Сенсей (дар небес)

[koroleva-serdec]

Название: Сенсей (дар небес)
Автор:  Армада
Бета: нет
Персонажи: Эбису, Хината, Хиаши Хьюга
Рейтинг: G
Размер: драббл, 1000 слов
Жанр: агнст, джен
Состояние: закончен
Дисклеймер: отказываюсь
Размещение: с разрешения автора. Разрешение получено.
Предупреждение: притча, пафос, присутствуют ОМП, ОЖП.

Никому просто так не дается свобода,
Из нее нет выхода и в нее нет входа.

С. Шнуров


Палец дрожал, чужеземный браслет на худом запястье позвякивал, рыжий мальчишка подпрыгивал, таращил глаза и захлебывался:
- Мама! Мама-мама-мама!
- Перестань, - пухленькая дама слегка покраснела в тон своему дорожному плащу и сильно дернула его за рукав.
- Она, что, слепая? – Не подумав даже уняться, трагически он прошептал.
- Нет, - сгребая его в охапку, мельком глянув, - эта девочка просто… Просто больна.
- У нее, - сглотнул, вылупившись, - у нее же бельма! Эй, ты? Ты, что, слепая?! Эй! Чего молчишь? Немая? Или глухая?
Папа бы знал, что отвечать. Как ответить.
- Я тебя вижу, - едва слышно, потому что губы пересохли. Было душно, солнце жарило, слепило, зря она вышла во двор, отец же запретил, - и я тебя слышу.
- Мама! – Вопль, - она говорит…
- Молодой человек, - раздавшийся из-за ее спины вежливый голос замораживал, - потрудитесь-ка проявить уважение к хозяевам дома.
- Я не у вас дома! - Прежде чем мать успела дать ему подзатыльник, - и не у этой больной!
- Ты в гостях у Конохи, а вся Коноха – наш дом. Неужели твои достопочтенные родители тебе этого не объяснили?
Скривившись, не ответив, мамаша подхватила надувшегося парнишку за плечи и поволокла прочь. Что за наглые типы в этой захолустной деревне! Подальше от них надо держаться, и от этой странной белоглазой девчонки тоже, она же может быть заразна!

Долговязый шиноби, спрятавший волосы под хитаем, проводил их пасмурным взглядом и мягко присел на корточки перед Хинатой, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. Иначе ей пришлось бы задирать голову, чтобы ответить на тихий вопрос:
- Хочешь?
На узкой ладони лежали очки, черные, непроницаемые. Солнечные. Черное солнечное затмение. Одна дужка едва заметно погнулась, пыль испачкала линзы. В них Хината увидела свое отражение и сцепила пальцы в замок так сильно, что костяшки побелели:

- Нет.
Руки спрятались за спину. «Дар - это и ответственность!». Отец кривит губы, видя ее на циновке, упавшую. Вставай, Хината, ты должна соответствовать имени, что тебе досталось, что обрушилось на тебя, как этот удар, который свалил на пол. Вставай немедленно прямо и открой шире глаза, прояви уважение! Повторяй про себя: «человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть шиноби»! Пусть ты и не сын, а лишь дочь, но ты же Хьюга! Хьюга не может…

- Хината, а ты хочешь?

Ты сама, Хината? Губы приоткрылись. «Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать». Если судьба разложит перед тобой на цветастом платке книгу, зеркало, бубенцы, четки, бусы, поварешку, куклу… Очки черные… Одень, девочка, расшитое кимоно, и отправляйся на свою половину, через сад в лепестках убегай, гета постукивают по камням дорожки, по террасе, по ее сосновому полу. Свежему, ароматному, душистому… Хочешь, Хината?

- Жарко сегодня, Хината, - нечаянный ее собеседник бережно поправил ей сбившийся воротник, - как в пустыне. Один мой знакомый мальчик жил в пустыне.
- Там очень жарко, - прошептала она, покраснев со скул.
Как же мальчишке должен был резать глаза солнечный свет среди белых барханов, где ветер гонит волну из песчинок с шорохом.
- Жарко, - согласился, - и солнце слепит. И мальчику было плохо, пока однажды небеса не послали ему в дар тростник, чтобы он построил себе укрытие.
Среди тростника, сочно зеленого, звонкого, звенит ему в тон колокольчик ручья, она улыбнулась.
- Ему повезло, - прошелестела.
- Нет, - возразил неожиданно шиноби и тяжко вздохнул, - когда он сделал стены из тростника, он не смог из них выбраться.
- Почему? - Заглянула в лицо.
- Прячась от солнца, он не оставил ни дверей, ни окон, он построил тюрьму и попал в ловушку.
Она представила прутья, гибкие змейки, что сплелись насмерть, и мальчишку за ними, с всклокоченной головой, с пальцами в мозолях, свернувшегося клубком. Там внутри не было солнца.
Там внутри была душная тихая темнота.
Какой же глупый! Она поджала губу, нахмурилась и осторожно спросила:
- А можно ему было беседку построить из тростника?
- Можно, - краешки губ дрогнули, поползли вверх, шиноби кивнул немного торжественно, - можно было и беседку.
- А дворец? – Моргнув, зачарованно, представляя: зеленое на белом под солнцем.
- Можно было и дворец. Что хочешь можно! - Протягивая снова ладонь, - так возьмешь? Хочешь?
- Спасибо, - учтиво.
Она взглянула снова на свое отражение в темных стеклах, а потом своему собеседнику во внимательные и немного лукавые глаза. «Дар небес», она пальцы разжала, «все что хочешь», судорога рассыпалась, «можно и дворец».
- Нет, - поправила сама теперь себе воротник, - не надо. Оставьте себе.
- Ладно, - кивнул он весело, надевая очки, - оставлю, - подмигнул поверх них, - я не такой смелый.
- Неправда, - почему-то заспорила она и запнулась.

- Хината! Что ты здесь делаешь? Я же велел тебе ждать внутри!
- Хьюга-сан, - почтительно, вставая и выпрямляясь, - это моя вина, я ее задержал.
- Нет, - твердо и быстро, она помотала головой, - я сама.
- Эбису-сенсей, - кристально вежливо так, что скулы сводило, - спасибо вам за заботу о моей дочери, но не стоит вмешиваться.
- Прошу прощения, - поклонившись.
- Всего хорошего. Пойдем!

На рукаве косоде с гербом клана не было ни пылинки. Она прикусила губу, не позволяя себе взяться за крепкую руку. Не так он поймет, подумает: хватается, а ей просто хотелось подержать его за ладонь.
«Дар небес». А что он бы построил?
- В следующий раз жди меня там, где я сказал.
- Да, отец, - облизнув губы, она осторожно осведомилась, - а этот господин - сенсей?
Не сбавляя шага, глядя пред собой, а не на нее, отец предупредил строго:
- Этот господин, Хината, не преподает нашему клану.
- Но он - сенсей? - Против обыкновения она не сдалась.
- Теперь сенсеем, к сожалению, может стать даже тот, кто забыл свою фамилию. Поторопись, мы опаздываем.
Тон его категорически дал ей понять, что разговор окончен.

Но у самых ворот резиденции она обернулась. Сенсей все еще стоял у крыльца среди разномастной толпы, высокий, неподвижный, в черном весь, в очках своих. Все еще стоял и смотрел им вслед, словно чувствуя, словно ждал и, заметив ее взгляд, вскинул руку, и она украдкой, отстав на полшажка от отца, тоже ему помахала.

То, что не стереть, как сильно ни три,
Свобода — это то, что у меня внутри.

С. Шнуров