Милосердие выше справедливости (с)
Название: Исчезнувший идальго
Автор: katsougi
Фэндом: Наруто
Рейтинг: R
Пейринг: Неджи/Итачи
Жанр: немножко фантастики, немножко ангста
Предупреждения: ООС, AU
Размер: макси
Дисклеймер: герои принадлежат Масаси Кисимото
Саммари: Когда прошлое не отпускает, а проблемы решаются кровью. Когда единственный шанс выжить - поверить врагу. И полюбить врага.
От автора: Сиквел к "Династии избранных".
Разрешение автора на размещение его работы: получено
-1- -2- -3- -4- -5- -6- -7- -8- -9- -10- -11- -12- -13- -14- -15- -16- -17- -18-
-19-Хидан обернулся на резкий звук. Ничего особенного, просто птичка вскрикнула и неожиданно взмыла с ветки дерева. Тогда он принял человечье обличье и позвал в сторону:
- Какузу, ну сколько можно? Мы тут ночевать собираемся?
Какузу чуял что-то лишнее в атмосфере. После звонка Юдая вообще подобрался, нашёл отклик своим тревогам. Что-то шло не так после того, как они кинулись на Итачи. Он с самого начала подозревал, что Такеши за рамки выходит, но всё равно пошёл. Пытался спор затеять, как только услышал, что Итачи придётся придержать, а Такеши не услышал даже. Он вообще как одержимый был в последние дни, а на упоминание о чужаке вовсе из себя вышел. Чуть ли не поклялся размазать его по стене. Какузу молча выслушал его излияния и только одно замечание сделал:
- Ты слишком много о нём думаешь.
Какузу тоже думал после того, как Такеши назвал имя чужака. Снова чуял, чем запахло, но следовал указаниям и пока не торопился возражать. Он сам не знал, что несёт в себе чужак. Слишком спокоен, если верить слухам. Доброжелательно настроенный, но всё-таки оборотень, и не абы какой. У всех когда-нибудь заканчивается терпение. У Хьюги, каким бы выдержанным он ни являлся, оно тоже могло закончиться. Когда он с Такеши сцепился, всё равно из себя не вышел. Какузу своими глазами видел каждую деталь битвы. Хьюга держал ситуацию в своих лапах, ни на миг не позволял Такеши перехватить инициативу. Такеши казалось, он ведёт, а вели его, настолько искусно, что Какузу уже тогда видел финал схватки. Мотал на ус, изучал стиль противника и как чуял, что им ещё придётся встретиться. Только когда уже закончено всё было, Какузу развернулся и ушёл. Хидан за ним без единого слова последовал. То же самое видел и помалкивал. Редко когда удавалось заставить Хидана заткнуться. От остро приправленных выражений порой загрызть его хотелось, в самый неподходящий момент, когда тишины хотелось. Но Какузу привык. Более того, нашёл некое очарование в сквернословии напарника, порой обдумывал его новый словесный оборот с крайним любопытством, но никогда не использовал сам.
Какузу думал, с Такеши ещё там покончено, на месте. Чистая победа, к коей стремятся все оборотни – наименьшей кровью заканчивать битву. Хьюга закончил. Могло быть намного хуже, а он каждую секунду себе во благо использовал. Уже в первой четверти боя стало понятно, кто выйдет победителем. Какузу размышлял впоследствии, как бы он поступил, если бы Хьюга с ним встретился. Наверняка, не ринулся бы, не думая о прикрытии тылов. С некоторыми соперниками так просто нельзя. Такеши рассчитывал на ранение противника и на свою физическую подготовку. Редко анализирует, чего Какузу не мог одобрить. Он мог бы даже сам на Такеши кинуться, когда тот на его сестру глаз положил. Ладно бы просто ухаживал, как все люди, а он нахрапом. В конечном итоге, она сдалась и стала нежнее к брату относиться. Какузу только раз у Такеши спросил, что он сделал? Подозревал, что попытался принудить, но сестра тоже не дала бы себя в обиду. Подозрения остались, а острота ситуации сгладилась. Потом Такеши за ней как за принцессой ухаживал. Особенно когда она первенца родила. На самом деле любил. Поэтому Какузу оставил всё так, как есть, и не спрашивал, довольна ли сестра или нет. Не хотел спрашивать, ибо подозревал, что отношения в кругу друзей могут пошатнуться. В конечном итоге, оставил внутрисемейные разборки им с Такеши.
Хидан с самого начала возражать принялся, когда Какузу его вызвал спозаранку. После звонка Юдая лично он места себе не находил. Считал, что только с Такеши будет иметь дело, а тут его папаша нарисовался. И не обвинишь никого, сам принял первенство клана Сенджу. Только не считал таким уж важным никого из семьи Такеши. Не хотел ни с кем из них ладить.
- Нам придётся проверить все границы, - вместо споров объявил Какузу. – Если не хочешь бойни, придётся попатрулировать.
- Да похрен мне, - тут же возразил соратник. – Не моё это дело. Мне никто не платит за крысиные бега.
- Ты денег хочешь? – сразу атаковал Какузу. Отлично знал своего товарища и научился играть на его интересах, однако, никогда не заходя слишком далеко.
- Какие, мля, деньги? Мне пора отдавать дань своим богам, а я тут неизвестно за что и неизвестно за кого мотаюсь, хрен знает с каким результатом. Ну кого ты тут найти рассчитываешь? Армию Хьюги? И где, блин, она? Заблудилась?
- Речь шла не об армии, - напомнил Какузу. – Просто незваные гости, которых нужно занять, пока старшие не решат, что с ними делать. Или ты боишься шкуру продырявить?
Шкура Хидана и так вся в дырках была после встречи с Итачи. Вдвоём его изматывали, а Итачи держался. Какузу повёл плечом, куда пришёлся особо болезненный укус. Ничего особенного, и сильнее грызли. Какузу однажды почти неделю под открытым небом провалялся, думал, сдохнет, особенно когда дождь лупил, а выжил, сам домой пришёл, исхудавший и голодный, как волк. Тогда он огрызался буквально на всех, и на сестру тоже, но на неё мягче, потому как своя совсем, и сама же в таком положении была неоднократно. Боевая, первая обычно на общих врагов кидалась, брала основной удар на себя, а Какузу потом уже добивал врага и зализывал её раны. Она позволяла, но в период восстановления становилась опасной. Он думал, она Такеши после первой же его попытки флирта разукрасит когтями, а она сдержалась. Тогда они все ещё слишком молодыми были, буйными, сразу в бой кидались, отстаивая свою честь. Теперь уже, осознанно, только по необходимости. Такеши обеспечивал такую необходимость. Какузу на него порой всерьёз злился, но выдерживал его натиски с холодным достоинством, а в наказание опустошал его банковский счёт, невзирая ни на какие упрёки. Пускай думает, что хочет. Какузу обеспечил нормальную жизнь своей семье и даже сам подумывал постоянную женщину завести, а не соревноваться с Хиданом в количестве.
- Моя шкура непробиваемая, - огрызнулся Хидан, - ты о своей думай лучше. Какого хрена постоянно за Такеши бьёшься? Так уж ты проникся его авторитетом? Не верю, мля. Ты, Какузу, ни от кого не зависел.
- И сейчас не завишу. Но у меня есть собственные стремления. И они вынуждают меня следовать хоть какой-то единой цели, а не только набить брюхо и трахнуть сисястую бабу.
- Что, мля, хочешь сказать, что я только об этом думаю? – вздыбился Хидан. – Скотина ты, Какузу, мля. Иди в зад со своими грёбаными заявлениями, а то и твою шкуру попорчу.
Всегда только угрожал в порыве словесного поноса. Какузу не обратил внимания. Они сталкивались, конечно, только не до конца. Как чувствовали друг друга. Какузу держался за напарника, ибо мог никогда больше не найти такого же, кому наплевать было на важные для Какузу вещи. Поэтому они не конфликтовали никогда – не из-за чего.
Какузу, наверно, первым уловил перемену. Он просто повернулся в противоположную от напарника сторону и вслушался. Внюхиваться пытался. Даже добавил звериный элемент в человеческий нос, но запаха всё равно не уловил. Знал только одно: что-то стремительно менялось. Юдай просто так не стал бы бить тревогу. Пара дней – тот срок, на который он позволил себе ошибиться.
Не слушая больше отповеди Хидана, Какузу опустился на четыре лапы и потрусил на невидимый сигнал. Чуял. Он всегда чуял неприятности. Сегодня они вели его к опасности по-настоящему серьёзной. Количество гостей ещё только предстояло узнать. Но не мог же Хьюга притащить действительно армию. Хидан молча следовал за ним, ловко перескакивая редкие препятствия. Они оба заткнулись, откладывая споры до более подходящего момента. Они всегда спорили из-за ничего, да хоть из-за пережаренного стейка в занюханном кафе. Хидан не стеснялся в выражениях, но никогда не доводил до крайности. Просто в его характере всё и везде опошливать крепким словцом.
Какузу шёл первым. Они, как всегда, не сговаривались, но чётко скоординировали действия. Хидан затерялся позади, ушёл по дуге. Возможно, почуял то, чего не удалось уловить самому. Какузу не оглядывался. Прислушивался только, нюх обострил до крайности и всё равно не видел причин для беспокойства, кроме инстинктивных. Инстинктов следовало слушаться. Кто забыл о них, по-человечески ссылался на внутренний голос, коему уже давно никто не доверяет, тот утратил основные черты оборотня. Таких Какузу презирал. Он бы прошёл мимо и даже не удостоил взглядом. Он бы не обратил внимания на лепет о вызове, а если из себя выведут, всё равно ни о какой честной схватке речи быть не могло. Утративший свою звериную природу оборотень всё равно что ненужный сучок на дереве. Вроде, живёт, но впустую. Ни цветёт, ни плодоносит.
Сигнал стал отчётливее. На этот раз ветер донёс отголосок слабого запаха. Даже не встречаясь с хозяином этого запаха, Какузу уже знал, что принадлежит он не человеку. Запах передвигался. Ветер затруднял задачу установить, откуда именно ждать гостей. Чужие. Несомненно, чужие, ибо свои не патрулируют округу. А если и патрулируют, то не подкрадываются. Какузу не крался, он остановился, пытаясь всё-таки сориентироваться. Да и опытный уже давно: знает, чего ждать от случайных встреч. Они с сестрой с самого детства обучились. Тогда их холки не заживали от ран. Мало кто на ребёнка всерьёз руку поднимет, даже на чужого, но не останется равнодушным, если ребёнок выделяется неординарными поступками. Какузу давно забыл, почему они вдвоём откололись от племени. Просто они однажды ушли, ни разу не обернувшись на исчезающие от расстояния огни родного города. Тогда Какузу верил, что завоюет чужую территорию, любого соперника повергнет, будь он сам Старейшина. Но он не был глуп уже тогда. Мечтатель, как и большинство юнцов. Он никогда не нарывался на схватку, умел оценивать силы противника. Однако, он никогда и не уклонялся, видел, где прочерчена грань между благоразумием и гордостью. Помыкать собой ни один уважающий себя оборотень не позволит.
Предупреждающий рык напарника немного запоздал. Какузу успел подумать, что сам должен был дать сигнал, а не рассчитывать на удачу. Хиан являлся самой надёжной страховкой. Когда дело действительно становилось плохо, Хидан, как рыцарь в сияющих доспехах, врывался в эпицентр и громил противника. Клал насмерть одного за другим. Наверно, он просто берёг запасы своей скрытой силы или не видел пути к ней, пока не становилось жарко. Потом само получалось.
