегда падких на хорошее зрелище.
Неджи до сих пор помнил, как Учиха заламывал бровь и без того черные глаза темнели от ярости, когда чьи-нибудь глупые слова задевали его всерьез – нет, не насмешки, как можно, только нелепое восхищение. Смотрел он в такие моменты только на Неджи. И Хьюга находил в этом странное удовлетворение.
Они сходились раз за разом и победа кочевала из рук в руки.
И вместе с осознанием роста собственной силы где-то внутри жил страх, что рано или поздно черные глаза обратятся на кого-то другого, когда Неджи достигнет предела длины своей цепи. Страх оказаться слабее.
Больше всего Неджи боялся, что их поставят-таки в одну команду. Тогда этот страх унижения будет с ним постоянно, и он прекрасно осознавал, что это бесповоротно отравит ему жизнь.
Однако учителя распорядились по-другому.
И облегчение и благодарность через некоторое время переросли в горькое понимание, что стало только хуже.
Теперь было не с кем бороться. А осознание превосходства над товарищами по команде было слишком жалким. Эти дети… их потенциал был гораздо меньше. И победа над ними давалась до обидного легко.
На два года Неджи словно погрузился в сон. Изматывающие тренировки, многочисленные миссии, отдаление от товарищей.
Кажется, теперь уже о нем думали: надменный выскочка.
Хьюга часто приходил в одиночку на пристань и смотрел на воду. Озеро меняло цвет от сапфирово-синего до черного, а на рассвете – пепельно-серого. Вода никогда не была его стихией, но она приносила странное умиротворение. Голова пустела, и можно было без единой мысли наблюдать, как отражения птиц скользят по отраженному небу. На сердце становилось легко. Не было давления ни завистливых, ни восхищенных взглядов, ни огня печати, ни молчаливых теней клана, ни гнета силы. Ни-че-го.
Только отраженные птицы в отраженном небе.
Это было лучшее на свете место.
…В тот день солнца не было, и легкое покрывало светлых, совсем не дождевых облаков дымкой затягивало все небо.
На причале стоял мальчишка лет шести-семи с до зубовно скрежета знакомым гербом одного из сильнейших кланов Конохи на одежде.
Неджи замер в нескольких метрах, по-прежнему оставаясь незамеченным: выучка шиноби. Что здесь делает этот ребенок?..
Мальчишка отбросил со лба непослушную челку, и его руки замелькали, складывая печати.
Кабан, Змея…
- Катон, Гокакью-но-дзюцу!..
Огромный огненный шар на пару мгновений завис над озером и плавно потух. Мальчик на причале тяжело дышал, опершись ладонями о колени, а Неджи замер, все еще не в силах поверить в увиденное…
Техника такого уровня…
- Саске!..
Этот голос он узнал бы из тысячи. Хьюга крутанулся на пятках, чтобы встретиться с внимательным взглядом черных глаз.
Тонкая бровь взлетела, как в старые времена. Казалось, где-то на периферии замелькали искры напряжения. А может просто сам собой активировавшийся бьякуган улавливал мельчайшие разряды чакры. Черные глаза переплавились в красный, и время словно перестало существовать. Лишь мышцы звенели от предвкушения драки.
- Они-сан?.. – удивленный детский голосок разбил мгновение. Все внимание Учихи разом обратилось к мальчугану на пристани, точно Неджи здесь и не было.
- Пора домой. Ужинать, - в безупречно-ровном голосе мелькает что-то такое, что Неджи кажется, что он ослышался. Недоверчивый, ищущий взгляд – нет, так и есть. Тепло?.. У этого задавалы?..
- Ты хорошо постарался.
Малыш даже розовеет от удовольствия, хватаясь за протянутую ладонь:
- Правда?
- Правда.
Итачи невозмутимо проходит мимо Хьюги, как мимо пустого места, и это разносит умиротворение в клочья.
- Учиха!..
Не обернулся, но замер.
- Я тренируюсь в этом лесу. На север, километра три.
Саске тревожно оглядывается на незнакомого подростка-шиноби. Брат молчит несколько секунд, а потом передергивает плечами. Неджи яростно закусывает губу и исчезает, сложив печати перемещения.
Саске дергает брата за рукав:
- Кто это был?
- Да так.
Маленькому Учихе мерещится тень улыбки в темных глазах.

Чертов Итачи, конечно, не приходит. Ни через день, ни через два. И снова миссии-тренировки-миссии. Тренировки теперь в поместье – отец хочет дать ему как можно больше. И Неджи чувствует, как сила глаз меняется, трансформируется, направляемая в нужную сторону. Растет. Хьюга хочет покорить свой геном. Приручить его. И вскоре тренировок с соклановцами становится мало. Не потому что легко победить – потому что известны возможности.