Какузу уяснил ещё одно: если Хидан первый вступал в схватку и с самого начала держал оборону, им обоим придётся крайне тяжело.
Он прислушался, желая уловить повторный рык или вой. Но Хидан только раз прорычал. И в его голосе было всё то, что настораживало и готовило к серьёзной бойне. С таких стычек Какузу порой приползал к дому сестры, теряя сознание от потери крови. Он не заходил в дом, рычал даже на неё, но никогда не оставался на природе. Он чувствовал, что обязан заботиться о сестре, даже будучи в таком плачевном состоянии. Она ничего не говорила и на глаза старалась не показываться, только несколько раз в день мыла миску и меняла воду. Первые дни Какузу не притрагивался к еде, только пил, настороженно вертя ушами. Она словно знала, какие моменты он выбирает, и уходила в дальние комнаты, а потом и племянников начала с собой водить, когда они уже подросли и начали понимать, как поступают оборотни. Какузу, едва выдерживал кризис, первым делом брался за медикаменты, которые тоже оставляла сестра в герметично запирающемся сундучке. Когда дело шло на лад, она как по-волшебству появлялась и приглашала его в дом. Молча, без единого слова и лишнего взгляда, просто делала вид, что занимается домашними делами и старалась не глазеть. Ждала его до тех пор, пока он не выбирался и не следовал за ней шаткой походкой, оставляя грязные, а то и кровавые следы, капая тягучей слюной, теряя грязную шерсть. И всё становилось как прежде. Настолько так, что Какузу быстро забывал о ранах и продолжал привычную жизнь. Тогда и не раньше он являлся перед Такеши, показать, что с ним всё в порядке.
Запах ударил в нос волной. Только сейчас Какузу осознал, что слышит множество звуков. Других звуков, заставляющих заткнуться даже назойливых цикад. Где-то в отдалении уже шёл бой. Рык – прелюдия, а потом сразу атака. Хидан не разменивался на пафосные речи перед броском. Из всего пафоса, что он мог продемонстрировать – это сочная матерщина. Чем больше Хидан испытывал эмоций, тем извращеннее ругался.
Какузу метнулся в сторону звуков стычки. Надеялся, что не столько серьёзная, сколько громкая, но уже не верил в это. Только об одном он успел подумать, прежде чем с налёту врезался в бой, беря на себя троих одновременно: Юдаю придётся очень долго ждать отчёта.
Он прекрасно видел, что Хидан только с одним ковырялся, пытался быстро разодрать ему глотку и приступить ко второму. Остальные встали полукругом, отрезая площадку. Какузу не подумал о том, что делает. Кровь возбудила его хищные инстинкты. Он взял на себя больше, чем успел обдумать. Троица, что он так славно свалил по ходу, быстро очнулась и развернулась мордами к явившемуся противнику.
«Попытайтесь, слабаки!» - грозно рыкнул Какузу. Хотел словами, но горло зверя не предназначалось для человеческой речи. Ему оставалось лишь уповать на догадливость нахальных выскочек, явившихся без приглашения. В миг Какузу ощутил, что это и на его территорию посягают. Он прижился здесь, наверное, даже больше, чем сестра, не единожды беременная детьми местного авторитета. Какузу успел привязаться к городу, полюбить эти шумные улицы, в которых легко слиться с толпой. Он ценил свою независимость и уважение Такеши. Его даже старшая семья не трогала с требованиями отказаться от дел тёмных, считающихся в любом обществе грязными. Вся жизнь Какузу проходила в подобной «грязи». Он просто привык действовать именно так и, наверно, не смог бы по-другому.
Запах крови возбуждал, глаза вспыхнули дикостью, а лапы становились крепче. Он полностью отдавался схватке, смеясь над своими незрелыми противниками. Трое мальчишек, таких же, как Хьюга. Только загвоздка в том, что от своего командира они могли перенять и кое-что такое, с чем будет очень сложно справиться.
Итачи долго стоял перед дверью. Касуми ничего не сказала, кроме скупого приветствия, словно её всё это не касалось. Словно она Итачи только по чужим словам знала. Она тоже понимала, каково его положение. И понимала, как тяжело будет разговаривать с Такеши. Итачи до сих пор отголосок вины испытывал и готовился к обвинениям, которые безоговорочно примет.
Он некоторое время смотрел вслед Касуми, потом на пустой коридор, на мельтешащих врачей и сестёр. Долго думал и впитывал слабый запах старого друга, замытый хлоркой почти до неузнаваемости. В стороне промелькнул другой оборотень, белый халат, короткий взгляд. Итачи ничем не ответил. Просто поймал этот взгляд и даже не предположил, что это мог быть лечащий врач Такеши. Ему было всё равно. С персоналом разберутся родные.
Когда ожидание стало по-настоящему тягостным, Итачи наконец тронул дверную ручку, готовясь увидеть беспомощного товарища, истыканного трубочками, окружённого пищащими приборами, с проводками у носа, хотя он интересовался и слышал не такие уж удручающие подробности. Такеши стремительно выкарабкивался. Юдай сдержал слово и первым информировал Итачи, за что тот готов был рассыпаться в благодарностях, но не сделал этого. Никому не нужны пустые слова. Итачи ограничился приглушённым: «как он?». И услышал подробный ответ. Юдай нервничал. Итачи рассчитывал поинтересоваться проблемой Неджи и не нашёл в себе сил сделать это. Поинтересуется у самого Неджи. Уже поинтересовался. Отчасти робко и уклончиво, что никак не могло его удовлетворить. Основной разговор постоянно откладывался из-за возросшей нервозности. Казалось, любое лишнее слово сорвёт заслоны. Казалось, Неджи сам кинется с целью потрепать Итачи хорошенько, прямо в постели, когда Итачи целовал его, истязал долгими ласками, считал преступлением ломать воцарившееся согласие. А потом уже сил не оставалось. Они молча лежали в объятиях друг друга, пока один из них не проваливался в сон.
Итачи потянул ручку и неслышно проник в палату, плотно прикрывая за собой дверь. Запах усилился. Итачи не сразу посмотрел на койку, а когда сделал это, встретился с суровым взглядом старого друга. Такеши негодовал. Сам согласился на визит, но всё равно еле сдерживался. Итачи никогда прежде не видел его таким побитым. Показные схватки между собой – другое. Царапины и яркие синяки – не то же самое, что разодранная в клочья шкура и покалеченное зубами мясо. Неджи из Такеши чуть отбивную не сделал. Итачи не стал интересоваться его самочувствием, не спросил, почему у Такеши голова перевязана, почти полностью закрывая правый глаз. Итачи подумал было, что глаза вообще нет, вытек в пылу боя, но живо вспомнил беседы с Юдаем и Касуми. Если бы такое случилось, всё равно кто-нибудь ввёл бы его в курс. Потом Итачи сам присмотрелся и увидел намёк на бегающий зрачок под опущенным веком.
- Может, хватит таращиться? – отнюдь не слабым голосом огрызнулся Такеши вместо приветствия, зверем смотрел, почти рычал от досады и желания покарать любопытного.
Итачи отвёл взгляд, в приборы всмотрелся:
- Шикарно выглядишь, - вместо извинений сыронизировал Итачи.
- Скотина, - бросил Такеши примирительно.
- Не переживай, я не только твою драную шкуру видел.
- Конечно! – зло выпалил собеседник. – Хьюга же у нас не из тех, кто прячет боевые отметины.
- Он прячет, - мягко возразил Итачи. – Прячет, Такеши. Просто он считает более важным что-то другое.
- Дай только добраться до него… - пустая угроза. Оба они понимали, что никто больше не допустит стычки, какой бы высокопарной местью Такеши не пользовался в оправдание. Никакой повод не пройдёт, раз уж сам Юдай взялся за первенца. Как бы ни сложились отношения внутри семьи, Такеши обязан был подчиняться отцу. Не как старшему родственнику или воспитателю, а на другом уровне, как Старейшине. Цунаде подчинялась, не тыкала Юдая в его промашки. Если только наедине. Итачи видел только единство. Так и должно быть. Старшая семья – всегда опора для остальных. Мир способен дрогнуть всего лишь из-за несогласия между её представителями.
- Такеши, я про твоих детей пришёл поговорить. Юдай давно уже ждёт отчёта, а я не хочу мутить воду.
- Ты её и так уже достаточно намутил, - атаковал Такеши. Итачи расслабился: Такеши не утратил боевого азарта. Он не сломался, он просто станет осторожнее или ещё яростнее.
- Такеши, не надо тебе злиться, - выдал совет Итачи. – Разве не видишь? Из-за твоей чрезмерной пылкости ты не можешь видеть всей картины, - досада. Итачи жаль было видеть друга таким. Он поздно спохватился, Такеши уже увидел его сожаление.
- Ты пришёл сюда, чтобы пальцем мне тыкать в мои промахи? – почти рыкнул Такеши.
- Нет. Просто не могу сдержаться, когда вижу твои ошибки, а ты их напрочь не замечаешь, - грубо. Главное – избавиться от жалости. Лучше и вину тоже попридержать, ибо любое смягчающее чувство могло задеть Такеши ещё больше. – Я не виноват, что ты так по-детски поступаешь, - обрушил Итачи ответное обвинение и ткнул пальцем, закрепляя упрёк, - кидаешься на каждого без разбору. Незрелый поступок, ты не находишь?
- Так я должен был терпеть, - Такеши принял его чувства и слегка угомонился.
- Что терпеть? Думаешь, Неджи только и искал повод встретиться? Ему самому до себя было. И сейчас он о тебе меньше всего думает.
- Надеюсь, папа перекрыл ему воздух.
- Как это хотел сделать ты? Любой будет сопротивляться, если запретить ему дышать, - указал Итачи. – Даже обычный слабый человек.
- Ты снова защищаешь его, - предупредил Такеши о вероятности новой ссоры. – Как тогда… Нет, ты никогда не переставал защищать его. Почему, Итачи?
Итачи должен был сказать. Возможно, тогда Такеши поумерит свой пыл. Возможно, найдёт внутри отголосок согласия, потому что сам находился в положении Итачи, когда пытался завоевать любовь чужака. Женщина или мужчина – оборотень всегда остаётся оборотнем.
Только не хотелось открывать Такеши глаза. Итачи придётся выдержать град насмешек или чего похуже. Он снова глаза закрыл и задержал воздух в груди.
- Так трудно признать мне в лицо, что поменял лидера? – высказал первую догадку Такеши.
Не прощал. Считал именно предательством. А Итачи никогда не отворачивался от семьи Сенджу и не отвернётся.
- Никогда, - покачал головой Итачи и наконец посмотрел прямо. Снова в лицо, на этот раз не рассматривая шрамов и видимых увечий.
Такеши поверил. Смотрел исподлобья и верил, но не соглашался.
- Почему? – с угрозой повторил он.
Отчётливо выделил нужный вопрос, на который Итачи не хотел давать ответа. Никому, особенно Такеши. Но он не станет скрывать и прятаться. И он не потерпит сочувствия. Такеши и не станет сочувствовать. Всё, что могло вызвать признание правды Итачи – это его гнев. Только бы Такеши ещё больше не загорелся идеей подстеречь Неджи в тёмном переулке.
- Ты не собираешься отвечать? – поторопил Такеши, не уступая ни пяди отвоёванных территорий. Он чуял, что напал на нужный след. Он держался всеми когтями и собирался кинуться на Итачи, если тот снова начнёт уклоняться. – Может, ты запал на его задницу?
- Да… - не уклонился и тут же исправился. – Не только на задницу. И всё что выше, у него…
Итачи не договорил, следил за реакцией собеседника. Теперь необходимо уловить момент, когда Такеши опомнится и, что страшнее, поверит. Никто не знает, что он сделает. Никто не в силах предотвратить молниеносного движения, не зная, куда оно будет направлено. Итачи оставалось лишь гадать, рассмеётся ли он в лицо или обвинит.
- Да ладно, - ни то, ни другое. – Ты можешь хоть сейчас ответить прямо?
- Я уже ответил. Какого ответа ждёшь ты?
- Итачи, ну… ладно, я вижу, что жалеть ты меня не собираешься. Но хоть не издевайся.
- Я люблю его, так подойдёт?
И воцарилась пауза. Та самая тягостная пауза, вклинивающаяся в каждый разговор. На этот раз Итачи готов был биться за свою правду. Что угодно за право отдохнуть от навалившихся проблем. С Неджи становилось страшно. За него страшно. Из-за того, что однажды он покинет объятия Итачи навсегда. Уйдёт и не вернётся, а наутро его тело найдут в луже спёкшейся крови. Итачи представлял его стеклянный взгляд, его окровавленные клыки, неестественно далеко торчащие из-под верхней губы, его слипшуюся шерсть, его мёртвые бока, не вздымающиеся в дыхании, таком простом и естественном движении.
Такеши издал приглушённый звук, приковывая внимание Итачи. Услышал и поверил. Успел сопоставить факты и всё, что сам видел. Такеши, смотрящий на Итачи округлыми глазами и на миг избавившийся от своей неконтролируемой ненависти к чужой змее.
- Не молчи, Такеши, - спокойно попросил Итачи. – Ты можешь понять меня, потому что сам в таком же положении…
- Не смей сравнивать! – резко и коротко. Такеши оставил вытянутую руку поднятой, с оттопыренным указательным пальцем. – Только попробуй! Ты… знаешь, что ты говоришь?
Итачи готов был подтвердить хоть сотню раз, лишь бы заставить Такеши смягчиться, сломать его стену агрессии.
- Знаешь, что другие подумать могут? – продолжил Такеши. Рука его дрогнула, показывая его неокрепшее состояние, доказывая, что он упадёт, едва на пол встанет. – Знаешь? Нет? Они подумают… - осечка и новый натиск. – Я могу подумать, что ты спишь с ним!
Итачи нечего было возразить, но и отрицать он не стал, просто продолжал ждать приговора. Если Такеши сейчас посчитает себя ещё больше оскорблённым, его уже не остановить. Итачи сам готов был дрогнуть.
- Итачи… - с ноткой угрозы, от чего стало ещё хуже, - не спишь ведь?
С тем, кого Такеши считал жертвой, видел его мёртвым в мечтах и не считался с компромиссами.
Потом они оба молчали. Такеши поверил. Итачи получил, по крайней мере, отсрочку, если сразу же не натолкнулся на стену протеста. Такеши головой махнул, потом ещё несколько раз, обрывочно, словно кружащаяся муха постоянно на него садилась. Он руки поднял. Трясущиеся руки. Итачи не знал, от лекарств ли или потери крови, от общего состояния организма или от потрясения. Они с детства друг друга знали, предпочтения друг друга, интересы и привычки. Итачи и сам бы никогда не поверил, если бы его заранее предупредили. Никогда бы не задумался о том, что найдёт человека в чужом краю, которого не захочется отпускать. Не верил, что сердце может ёкнуть и от вида чужой змеи, более того, парня. Совсем же мальчишка безалаберный. А весь мир Итачи с ног на голову перевернул. Если бы не Наруто, посмотрел бы Итачи на Неджи, если бы узнал, кого поймали охотники? Если бы знал и видел. Он покачал головой, совершенно опустошённый. Он бы поступил как остальные – не обратил бы внимания. А если бы обратил, не стал бы помогать.
Такеши снова шевельнулся. На этот раз Итачи первым заговорил:
- Не трогай его, Такеши. Я не хочу потерять снова…
Открылся. Никогда бы не подумал, что это будет Такеши.
Они встретились глаза в глаза. Такеши помалкивал, только зрачки сузились. Изучал Итачи, как, наверное, не смотрел никогда. Даже впервые познакомившись с его зубами, Такеши не был так шокирован. Или зол. Его лицо становилось непроницаемым. Как бы сильно Неджи ни сдавил череп Такеши, ничего важного он не повредил. Такеши выглядел всё тем же живым и хватким. Сейчас ухватился за идею невозможной любви и пытался опровергнуть её для самого себя.
- Ты ведь не сделаешь этого? – Итачи приблизился, упёрся обеими руками в подушку, навис над Такеши. Отлично зная, какое давление оказывает своим жестом.
Одно он осознавал: сегодня уже не спросит о том, когда можно представить семью Такеши Юдаю и обществу.
- Тварь… - сквозь зубы будто вырвал Такеши и выпрямил руку. В скулу Итачи заехал, вынудил отшатнуться, но не заставил схватиться за больное место.
Итачи задержался в таком положении, голову низко опустил, скрывая за чёлкой стремительно меняющееся выражение лица. Морда зверя на миг, сдержавшийся рык, растворившийся в горле и болевой ударной волной прошедшийся по всем внутренностям. Итачи выдержал, а потом медленно выпрямился и снова посмотрел, открыто, сурово, требуя только понимания и обещая, что будет стоять за свою любовь, пока жизнь теплится в его теле. Даже истерзанным и умирающим Итачи наберётся сил для последнего рывка и подползёт к Неджи, чтобы ощутить его рядом. В этот миг Итачи даже не вспомнил, что именно в такой момент предпочтёт одиночество.
Итачи не мог успокоиться, когда по улицам колесил. Надо бы в офис наведаться, а он всё ещё под впечатлением от встречи с Такеши пребывал. Не принял. Наверно, нет такой силы, чтобы Такеши смягчился по отношению к Неджи. Одно немного успокаивало: он задумается и не станет больше действовать нахрапом. Он и своё поражение обдумает.
Наверное.
Итачи ни в чём не мог быть уверен. Подвёл машину к обочине и заглушил двигатель, размышлял. Такеши, в любом случае, поддерживать увлечение Итачи не станет.
Он достал мобильник, хотел Неджи набрать, ибо испытывал потребность услышать его. Не стал бы передавать подробности разговора со старым другом. Да вообще бы не стал говорить о встрече. Неджи сам учуять мог и никак не прокомментировать. И ещё он мог заметить след от кулака на скуле. Такеши, в каком бы состоянии ни был, во зле способен обнаружить потайной источник сил. Вся эта сила досталась Итачи. Было больно. И сейчас слегка саднило, как напоминание.
Он не позвонил Неджи, зато снова набрал Касуми.
- Что-то не так, Итачи? – осведомилась она. Логично предположить её тревогу. Итачи же только-только её видел. Наверно, она опасалась услышать неутешительные выводы близкого друга её сына. Вердикт, означающий, что Такеши не откажется от мести.
- Нет, всё хорошо, - сразу же заверил Итачи и повторил для надёжности. – Всё хорошо, госпожа Касуми. Я вспомнил, что забыл с Такеши одну деталь обговорить.
Помнил каждую минуту, только Такеши всё равно бы не воспринял. Заставить его сосредоточиться можно только так, не видя собеседника. Деталь, намеренно преуменьшенная словесно, имела очень высокое значение. Не нужно пока старшим знать о том, что надвигается. Сейчас всё надвигалось. Даже обычный выход в свет семьи Такеши выглядел чуть ли не сенсацией. Хотя для большинства это и есть сенсация. Возможно, даже Каэде не знала, где мотался её брат. Цунаде – вряд ли она оставалась неосведомлённой, но тоже ничего не делала. Да ещё девчонка Такеши из тех, кто ни за что не признает чужого авторитета. Возможно, они с Какузу потому и ушли из дома, что не выносили главенства над собой, а сделать ничего не могли. И она не любила Такеши, что выглядело вдвойне опасно. Наверно, держалась, привыкла, но всё равно держала на расстоянии.
Когда в трубке зазвучал голос Такеши, полный недовольства, мысли Итачи снова ринулись врассыпную.
- Чего тебе, Учиха? Не наигрался ещё?
- Нет, я не о том хотел поговорить с тобой. Почему все наши с тобой разговоры сводятся к Хьюге?
- Потому что ты грёбаный пидор, - отрезал Такеши безжалостно.
Итачи молча проглотил оскорбление. Он бы не воспринял эти слова, будь они произнесены легко или с иронией, но Такекши хотел оскорбить. Он настолько взвинчен, что не постеснялся бы ещё и Итачи вызов бросить, мало обдуманный и не менее проблемный, чем с Неджи.
- Такеши, ты ссоры хочешь?
- Нет, я хочу, чтобы ты поумнел и попросил своего хахаля убраться поскорее, пока я… - и замолк. Знал, что сам не сделает. Даже если полностью оправится в ближайшую неделю, совершенно чудесным образом, ему не позволят. Юдай и Касуми теперь глаз с него не спустят, всерьёз возьмутся за воспитание. Такеши бы с Неджи близко пообщаться, возможно, он хоть немного проникся бы духом настоящего Старейшины. Итачи снова поймал себя на том, что думает о Неджи как о Старейшине. Но он столь часто ссылался на положение и правила старших семей, что по-другому его воспринимать и не приходилось. Так и хотелось постоянно упрекнуть Неджи: «Что ж ты на меня-то охоту открыл, раз старшие семьи не вмешиваются в возню обычных оборотней?». Не сказал, потому что это с самого начала не было обычной вознёй. Итачи в далёком прошлом чуть Наруто не растерзал, наследника старшей семьи. Логично, что Неджи сам взялся его защищать. И Хиаши не стал его останавливать.
- Ладно, что там у тебя? Чем ещё ты мне в лоб не выстрелил? – снизошёл Такеши.
- Вспомни, для чего я вообще приходил. Не ради Хьюги, а из-за твоей скрытности.
Такеши отлично помнил, но вряд ли нашёл компромисс, который его бы устраивал. Он не хотел вывода своей семьи в свет.
- Такеши, она так враждебно настроена?
- Не в ней дело, - мгновенно отозвался он, чуть сбавив тон. Позволил себе перешагнуть больную тему Хьюги, но не смог заставить примириться. – В её положении.
- Потому что она чужак?
- Нет, чёрт возьми, Итачи! Потому что она не из тех, кто будет подчиняться правилам.
- Ну так убеди её.
Не убедит. Если бы мог, давно бы уже сделал это.
- Она не ставила меня ни во что, не станет слушать и моего отца. А едва он попробует надавить, она поднимется на дыбы.
Типичный чужак. Хотя столько времени прошло, могла бы и смягчиться как-то, принять своё положение.
- Такеши, скажи, она ведь не только из-за тебя осталась? Ты ведь не насиловал её на самом деле? Не грозил убить Какузу? Не собирался её детьми шантажировать?
Итачи сам не верил, что говорил такие ужасные вещи. Ожидал, что собеседник сам на дыбы поднимется, а Такеши паузу выдержал, а потом спокойно подытожил:
- Сволочь ты, Итачи.
- Что? – сомнения прочь. – Правда? Такеши, ты правда это сделал? Всё из того, что я перечислил?
- Нет! – рявкнул Такеши и снова заткнулся. Итачи его отрицание не убедило. Если всё обстоит действительно так, то Такеши завяз в грязи больше, чем кто-либо полагал. Итачи больше не сомневался, так и высказал:
- Я расскажу твоему отцу. Я приведу его к внукам.