Облюбованная когда-то поляна встречает цветением старых яблонь. Запах дурманом растекается в густом, медовом воздухе, и хочется улыбаться.
Голос знаком до боли, голос пропах яблонями, голос спокоен:
- Да.
Неджи замирает, не оборачиваясь.
- Что – «да»?
- Красиво.
И Неджи все-таки улыбается.
Тренировочный бой затягивается до глубокой ночи. Они возвращаются в Деревню неторопливо, ни о чем в особенности не разговаривая, и темнота прячет чуть заметные довольные усмешки.
Над головами раскинулась звездная, теплая ночь, пропитанная запахами трав и влажной земли.
Уже у самого перекреста, на котором их пути расходились, Неджи спросил:
- Кто научил тебя пользоваться шаринганом?..
Ответ последовал миг спустя, и в ровном голосе вновь, как тогда, мелькнула тень тепла.
- Шисуи.

Прошло два года, с тех пор, как Итачи вступил в АНБУ, и он постепенно начинал понимать, что начинает загонять себя в угол. Бесконечные собрания клана, где недвусмысленно намекали на возможность захвата власти в Конохе, и бесконечные задания Конохи. Тренировки с Шисуи, беседы с отцом, миссии – Итачи чувствовал, что близится предел: физический и моральный. Он уже не мог уделять много времени Саске, он по возможности сократил встречи с лучшим другом, он бывал в Деревне всего день-два в полмесяца.
И на плечи давило постоянное напряжение. Стальным обручем стискивало голову, сортировало мысли: дозволенные, недозволенные. Вот что такое ответственность. Перед кланом. И перед Деревней.
Итачи казалось, что он задыхается.
И в то же время, он постепенно привыкал к этой нехватке воздуха, потому что теперь реальность такова. И дальше будет только еще тяжелее.
Кажется, сил не оставалось.
Но ведь он уже знал о своей главной миссии. Он старался не думать об этом, однако рациональная часть рассудка, неотвратимо вытеснявшая все остальные, требовала продержаться. Дожить до последнего усилия и выполнить долг.
Итачи уже давно понял, что называть все размытыми, абстрактными выражениями – единственный способ не сойти с ума.
Не думать о том, что придется совершить, о тех… кого придется устранить, а вот так – выполнить миссию. И называть «враги», «объекты», «цели».
Не семья. Не мама. Не папа…
Це-ли.
И привыкать к этому. Утром за завтраком, когда цель с ласковой улыбкой спрашивает: «Добавки?»
По возвращении, когда цель с неподдельной гордостью говорит: «Что и следовало ожидать от моего сына».
Перед выходом, когда…. - цель-цель-цель, никак иначе!.. - обиженно надувает губки:
- Ты же обещал потренироваться со мной! Обманщик.
Просто очередная миссия.
Он сможет. Раньше же мог.

Хьюга кажется единственной отдушиной. С ним не надо притворяться, не надо разговаривать. Единственный язык – язык тела, брошенного в бой. Самый естественный, самый понятный язык для любого шиноби.
Последнее время Итачи проигрывает чаще – просто сил еще и на это не остается. Но Неджи улыбается еле заметно, торжествующе и неожиданно радостно, и от этого странно легче.
Итачи больше неоткуда черпать сил и решимости. И эти тени улыбок – как часть спокойного, до боли известного мира, в который уже не вернуться, но который как якорь, не дает сорваться.
В такие моменты, когда можно просто сражаться и просто молчать, Учиха даже может не думать.
Не думая, тяжело дыша, упасть в высоченную душистую траву. И знать, что Хьюга так же бездумно разглядывает проплывающие крепости-облака, и касаться своей рукой его руки – просто так, случайно.
Как же это легко – молчать.
Как же это невыносимо трудно.
И Итачи не выдерживает, ломает, корежит теплый летний день и запах липы, и облака, и тяжелое дыхание. Спрашивает негромко:
- Скажи, что важнее… клан… или Деревня?
И накатило разом, волной, бурей, все, что удавалось сдерживать до этого, и Итачи с трудом удерживается, чтобы не нашарить в траве чужую ладонь и не вцепиться в нее, что есть сил.
Голос Неджи спокоен, как море в штиль, и немного растерян. Он не ожидал этого вопроса. Он вообще не ожидал никаких слов. Но прилежно задумывается над ответом.
- Знаешь… мне кажется, одно без другого никак.
А сам думает о том, что у Учихи-то нет потолка. Нет предела. И клан для него – не груз долга, не кандалы. И зачем тогда ему думать, что важнее – ведь ему-то не надо оправдывать жгучую ненависть к своим. К тем, у кого нет ограничений…
Хочется подвинуться ближе, ощутить еще больше горячей кожи рядом со своей, касаться, чтобы знать, ярче чувствовать, что есть тот, для кого ты не вечно на вторых ролях, не заклеймен изначально, для кого ты – равный.
Но Неджи удерживает глупый порыв. Просто дышит глубоко. И старается прогнать темное предчувствие.
Листва качается над двумя мальчишками, отбрасывая кружевные тени. В воздухе реет аромат липы – яблони давно отцвели. В ярко-синем небе лениво скользят огромные летние крепости-облака.

…О резне в клане Учиха Неджи узнает одним из последних, возвратившись в Деревню с миссии в стране Воды. Ему сразу дают джоунина, потому что в Конохе сейчас остро не хватает опытных шиноби.
Об Учихе Итачи, нукенине, преступнике ранга S, в Деревне ничего не известно.