- Не посмеешь. Ты же моего согласия искал.
- Ты сам с собой согласия найти не можешь. Я не могу просто стоять и смотреть, как ты себе яму роешь. Ты же тигр, а не крот, - хотел подшутить, дабы хоть чуть-чуть разрядить обстановку, но вышло как-то жалко и неубедительно. Не до шуток.
- Итачи!
- Я тебя предупредил. Просто держись, ладно? Я постараюсь сделать это деликатно. Я же знаю, как ты… - резкий разворот, словно нос по ветру. Инстинктивное действие. Итачи молниеносно забыл, о чём сказать хотел, потому что учуял перемену в воздухе. Они всегда так происходят, резко. Возможно, Такеши тоже почуял, запертый в четырёх стенах. Только возможно.
- Итачи, ты уснул? – пытался дозваться он.
- Извини, - свободной рукой Итачи тронул ключи в зажигании, не переставая озираться. – Снова кровь…
- Что? Что ты имеешь в виду? Итачи! – тоже почуял, но сделать ничего не мог. Касуми – надёжный страж.
- Запах крови…
Сердце защемило, Итачи буквально согнуться от боли хотел. От вымышленной боли, ибо сразу же Неджи представил и пожалел, что не набрал его. Теперь поздно устранять упущения.
- Извини, Такеши, - он первым прервал связь, тут же набрал Неджи и долго ждал ответа. Долго и тщетно. Подозрения укрепились, застывая ледяной глыбой настоящего страха. Даже от вероятной смерти Такеши там, на границе старой свалки, не было так жутко. У Итачи буквально всё затряслось. Если Неджи с такими ранами в бой полез, ему не выстоять. Особенно если врагами являлся кто-то из окружения Такеши.
- Господи… - прошептал Итачи почти в исступлении, - пусть это будет не он…
Это был не он. Более того, Неджи здесь вообще не пахло, зато кровь словно рекой лилась. Итачи в первое мгновенье, как только дверцу машины приоткрыл, думал, что в кровавую лужу ступает, а вокруг никого не увидел. Он недоверчиво ноги осмотрел, вглядывался в траву, внюхивался. Медлил, пока не сообразил, что бесцельно теряет время. Снова принюхался, не осознавая, что уже не человеческим носом чует. Он на ходу, с первых шагов, принял привычный облик пантеры. Тот самый, к которому прибегаешь машинально, едва забываешься, но обратиться необходимо. Он вышагивал осторожно. Следы от предыдущей схватки, где Такеши его просто подставил, ещё давали о себе знать. Слабое напоминание. Итачи не считал их хоть мало-мальски серьёзной проблемой. Не останется даже шрамов. А если и останутся, у него ведь есть способность сглаживать недостатки. Придётся привыкнуть делать это неосознанно, автоматически – только и всего. Так, как он делал со следами от ран на спине. Были дни, когда он вообще о них не вспоминал, а приученный к одним и тем же действиям организм сам затягивал бреши. Говорят, среди оборотней есть и такие, кто вовсе забыл свой настоящий облик. И тело забыло, как бы бедолага ни пытался вернуться к первоначальному виду. Хотя бедолагой такого человека вряд ли можно назвать. Сам же и добивался, а потом пожинал плоды. Итачи добивался того же самого с ранами на спине. Ему казалось, они уродуют всю его шкуру. Предвзятое мнение, но поделать с ним он ничего не мог, привык к безупречности. И совсем скоро, может быть, даже во сне его кожа будет оставаться без уродливых рубцов.
Он уже знал, что Неджи среди сражающихся нет, но всё равно представлял его. Даже не слыша звуков, готовился узреть развернувшуюся бойню. Если это парни Неджи из каменных холмов, то всё могло обернуться гораздо хуже. Что скажет Юдай? Что скажет Цунаде?
Когда звуки достигли его слуха, он снова остановился. Стоял, ожидая чуда, будто деревья расступятся и покажут интересное кино на экране телевизора. Весь мир – один огромный экран, в котором находился сам Итачи. Не верил в происходящее. Не верил, что разыгрывается именно худший сценарий. Итачи больше не видел пути для них двоих: для него и Неджи. Только не для Неджи, не здесь. Только бы никто из тесного окружения Юдая не пошёл за ним, дабы отомстить. Итачи до отчаянного волчьего воя не хотел, чтобы так всё обернулось. Он даже подумал о спешном отступлении, чтобы сперва с самим Неджи потолковать. А потом понял, что снова уходит от проблем. Как в тот раз, когда искал виновных в трагедии брата.
Он уже более уверенно шагнул вперёд, и деревья расступились. Запах крови, избавившись от препятствия в виде вековых стволов, ударил в нос с новой силой. Всё обстояло именно так, как и представлялось. Только набор участников немного подкачал.
Итачи не спешил врезаться в схватку. Он вообще полагал, что не вовремя появился. Не он должен был разгребать увиденный здесь бардак. Вообще ничего не должно было произойти. В стороне, уже без сил, сопротивлялся тот, второй, который напал на Итачи вместе с Какузу. Один на один, как и положено. Никакого предательского нападения со спины, никакой чрезмерной агрессии. Просто напарник Какузу уже выдохся. Возможно, уделал парочку других, прежде чем сдал сам. Но он продолжал сопротивляться. Замедленные движения, слабее укусы, заторможенные махи увенчанной когтями лапы. Вторая передняя запаздывала, из чего следовало заключить, что противник удачно попал в сустав или нервный центр где-то на шее. Много нюансов, а шансов практически никаких.
И ещё пахло кровью этого человека. И кровью Какузу. И кровью тех, кого Итачи не знал или встречал однажды. Смутно знакомые ароматы, смутно знакомое чувство. Как дежавю. Он невольно вздыбил шерсть на загривке, невольно исторг из глотки приглушённый рык. И невольно этим самым необдуманным поступком стал участником развернувшейся грызни. Хотя на грызню это мало было похоже. Только по сути. В остальном это была отлично просчитанная стратегия, которая позволяла задушить первую полосу встречающих. Чужаки, все как один, подняли головы. И мгновенно Итачи оценил ситуацию до самого конца. Какузу был там. Просто он не двигался. Итачи машинально задержал на нём взгляд и не увидел даже намёка на какое-то движение. Он не дышал. Наверно, не дышал уже несколько минут или часов. Всё зависело от того, кого он взял на себя. Против одного оборотня, даже из команды Неджи, он бы выстоял. Но он лежал бездыханный и, наверно, уже коченеющий. Не стоило и дальше задерживать на нём взгляда. Просто внутри у Итачи что-то опять перевернулось. Что-то тяжёлое и чуждое. То же самое, что и от неприязни к Неджи. Он ненавидел его команду, хотя, с натяжкой, мог считать себя частью её. То же самое думали и его парни, ибо зашевелились, перегруппировываясь. Выживший противник попытался огрызнуться, за ним бросился только один из своры. И всё. Остальные достались Итачи. Те, кто очень хорошо знал его. Те, кто травил Итачи по настоянию Неджи и ненавидел за то, что Итачи живёт в этом мире. Знали они или нет, что Итачи принял сторону Неджи, уже было всё равно. Они буквально светились боевой яростью. Раззадоренные кровью и эйфорией от лёгкой победы…
Лёгкой ли? Итачи поискал взглядом и увидел ещё два невписывающихся холмика. Какой бы жестокости ни развернулась схватка, Какузу не отдал победу легко. По крайней мере, трое погибли сегодня. Или погибнут, скрываясь от других, со смертельными ранами, ловящие последние глотки живого воздуха.
Рык на заднем плане снова привлёк внимание Итачи. Второй, напарник Какузу, упал, прижатый к земле возвышающимся над ним чужаком. Итачи вспыхнул. Пускай они не друзья, даже не приятели. Пускай они пытались прикончить Итачи, но они из его общества. Они те, кто делил с Итачи один мир, хоть и не принимали участия в его жизни. Свой против чужаков.
Итачи подавил порыв броситься на подмогу. Он помнил, чем занимался Какузу со своим окружением. Помнил ледяные глаза его сестры, ненавидящей всю семью Сенджу, но сжившуюся с Такеши. С одним лишь Такеши. Подпустившую его так близко, что потеряла возможность ненавидеть и его тоже. Но она не проявляла любви или привязанности. Это Такеши влип со своей пылкостью и скоростью на решения. Опасный тандем – и он сам прекрасно осознавал это. Наверно, он засыпал в одной постели с ней, боясь никогда не проснуться. Он всё равно оставался с ней, ибо любил. Ради любви многие способны на опрометчивые поступки. И Итачи тоже, не смогший заставить себя выгнать Неджи из города. Не смогший наплевать на его благополучие. Если бы Неджи сгинул по дороге домой, никто бы не осудил, никто бы не развязал бойни. Никогда не произошло бы того, чему стал свидетелем Итачи сейчас.
Он принял вызов, остался на месте, низко голову опустил и перестал издавать любые звуки. Он просто ждал. Видел, как его окружают. Шестеро. Все или нет – не время задумываться. Они слишком ненавидели Итачи, чтобы прощать.
Перед нападением врага Итачи успел ухватить ещё одну тревожную мысль: где Неджи? Почему он сам не явился? Если с ним всё в порядке, то почему?
Удар раскрытой лапой. Итачи принял его своей, палец к пальцу. Когти соскользнули друг с друга. Итачи готовился отражать многостороннюю атаку, а на него вышел только один. Остальные окружили и не переставали ходить, двигались в одном направлении, смотрели, выискивая у Итачи любые слабости. Они торжествовали, наконец предвкушающие сладкую месть за то, что Итачи вытворял у них в городе. Всего лишь защищал собственную честь, но другие видят под другим углом. Именно так сейчас смотрели на попытки Неджи. Итачи ничем не мог ему помочь. Уже ничем. И могла ли Цунаде…
Шисуи со вчерашнего дня не был в офисе, после единственного звонка Хьюги. Проклинал его, и всё равно послушал, ибо на чашу весов возложено лишком много, в том числе, и Итачи, с детства лучший друг и советчик. После возвращения из чужого города он вообще изменился, как чужой стал. С чужаками спутался, чужаком себя и ведёт. Шисуи это неимоверно злило, но ничего поделать он не мог. Он односложно отвечал на звонки, инструктировал сотрудников и откладывал все совещания и встречи. И снова клял Неджи. Получалось, что Шисуи добровольно под его знамёна встал и, чёрт возьми, слушал.
Они с Неджи весь вечер и половину ночи патрулировали окраины. В конечном итоге, убедившись, что незваных гостей нет, Неджи соизволил дать отбой. Напрасно Шисуи по пути интересовался, как далеко у них с Итачи зашло, помимо постели, конечно, если Неджи позволяет себе шляться незнамо где до позднего часа и даже не отзвониться, не объяснить.
Шисуи смертельно устал, а при прощании, когда Хьюга из машины вышел где-то в стороне – как домой добираться будет – сказал. Да не просто сказал, а почудилось, будто распорядился:
- Ты подхвати меня завтра. Я посмотреть должен другую сторону.
Всё, что они сделали сегодня – это прочесали самую вероятную границу, с какой, если противник идёт напрямую, и можно было ожидать вторжения. Хьюга изволил посмотреть и противоположный край города. Да избрал способ самый обидный.
Шисуи мигом огрызнулся:
- Эй, а не обнаглел ли ты? И так мотал меня сегодня полдня. А теперь вообще моё личное время присвоишь?
- Да, - резко выдал Неджи.
Шисуи не поверил сперва, а потом понял, что совершенно не хочет на него броситься. Привык? Или, что вероятнее, втянулся. В чужую же историю втянулся! Как можно позволять собой так манипулировать?!
- Извини, - после секундной заминки добавил Неджи, чем моментально разрядил обстановку. – Я подумал, ты до конца хочешь довести.
Шисуи всё доводил до конца, как и положено хорошему предпринимателю. Да и оборотню тоже. У него не возникло протестующих слов. Он только ощущал себя совершенно раздавленным из-за того, что попал в ловушку, мало того, что молокососа, но ещё и чужака. Он не собирался сейчас выступать – это можно и потом сделать, в более безопасное время – но потом обязательно выскажется. И пусть Хьюга что угодно думает или делает. Шисуи и открытый вызов не смутит.
- Прости, я забыл, где нахожусь и кто меня окружает, - повторил Неджи, окончательно смягчая. Шисуи знал, что это тактика. Как выразился сам Неджи – антураж. И всё равно принял его доводы.
- Потом сочтёмся, - ткнул ему в нос Шисуи. – Не забывай о своих долгах.
- Никогда, - качнул головой Неджи. – Если ты всё ещё захочешь забрать его.
- Не сомневайся, заберу. Я не Итачи и таять от твоих симпатичных глазок не собираюсь.
- Симпатичных глазок? – кажется, Неджи даже удивился.
- А что ещё в тебе такого?
- Но глазки… - Неджи снова головой покачал. Прав был: глазки его скорее ужас внушали, а не симпатию.
- Ладно, проклятый змей, вали, дай свободно вздохнуть, - Шисуи остановился на первом попавшемся месте, где можно останавливаться, ждал, смотря перед собой, держась за руль.
Неджи не торопился. Когда тишина начинала давить, он своеобразно попрощался:
- Выдержка у тебя стальная. Любой бы к концу дня хмурый ходил, как… - и не закончил.
Шисуи, наоборот, легко стало. Так легко от того, что Неджи наконец-то уходит, что он почти готов был улыбаться во весь рот., как крокодил. Ему казалось, крокодилы всегда улыбаются. Однажды попробовал принять облик рептилии, тогда ещё сомневаясь, не будет ли это нарушением, ибо крокодил – рептилия, и змея – рептилия. Он всё равно попробовал, и плавал, и плавал кругами по широкому бассейну, то и дело открывая и закрывая пасть. Улыбался. Чувствовал, что улыбается, и остановиться не мог. Как одержимый. А Итачи, совсем ещё маленьким тогда был, в школу не ходил, ждал его у берега, широко раскрыв глазищи и явно копя вопросы, но так и не задал ни одного. И не слишком бурно реагировал. Итачи ещё с детства предпочитал наблюдать и делать собственные выводы. Он был странным. Возможно, эта странность переросла в другую – в тягу к чужим змеям.
Шисуи не успел ничего ответить, Неджи ушёл и дверцу за собой захлопнул, двинулся в сторону, где квартира Итачи находилась. Долго же топать будет, если на лапы не встанет. С другой стороны, может, и не торопится окунаться в любовные силки Итачи, подумать должен, что-то решить для себя. Шисуи ему даже посочувствовал, но не окликнул и не подождал, пока он хотя бы из виду исчезнет.
На другой день, прямо с утра, Шисуи уже ждал у дверей подъезда. Позвонил и отчитался, что такси подано. Шуткой. Только так можно сгладить острые углы. Его снова угнетало подчинение чужаку. И снова Шисуи боролся с собой за право просто развернуться и уехать, и наплевать на всё, что будет потом. Он не уехал, ибо потерять мог слишком много. Не время для пререканий и вражды. Хватит крови. Кровь Такеши весь город затопила. Большинство затаились, готовые либо хвосты поджать, либо ринуться в атаку по первому приказу Старейшины. Юдай молчал. Кто знает, что у него на уме. Наверняка же знает, что происходит. Шисуи сам поинтересовался у Неджи, а тот без обиняков доложил, что сразу же Юдаю позвонил, предупредил.
Они разделились где-то после первого часа. Шисуи показал на карте границы города и проводил Неджи взглядом, успел заметить, как он махнул хвостом, прежде чем скрыться в кустарниках. Сам Шисуи в другую сторону побежал, оставив машину на платной стоянке. Не сговариваясь, обозначили обязанности друг друга. Не сговариваясь, побежали вокруг города ко вчерашним позициям. Не сговариваясь, вознамерились воспользоваться услугами такси, если почуют в воздухе перемены. Перед запахом крови всегда бывает накал. Всегда эта убийственная атмосфера, как предвестье бури. Шисуи справедливо полагал, что Неджи и по-другому будет действовать, оставлять знаки своим шакалам, чтобы не трогали территорию. Ночью пролил дождик, успешно смывая запахи с тех участков, где ещё вчера они прошли. Мало шансов остановить неприятеля таким образом. Все это понимали, иначе Неджи пометил бы все окружающие столбы и сидел за столом, спокойно попивал бы чаёк. Или, что вероятнее, лежал бы с Итачи в одной постели и…
Шисуи издал сердитый рык. Не мог представить их двоих. Не представлял, как Итачи так вляпался, как он позволил вертеть собой. И бежал, бежал, бежал…
Кровь он почуял задолго до того, как успел пересечь две третьих расстояния. Хотел уже в город мчаться, как и планировал, а потом просто ходу прибавил. Летел так, как, наверное, не скакал ни один самый быстрый скакун. И чувствовал, как накаляется азарт. Чувствовал всё то, что делает оборотня счастливым: безграничная свобода и адреналин. Словно Неджи специально Шисуи во всё это втянул, чтобы разбудить в нём древние инстинкты. Если так, то у него прекрасно получилось. Шисуи бежал, сбиваясь с ритма сердца, чувствуя его, как оно подскакивает к горлу, как грохочет кровь в висках. Он не чувствовал усталости, только возрастающую мощь. С каждым шагом, с каждым прыжком она вырывалась неистовым бураном и разливалась по крови. Она росла, она требовала удовлетворения жажды. Шисуи, наверное, мог бы не разбираясь ворваться в чужую схватку и взять на себя основную роль. Но он помнил, кто он и зачем это делает.
Кровь уже окутывала лёгкие изнутри, когда Шисуи наконец достиг эпицентра. И как на прозрачную стену напоролся. Резко встал как вкопанный и не поверил. Слишком часто не верил своим глазам. Кровь плескалась. Кровью воняли бездыханные тела, кровь источала свой зловещий аромат со стороны основной схватки. Один на один, сильнейшие. Шисуи знал, что сильнейшие, потому что знал своего кузена. Мало кто мог одержать над ним верх. Ещё меньше тех, кто способен заставить его драться долго и утомительно. Итачи сейчас делал именно это. Грызся не на жизнь, а насмерть. И какого чёрта он вообще тут делает!
Шисуи зарычал, мгновенно вырывая из схватки всех участников. Отряд расступился, взял в круг явившегося, расширил радиус. Смотрели, как голодные псы на раненого собрата. Пробрало до костей. До утробного рыка. Шисуи вознамерился немедленно взять на себя их всех, но отлично понимал, что всех не получится. Хьюга свой отряд не ради красоты сколачивал.
Итачи был хорошо потрёпан. Ничего особо серьёзного, но две схватки кряду, да ещё такого уровня – это большой стресс для любого. Соперник Итачи выглядел более плачевно. Он бы сдал. Он бы упал с зубами в горле минут через двадцать – Шисуи был уверен в этом. Смотрел, как тот прихрамывает, как не может выровнять дыхание, как широко расставляет лапы, и как сочится кровь из его боков. Казалось, вся шкура кровоточила.
Итачи стоял ровно. Титан. Один из титанов. Гордость за семью возобладала над разумом. Шисуи зарычал громче, победоносно. И получил равноценный ответ. Чтобы пройти, им придётся переступить через тела клана Учиха. А вдвоём с Итачи Шисуи был уверен в успехе.
А потом всё закончилось. Резко закончилось из-за вмешательства извне. Протяжный волчий вой остановил всех участников: прошлых и будущих. Чужаки навострили уши. Шисуи невольно сделал то же самое и смутно узнал владельца голоса. Смутно, далеко. Не мог понять, кто это, ибо никогда не слышал прежде. И прежде чем успел сообразить, как действовать, стая ответила. Все вместе, в унисон. Далёкий голос замолк, а потом возобновился, с торжественной ноткой. С ноткой приказа, с ноткой лидера.
Шерсть на загривке Шисуи встала дыбом, когда он понял, кто перекликается на территории Сенджу. Никого из коренных обитателей. Хьюга имел наглость взывать к стае на чужой территории.
Итачи услышал протест Шисуи, подошёл и наступил на лапу, прямо в глаза посмотрел и велел ждать. Шисуи не согласился, рванулся прочь, но не бросился в атаку. Всё так же угрюмо наблюдал, как вскинули морды кверху волки, совсем ещё недавно стоявшие на земле барсами.
Дальше
Автор: katsougi
Фэндом: Наруто
Рейтинг: R
Пейринг: Неджи/Итачи
Жанр: немножко фантастики, немножко ангста
Предупреждения: ООС, AU
Размер: макси
Дисклеймер: герои принадлежат Масаси Кисимото
Саммари: Когда прошлое не отпускает, а проблемы решаются кровью. Когда единственный шанс выжить - поверить врагу. И полюбить врага.
От автора: Сиквел к "Династии избранных".
Разрешение автора на размещение его работы: получено
-1- -2- -3- -4- -5- -6- -7- -8- -9- -10- -11- -12- -13- -14- -15- -16- -17- -18-
-19-Хидан обернулся на резкий звук. Ничего особенного, просто птичка вскрикнула и неожиданно взмыла с ветки дерева. Тогда он принял человечье обличье и позвал в сторону:
- Какузу, ну сколько можно? Мы тут ночевать собираемся?
Какузу чуял что-то лишнее в атмосфере. После звонка Юдая вообще подобрался, нашёл отклик своим тревогам. Что-то шло не так после того, как они кинулись на Итачи. Он с самого начала подозревал, что Такеши за рамки выходит, но всё равно пошёл. Пытался спор затеять, как только услышал, что Итачи придётся придержать, а Такеши не услышал даже. Он вообще как одержимый был в последние дни, а на упоминание о чужаке вовсе из себя вышел. Чуть ли не поклялся размазать его по стене. Какузу молча выслушал его излияния и только одно замечание сделал:
- Ты слишком много о нём думаешь.
Какузу тоже думал после того, как Такеши назвал имя чужака. Снова чуял, чем запахло, но следовал указаниям и пока не торопился возражать. Он сам не знал, что несёт в себе чужак. Слишком спокоен, если верить слухам. Доброжелательно настроенный, но всё-таки оборотень, и не абы какой. У всех когда-нибудь заканчивается терпение. У Хьюги, каким бы выдержанным он ни являлся, оно тоже могло закончиться. Когда он с Такеши сцепился, всё равно из себя не вышел. Какузу своими глазами видел каждую деталь битвы. Хьюга держал ситуацию в своих лапах, ни на миг не позволял Такеши перехватить инициативу. Такеши казалось, он ведёт, а вели его, настолько искусно, что Какузу уже тогда видел финал схватки. Мотал на ус, изучал стиль противника и как чуял, что им ещё придётся встретиться. Только когда уже закончено всё было, Какузу развернулся и ушёл. Хидан за ним без единого слова последовал. То же самое видел и помалкивал. Редко когда удавалось заставить Хидана заткнуться. От остро приправленных выражений порой загрызть его хотелось, в самый неподходящий момент, когда тишины хотелось. Но Какузу привык. Более того, нашёл некое очарование в сквернословии напарника, порой обдумывал его новый словесный оборот с крайним любопытством, но никогда не использовал сам.
Какузу думал, с Такеши ещё там покончено, на месте. Чистая победа, к коей стремятся все оборотни – наименьшей кровью заканчивать битву. Хьюга закончил. Могло быть намного хуже, а он каждую секунду себе во благо использовал. Уже в первой четверти боя стало понятно, кто выйдет победителем. Какузу размышлял впоследствии, как бы он поступил, если бы Хьюга с ним встретился. Наверняка, не ринулся бы, не думая о прикрытии тылов. С некоторыми соперниками так просто нельзя. Такеши рассчитывал на ранение противника и на свою физическую подготовку. Редко анализирует, чего Какузу не мог одобрить. Он мог бы даже сам на Такеши кинуться, когда тот на его сестру глаз положил. Ладно бы просто ухаживал, как все люди, а он нахрапом. В конечном итоге, она сдалась и стала нежнее к брату относиться. Какузу только раз у Такеши спросил, что он сделал? Подозревал, что попытался принудить, но сестра тоже не дала бы себя в обиду. Подозрения остались, а острота ситуации сгладилась. Потом Такеши за ней как за принцессой ухаживал. Особенно когда она первенца родила. На самом деле любил. Поэтому Какузу оставил всё так, как есть, и не спрашивал, довольна ли сестра или нет. Не хотел спрашивать, ибо подозревал, что отношения в кругу друзей могут пошатнуться. В конечном итоге, оставил внутрисемейные разборки им с Такеши.
Хидан с самого начала возражать принялся, когда Какузу его вызвал спозаранку. После звонка Юдая лично он места себе не находил. Считал, что только с Такеши будет иметь дело, а тут его папаша нарисовался. И не обвинишь никого, сам принял первенство клана Сенджу. Только не считал таким уж важным никого из семьи Такеши. Не хотел ни с кем из них ладить.
- Нам придётся проверить все границы, - вместо споров объявил Какузу. – Если не хочешь бойни, придётся попатрулировать.
- Да похрен мне, - тут же возразил соратник. – Не моё это дело. Мне никто не платит за крысиные бега.
- Ты денег хочешь? – сразу атаковал Какузу. Отлично знал своего товарища и научился играть на его интересах, однако, никогда не заходя слишком далеко.
- Какие, мля, деньги? Мне пора отдавать дань своим богам, а я тут неизвестно за что и неизвестно за кого мотаюсь, хрен знает с каким результатом. Ну кого ты тут найти рассчитываешь? Армию Хьюги? И где, блин, она? Заблудилась?
- Речь шла не об армии, - напомнил Какузу. – Просто незваные гости, которых нужно занять, пока старшие не решат, что с ними делать. Или ты боишься шкуру продырявить?
Шкура Хидана и так вся в дырках была после встречи с Итачи. Вдвоём его изматывали, а Итачи держался. Какузу повёл плечом, куда пришёлся особо болезненный укус. Ничего особенного, и сильнее грызли. Какузу однажды почти неделю под открытым небом провалялся, думал, сдохнет, особенно когда дождь лупил, а выжил, сам домой пришёл, исхудавший и голодный, как волк. Тогда он огрызался буквально на всех, и на сестру тоже, но на неё мягче, потому как своя совсем, и сама же в таком положении была неоднократно. Боевая, первая обычно на общих врагов кидалась, брала основной удар на себя, а Какузу потом уже добивал врага и зализывал её раны. Она позволяла, но в период восстановления становилась опасной. Он думал, она Такеши после первой же его попытки флирта разукрасит когтями, а она сдержалась. Тогда они все ещё слишком молодыми были, буйными, сразу в бой кидались, отстаивая свою честь. Теперь уже, осознанно, только по необходимости. Такеши обеспечивал такую необходимость. Какузу на него порой всерьёз злился, но выдерживал его натиски с холодным достоинством, а в наказание опустошал его банковский счёт, невзирая ни на какие упрёки. Пускай думает, что хочет. Какузу обеспечил нормальную жизнь своей семье и даже сам подумывал постоянную женщину завести, а не соревноваться с Хиданом в количестве.
- Моя шкура непробиваемая, - огрызнулся Хидан, - ты о своей думай лучше. Какого хрена постоянно за Такеши бьёшься? Так уж ты проникся его авторитетом? Не верю, мля. Ты, Какузу, ни от кого не зависел.
- И сейчас не завишу. Но у меня есть собственные стремления. И они вынуждают меня следовать хоть какой-то единой цели, а не только набить брюхо и трахнуть сисястую бабу.
- Что, мля, хочешь сказать, что я только об этом думаю? – вздыбился Хидан. – Скотина ты, Какузу, мля. Иди в зад со своими грёбаными заявлениями, а то и твою шкуру попорчу.
Всегда только угрожал в порыве словесного поноса. Какузу не обратил внимания. Они сталкивались, конечно, только не до конца. Как чувствовали друг друга. Какузу держался за напарника, ибо мог никогда больше не найти такого же, кому наплевать было на важные для Какузу вещи. Поэтому они не конфликтовали никогда – не из-за чего.
Какузу, наверно, первым уловил перемену. Он просто повернулся в противоположную от напарника сторону и вслушался. Внюхиваться пытался. Даже добавил звериный элемент в человеческий нос, но запаха всё равно не уловил. Знал только одно: что-то стремительно менялось. Юдай просто так не стал бы бить тревогу. Пара дней – тот срок, на который он позволил себе ошибиться.
Не слушая больше отповеди Хидана, Какузу опустился на четыре лапы и потрусил на невидимый сигнал. Чуял. Он всегда чуял неприятности. Сегодня они вели его к опасности по-настоящему серьёзной. Количество гостей ещё только предстояло узнать. Но не мог же Хьюга притащить действительно армию. Хидан молча следовал за ним, ловко перескакивая редкие препятствия. Они оба заткнулись, откладывая споры до более подходящего момента. Они всегда спорили из-за ничего, да хоть из-за пережаренного стейка в занюханном кафе. Хидан не стеснялся в выражениях, но никогда не доводил до крайности. Просто в его характере всё и везде опошливать крепким словцом.
Какузу шёл первым. Они, как всегда, не сговаривались, но чётко скоординировали действия. Хидан затерялся позади, ушёл по дуге. Возможно, почуял то, чего не удалось уловить самому. Какузу не оглядывался. Прислушивался только, нюх обострил до крайности и всё равно не видел причин для беспокойства, кроме инстинктивных. Инстинктов следовало слушаться. Кто забыл о них, по-человечески ссылался на внутренний голос, коему уже давно никто не доверяет, тот утратил основные черты оборотня. Таких Какузу презирал. Он бы прошёл мимо и даже не удостоил взглядом. Он бы не обратил внимания на лепет о вызове, а если из себя выведут, всё равно ни о какой честной схватке речи быть не могло. Утративший свою звериную природу оборотень всё равно что ненужный сучок на дереве. Вроде, живёт, но впустую. Ни цветёт, ни плодоносит.
Сигнал стал отчётливее. На этот раз ветер донёс отголосок слабого запаха. Даже не встречаясь с хозяином этого запаха, Какузу уже знал, что принадлежит он не человеку. Запах передвигался. Ветер затруднял задачу установить, откуда именно ждать гостей. Чужие. Несомненно, чужие, ибо свои не патрулируют округу. А если и патрулируют, то не подкрадываются. Какузу не крался, он остановился, пытаясь всё-таки сориентироваться. Да и опытный уже давно: знает, чего ждать от случайных встреч. Они с сестрой с самого детства обучились. Тогда их холки не заживали от ран. Мало кто на ребёнка всерьёз руку поднимет, даже на чужого, но не останется равнодушным, если ребёнок выделяется неординарными поступками. Какузу давно забыл, почему они вдвоём откололись от племени. Просто они однажды ушли, ни разу не обернувшись на исчезающие от расстояния огни родного города. Тогда Какузу верил, что завоюет чужую территорию, любого соперника повергнет, будь он сам Старейшина. Но он не был глуп уже тогда. Мечтатель, как и большинство юнцов. Он никогда не нарывался на схватку, умел оценивать силы противника. Однако, он никогда и не уклонялся, видел, где прочерчена грань между благоразумием и гордостью. Помыкать собой ни один уважающий себя оборотень не позволит.
Предупреждающий рык напарника немного запоздал. Какузу успел подумать, что сам должен был дать сигнал, а не рассчитывать на удачу. Хиан являлся самой надёжной страховкой. Когда дело действительно становилось плохо, Хидан, как рыцарь в сияющих доспехах, врывался в эпицентр и громил противника. Клал насмерть одного за другим. Наверно, он просто берёг запасы своей скрытой силы или не видел пути к ней, пока не становилось жарко. Потом само получалось.
Какузу уяснил ещё одно: если Хидан первый вступал в схватку и с самого начала держал оборону, им обоим придётся крайне тяжело.
Он прислушался, желая уловить повторный рык или вой. Но Хидан только раз прорычал. И в его голосе было всё то, что настораживало и готовило к серьёзной бойне. С таких стычек Какузу порой приползал к дому сестры, теряя сознание от потери крови. Он не заходил в дом, рычал даже на неё, но никогда не оставался на природе. Он чувствовал, что обязан заботиться о сестре, даже будучи в таком плачевном состоянии. Она ничего не говорила и на глаза старалась не показываться, только несколько раз в день мыла миску и меняла воду. Первые дни Какузу не притрагивался к еде, только пил, настороженно вертя ушами. Она словно знала, какие моменты он выбирает, и уходила в дальние комнаты, а потом и племянников начала с собой водить, когда они уже подросли и начали понимать, как поступают оборотни. Какузу, едва выдерживал кризис, первым делом брался за медикаменты, которые тоже оставляла сестра в герметично запирающемся сундучке. Когда дело шло на лад, она как по-волшебству появлялась и приглашала его в дом. Молча, без единого слова и лишнего взгляда, просто делала вид, что занимается домашними делами и старалась не глазеть. Ждала его до тех пор, пока он не выбирался и не следовал за ней шаткой походкой, оставляя грязные, а то и кровавые следы, капая тягучей слюной, теряя грязную шерсть. И всё становилось как прежде. Настолько так, что Какузу быстро забывал о ранах и продолжал привычную жизнь. Тогда и не раньше он являлся перед Такеши, показать, что с ним всё в порядке.
Запах ударил в нос волной. Только сейчас Какузу осознал, что слышит множество звуков. Других звуков, заставляющих заткнуться даже назойливых цикад. Где-то в отдалении уже шёл бой. Рык – прелюдия, а потом сразу атака. Хидан не разменивался на пафосные речи перед броском. Из всего пафоса, что он мог продемонстрировать – это сочная матерщина. Чем больше Хидан испытывал эмоций, тем извращеннее ругался.
Какузу метнулся в сторону звуков стычки. Надеялся, что не столько серьёзная, сколько громкая, но уже не верил в это. Только об одном он успел подумать, прежде чем с налёту врезался в бой, беря на себя троих одновременно: Юдаю придётся очень долго ждать отчёта.
Он прекрасно видел, что Хидан только с одним ковырялся, пытался быстро разодрать ему глотку и приступить ко второму. Остальные встали полукругом, отрезая площадку. Какузу не подумал о том, что делает. Кровь возбудила его хищные инстинкты. Он взял на себя больше, чем успел обдумать. Троица, что он так славно свалил по ходу, быстро очнулась и развернулась мордами к явившемуся противнику.
«Попытайтесь, слабаки!» - грозно рыкнул Какузу. Хотел словами, но горло зверя не предназначалось для человеческой речи. Ему оставалось лишь уповать на догадливость нахальных выскочек, явившихся без приглашения. В миг Какузу ощутил, что это и на его территорию посягают. Он прижился здесь, наверное, даже больше, чем сестра, не единожды беременная детьми местного авторитета. Какузу успел привязаться к городу, полюбить эти шумные улицы, в которых легко слиться с толпой. Он ценил свою независимость и уважение Такеши. Его даже старшая семья не трогала с требованиями отказаться от дел тёмных, считающихся в любом обществе грязными. Вся жизнь Какузу проходила в подобной «грязи». Он просто привык действовать именно так и, наверно, не смог бы по-другому.
Запах крови возбуждал, глаза вспыхнули дикостью, а лапы становились крепче. Он полностью отдавался схватке, смеясь над своими незрелыми противниками. Трое мальчишек, таких же, как Хьюга. Только загвоздка в том, что от своего командира они могли перенять и кое-что такое, с чем будет очень сложно справиться.
Итачи долго стоял перед дверью. Касуми ничего не сказала, кроме скупого приветствия, словно её всё это не касалось. Словно она Итачи только по чужим словам знала. Она тоже понимала, каково его положение. И понимала, как тяжело будет разговаривать с Такеши. Итачи до сих пор отголосок вины испытывал и готовился к обвинениям, которые безоговорочно примет.
Он некоторое время смотрел вслед Касуми, потом на пустой коридор, на мельтешащих врачей и сестёр. Долго думал и впитывал слабый запах старого друга, замытый хлоркой почти до неузнаваемости. В стороне промелькнул другой оборотень, белый халат, короткий взгляд. Итачи ничем не ответил. Просто поймал этот взгляд и даже не предположил, что это мог быть лечащий врач Такеши. Ему было всё равно. С персоналом разберутся родные.
Когда ожидание стало по-настоящему тягостным, Итачи наконец тронул дверную ручку, готовясь увидеть беспомощного товарища, истыканного трубочками, окружённого пищащими приборами, с проводками у носа, хотя он интересовался и слышал не такие уж удручающие подробности. Такеши стремительно выкарабкивался. Юдай сдержал слово и первым информировал Итачи, за что тот готов был рассыпаться в благодарностях, но не сделал этого. Никому не нужны пустые слова. Итачи ограничился приглушённым: «как он?». И услышал подробный ответ. Юдай нервничал. Итачи рассчитывал поинтересоваться проблемой Неджи и не нашёл в себе сил сделать это. Поинтересуется у самого Неджи. Уже поинтересовался. Отчасти робко и уклончиво, что никак не могло его удовлетворить. Основной разговор постоянно откладывался из-за возросшей нервозности. Казалось, любое лишнее слово сорвёт заслоны. Казалось, Неджи сам кинется с целью потрепать Итачи хорошенько, прямо в постели, когда Итачи целовал его, истязал долгими ласками, считал преступлением ломать воцарившееся согласие. А потом уже сил не оставалось. Они молча лежали в объятиях друг друга, пока один из них не проваливался в сон.
Итачи потянул ручку и неслышно проник в палату, плотно прикрывая за собой дверь. Запах усилился. Итачи не сразу посмотрел на койку, а когда сделал это, встретился с суровым взглядом старого друга. Такеши негодовал. Сам согласился на визит, но всё равно еле сдерживался. Итачи никогда прежде не видел его таким побитым. Показные схватки между собой – другое. Царапины и яркие синяки – не то же самое, что разодранная в клочья шкура и покалеченное зубами мясо. Неджи из Такеши чуть отбивную не сделал. Итачи не стал интересоваться его самочувствием, не спросил, почему у Такеши голова перевязана, почти полностью закрывая правый глаз. Итачи подумал было, что глаза вообще нет, вытек в пылу боя, но живо вспомнил беседы с Юдаем и Касуми. Если бы такое случилось, всё равно кто-нибудь ввёл бы его в курс. Потом Итачи сам присмотрелся и увидел намёк на бегающий зрачок под опущенным веком.
- Может, хватит таращиться? – отнюдь не слабым голосом огрызнулся Такеши вместо приветствия, зверем смотрел, почти рычал от досады и желания покарать любопытного.
Итачи отвёл взгляд, в приборы всмотрелся:
- Шикарно выглядишь, - вместо извинений сыронизировал Итачи.
- Скотина, - бросил Такеши примирительно.
- Не переживай, я не только твою драную шкуру видел.
- Конечно! – зло выпалил собеседник. – Хьюга же у нас не из тех, кто прячет боевые отметины.
- Он прячет, - мягко возразил Итачи. – Прячет, Такеши. Просто он считает более важным что-то другое.
- Дай только добраться до него… - пустая угроза. Оба они понимали, что никто больше не допустит стычки, какой бы высокопарной местью Такеши не пользовался в оправдание. Никакой повод не пройдёт, раз уж сам Юдай взялся за первенца. Как бы ни сложились отношения внутри семьи, Такеши обязан был подчиняться отцу. Не как старшему родственнику или воспитателю, а на другом уровне, как Старейшине. Цунаде подчинялась, не тыкала Юдая в его промашки. Если только наедине. Итачи видел только единство. Так и должно быть. Старшая семья – всегда опора для остальных. Мир способен дрогнуть всего лишь из-за несогласия между её представителями.
- Такеши, я про твоих детей пришёл поговорить. Юдай давно уже ждёт отчёта, а я не хочу мутить воду.
- Ты её и так уже достаточно намутил, - атаковал Такеши. Итачи расслабился: Такеши не утратил боевого азарта. Он не сломался, он просто станет осторожнее или ещё яростнее.
- Такеши, не надо тебе злиться, - выдал совет Итачи. – Разве не видишь? Из-за твоей чрезмерной пылкости ты не можешь видеть всей картины, - досада. Итачи жаль было видеть друга таким. Он поздно спохватился, Такеши уже увидел его сожаление.
- Ты пришёл сюда, чтобы пальцем мне тыкать в мои промахи? – почти рыкнул Такеши.
- Нет. Просто не могу сдержаться, когда вижу твои ошибки, а ты их напрочь не замечаешь, - грубо. Главное – избавиться от жалости. Лучше и вину тоже попридержать, ибо любое смягчающее чувство могло задеть Такеши ещё больше. – Я не виноват, что ты так по-детски поступаешь, - обрушил Итачи ответное обвинение и ткнул пальцем, закрепляя упрёк, - кидаешься на каждого без разбору. Незрелый поступок, ты не находишь?
- Так я должен был терпеть, - Такеши принял его чувства и слегка угомонился.
- Что терпеть? Думаешь, Неджи только и искал повод встретиться? Ему самому до себя было. И сейчас он о тебе меньше всего думает.
- Надеюсь, папа перекрыл ему воздух.
- Как это хотел сделать ты? Любой будет сопротивляться, если запретить ему дышать, - указал Итачи. – Даже обычный слабый человек.
- Ты снова защищаешь его, - предупредил Такеши о вероятности новой ссоры. – Как тогда… Нет, ты никогда не переставал защищать его. Почему, Итачи?
Итачи должен был сказать. Возможно, тогда Такеши поумерит свой пыл. Возможно, найдёт внутри отголосок согласия, потому что сам находился в положении Итачи, когда пытался завоевать любовь чужака. Женщина или мужчина – оборотень всегда остаётся оборотнем.
Только не хотелось открывать Такеши глаза. Итачи придётся выдержать град насмешек или чего похуже. Он снова глаза закрыл и задержал воздух в груди.
- Так трудно признать мне в лицо, что поменял лидера? – высказал первую догадку Такеши.
Не прощал. Считал именно предательством. А Итачи никогда не отворачивался от семьи Сенджу и не отвернётся.
- Никогда, - покачал головой Итачи и наконец посмотрел прямо. Снова в лицо, на этот раз не рассматривая шрамов и видимых увечий.
Такеши поверил. Смотрел исподлобья и верил, но не соглашался.
- Почему? – с угрозой повторил он.
Отчётливо выделил нужный вопрос, на который Итачи не хотел давать ответа. Никому, особенно Такеши. Но он не станет скрывать и прятаться. И он не потерпит сочувствия. Такеши и не станет сочувствовать. Всё, что могло вызвать признание правды Итачи – это его гнев. Только бы Такеши ещё больше не загорелся идеей подстеречь Неджи в тёмном переулке.
- Ты не собираешься отвечать? – поторопил Такеши, не уступая ни пяди отвоёванных территорий. Он чуял, что напал на нужный след. Он держался всеми когтями и собирался кинуться на Итачи, если тот снова начнёт уклоняться. – Может, ты запал на его задницу?
- Да… - не уклонился и тут же исправился. – Не только на задницу. И всё что выше, у него…
Итачи не договорил, следил за реакцией собеседника. Теперь необходимо уловить момент, когда Такеши опомнится и, что страшнее, поверит. Никто не знает, что он сделает. Никто не в силах предотвратить молниеносного движения, не зная, куда оно будет направлено. Итачи оставалось лишь гадать, рассмеётся ли он в лицо или обвинит.
- Да ладно, - ни то, ни другое. – Ты можешь хоть сейчас ответить прямо?
- Я уже ответил. Какого ответа ждёшь ты?
- Итачи, ну… ладно, я вижу, что жалеть ты меня не собираешься. Но хоть не издевайся.
- Я люблю его, так подойдёт?
И воцарилась пауза. Та самая тягостная пауза, вклинивающаяся в каждый разговор. На этот раз Итачи готов был биться за свою правду. Что угодно за право отдохнуть от навалившихся проблем. С Неджи становилось страшно. За него страшно. Из-за того, что однажды он покинет объятия Итачи навсегда. Уйдёт и не вернётся, а наутро его тело найдут в луже спёкшейся крови. Итачи представлял его стеклянный взгляд, его окровавленные клыки, неестественно далеко торчащие из-под верхней губы, его слипшуюся шерсть, его мёртвые бока, не вздымающиеся в дыхании, таком простом и естественном движении.
Такеши издал приглушённый звук, приковывая внимание Итачи. Услышал и поверил. Успел сопоставить факты и всё, что сам видел. Такеши, смотрящий на Итачи округлыми глазами и на миг избавившийся от своей неконтролируемой ненависти к чужой змее.
- Не молчи, Такеши, - спокойно попросил Итачи. – Ты можешь понять меня, потому что сам в таком же положении…
- Не смей сравнивать! – резко и коротко. Такеши оставил вытянутую руку поднятой, с оттопыренным указательным пальцем. – Только попробуй! Ты… знаешь, что ты говоришь?
Итачи готов был подтвердить хоть сотню раз, лишь бы заставить Такеши смягчиться, сломать его стену агрессии.
- Знаешь, что другие подумать могут? – продолжил Такеши. Рука его дрогнула, показывая его неокрепшее состояние, доказывая, что он упадёт, едва на пол встанет. – Знаешь? Нет? Они подумают… - осечка и новый натиск. – Я могу подумать, что ты спишь с ним!
Итачи нечего было возразить, но и отрицать он не стал, просто продолжал ждать приговора. Если Такеши сейчас посчитает себя ещё больше оскорблённым, его уже не остановить. Итачи сам готов был дрогнуть.
- Итачи… - с ноткой угрозы, от чего стало ещё хуже, - не спишь ведь?
С тем, кого Такеши считал жертвой, видел его мёртвым в мечтах и не считался с компромиссами.
Потом они оба молчали. Такеши поверил. Итачи получил, по крайней мере, отсрочку, если сразу же не натолкнулся на стену протеста. Такеши головой махнул, потом ещё несколько раз, обрывочно, словно кружащаяся муха постоянно на него садилась. Он руки поднял. Трясущиеся руки. Итачи не знал, от лекарств ли или потери крови, от общего состояния организма или от потрясения. Они с детства друг друга знали, предпочтения друг друга, интересы и привычки. Итачи и сам бы никогда не поверил, если бы его заранее предупредили. Никогда бы не задумался о том, что найдёт человека в чужом краю, которого не захочется отпускать. Не верил, что сердце может ёкнуть и от вида чужой змеи, более того, парня. Совсем же мальчишка безалаберный. А весь мир Итачи с ног на голову перевернул. Если бы не Наруто, посмотрел бы Итачи на Неджи, если бы узнал, кого поймали охотники? Если бы знал и видел. Он покачал головой, совершенно опустошённый. Он бы поступил как остальные – не обратил бы внимания. А если бы обратил, не стал бы помогать.
Такеши снова шевельнулся. На этот раз Итачи первым заговорил:
- Не трогай его, Такеши. Я не хочу потерять снова…
Открылся. Никогда бы не подумал, что это будет Такеши.
Они встретились глаза в глаза. Такеши помалкивал, только зрачки сузились. Изучал Итачи, как, наверное, не смотрел никогда. Даже впервые познакомившись с его зубами, Такеши не был так шокирован. Или зол. Его лицо становилось непроницаемым. Как бы сильно Неджи ни сдавил череп Такеши, ничего важного он не повредил. Такеши выглядел всё тем же живым и хватким. Сейчас ухватился за идею невозможной любви и пытался опровергнуть её для самого себя.
- Ты ведь не сделаешь этого? – Итачи приблизился, упёрся обеими руками в подушку, навис над Такеши. Отлично зная, какое давление оказывает своим жестом.
Одно он осознавал: сегодня уже не спросит о том, когда можно представить семью Такеши Юдаю и обществу.
- Тварь… - сквозь зубы будто вырвал Такеши и выпрямил руку. В скулу Итачи заехал, вынудил отшатнуться, но не заставил схватиться за больное место.
Итачи задержался в таком положении, голову низко опустил, скрывая за чёлкой стремительно меняющееся выражение лица. Морда зверя на миг, сдержавшийся рык, растворившийся в горле и болевой ударной волной прошедшийся по всем внутренностям. Итачи выдержал, а потом медленно выпрямился и снова посмотрел, открыто, сурово, требуя только понимания и обещая, что будет стоять за свою любовь, пока жизнь теплится в его теле. Даже истерзанным и умирающим Итачи наберётся сил для последнего рывка и подползёт к Неджи, чтобы ощутить его рядом. В этот миг Итачи даже не вспомнил, что именно в такой момент предпочтёт одиночество.
Итачи не мог успокоиться, когда по улицам колесил. Надо бы в офис наведаться, а он всё ещё под впечатлением от встречи с Такеши пребывал. Не принял. Наверно, нет такой силы, чтобы Такеши смягчился по отношению к Неджи. Одно немного успокаивало: он задумается и не станет больше действовать нахрапом. Он и своё поражение обдумает.
Наверное.
Итачи ни в чём не мог быть уверен. Подвёл машину к обочине и заглушил двигатель, размышлял. Такеши, в любом случае, поддерживать увлечение Итачи не станет.
Он достал мобильник, хотел Неджи набрать, ибо испытывал потребность услышать его. Не стал бы передавать подробности разговора со старым другом. Да вообще бы не стал говорить о встрече. Неджи сам учуять мог и никак не прокомментировать. И ещё он мог заметить след от кулака на скуле. Такеши, в каком бы состоянии ни был, во зле способен обнаружить потайной источник сил. Вся эта сила досталась Итачи. Было больно. И сейчас слегка саднило, как напоминание.
Он не позвонил Неджи, зато снова набрал Касуми.
- Что-то не так, Итачи? – осведомилась она. Логично предположить её тревогу. Итачи же только-только её видел. Наверно, она опасалась услышать неутешительные выводы близкого друга её сына. Вердикт, означающий, что Такеши не откажется от мести.
- Нет, всё хорошо, - сразу же заверил Итачи и повторил для надёжности. – Всё хорошо, госпожа Касуми. Я вспомнил, что забыл с Такеши одну деталь обговорить.
Помнил каждую минуту, только Такеши всё равно бы не воспринял. Заставить его сосредоточиться можно только так, не видя собеседника. Деталь, намеренно преуменьшенная словесно, имела очень высокое значение. Не нужно пока старшим знать о том, что надвигается. Сейчас всё надвигалось. Даже обычный выход в свет семьи Такеши выглядел чуть ли не сенсацией. Хотя для большинства это и есть сенсация. Возможно, даже Каэде не знала, где мотался её брат. Цунаде – вряд ли она оставалась неосведомлённой, но тоже ничего не делала. Да ещё девчонка Такеши из тех, кто ни за что не признает чужого авторитета. Возможно, они с Какузу потому и ушли из дома, что не выносили главенства над собой, а сделать ничего не могли. И она не любила Такеши, что выглядело вдвойне опасно. Наверно, держалась, привыкла, но всё равно держала на расстоянии.
Когда в трубке зазвучал голос Такеши, полный недовольства, мысли Итачи снова ринулись врассыпную.
- Чего тебе, Учиха? Не наигрался ещё?
- Нет, я не о том хотел поговорить с тобой. Почему все наши с тобой разговоры сводятся к Хьюге?
- Потому что ты грёбаный пидор, - отрезал Такеши безжалостно.
Итачи молча проглотил оскорбление. Он бы не воспринял эти слова, будь они произнесены легко или с иронией, но Такекши хотел оскорбить. Он настолько взвинчен, что не постеснялся бы ещё и Итачи вызов бросить, мало обдуманный и не менее проблемный, чем с Неджи.
- Такеши, ты ссоры хочешь?
- Нет, я хочу, чтобы ты поумнел и попросил своего хахаля убраться поскорее, пока я… - и замолк. Знал, что сам не сделает. Даже если полностью оправится в ближайшую неделю, совершенно чудесным образом, ему не позволят. Юдай и Касуми теперь глаз с него не спустят, всерьёз возьмутся за воспитание. Такеши бы с Неджи близко пообщаться, возможно, он хоть немного проникся бы духом настоящего Старейшины. Итачи снова поймал себя на том, что думает о Неджи как о Старейшине. Но он столь часто ссылался на положение и правила старших семей, что по-другому его воспринимать и не приходилось. Так и хотелось постоянно упрекнуть Неджи: «Что ж ты на меня-то охоту открыл, раз старшие семьи не вмешиваются в возню обычных оборотней?». Не сказал, потому что это с самого начала не было обычной вознёй. Итачи в далёком прошлом чуть Наруто не растерзал, наследника старшей семьи. Логично, что Неджи сам взялся его защищать. И Хиаши не стал его останавливать.
- Ладно, что там у тебя? Чем ещё ты мне в лоб не выстрелил? – снизошёл Такеши.
- Вспомни, для чего я вообще приходил. Не ради Хьюги, а из-за твоей скрытности.
Такеши отлично помнил, но вряд ли нашёл компромисс, который его бы устраивал. Он не хотел вывода своей семьи в свет.
- Такеши, она так враждебно настроена?
- Не в ней дело, - мгновенно отозвался он, чуть сбавив тон. Позволил себе перешагнуть больную тему Хьюги, но не смог заставить примириться. – В её положении.
- Потому что она чужак?
- Нет, чёрт возьми, Итачи! Потому что она не из тех, кто будет подчиняться правилам.
- Ну так убеди её.
Не убедит. Если бы мог, давно бы уже сделал это.
- Она не ставила меня ни во что, не станет слушать и моего отца. А едва он попробует надавить, она поднимется на дыбы.
Типичный чужак. Хотя столько времени прошло, могла бы и смягчиться как-то, принять своё положение.
- Такеши, скажи, она ведь не только из-за тебя осталась? Ты ведь не насиловал её на самом деле? Не грозил убить Какузу? Не собирался её детьми шантажировать?
Итачи сам не верил, что говорил такие ужасные вещи. Ожидал, что собеседник сам на дыбы поднимется, а Такеши паузу выдержал, а потом спокойно подытожил:
- Сволочь ты, Итачи.
- Что? – сомнения прочь. – Правда? Такеши, ты правда это сделал? Всё из того, что я перечислил?
- Нет! – рявкнул Такеши и снова заткнулся. Итачи его отрицание не убедило. Если всё обстоит действительно так, то Такеши завяз в грязи больше, чем кто-либо полагал. Итачи больше не сомневался, так и высказал:
- Я расскажу твоему отцу. Я приведу его к внукам.
- Не посмеешь. Ты же моего согласия искал.
- Ты сам с собой согласия найти не можешь. Я не могу просто стоять и смотреть, как ты себе яму роешь. Ты же тигр, а не крот, - хотел подшутить, дабы хоть чуть-чуть разрядить обстановку, но вышло как-то жалко и неубедительно. Не до шуток.
- Итачи!
- Я тебя предупредил. Просто держись, ладно? Я постараюсь сделать это деликатно. Я же знаю, как ты… - резкий разворот, словно нос по ветру. Инстинктивное действие. Итачи молниеносно забыл, о чём сказать хотел, потому что учуял перемену в воздухе. Они всегда так происходят, резко. Возможно, Такеши тоже почуял, запертый в четырёх стенах. Только возможно.
- Итачи, ты уснул? – пытался дозваться он.
- Извини, - свободной рукой Итачи тронул ключи в зажигании, не переставая озираться. – Снова кровь…
- Что? Что ты имеешь в виду? Итачи! – тоже почуял, но сделать ничего не мог. Касуми – надёжный страж.
- Запах крови…
Сердце защемило, Итачи буквально согнуться от боли хотел. От вымышленной боли, ибо сразу же Неджи представил и пожалел, что не набрал его. Теперь поздно устранять упущения.
- Извини, Такеши, - он первым прервал связь, тут же набрал Неджи и долго ждал ответа. Долго и тщетно. Подозрения укрепились, застывая ледяной глыбой настоящего страха. Даже от вероятной смерти Такеши там, на границе старой свалки, не было так жутко. У Итачи буквально всё затряслось. Если Неджи с такими ранами в бой полез, ему не выстоять. Особенно если врагами являлся кто-то из окружения Такеши.
- Господи… - прошептал Итачи почти в исступлении, - пусть это будет не он…
Это был не он. Более того, Неджи здесь вообще не пахло, зато кровь словно рекой лилась. Итачи в первое мгновенье, как только дверцу машины приоткрыл, думал, что в кровавую лужу ступает, а вокруг никого не увидел. Он недоверчиво ноги осмотрел, вглядывался в траву, внюхивался. Медлил, пока не сообразил, что бесцельно теряет время. Снова принюхался, не осознавая, что уже не человеческим носом чует. Он на ходу, с первых шагов, принял привычный облик пантеры. Тот самый, к которому прибегаешь машинально, едва забываешься, но обратиться необходимо. Он вышагивал осторожно. Следы от предыдущей схватки, где Такеши его просто подставил, ещё давали о себе знать. Слабое напоминание. Итачи не считал их хоть мало-мальски серьёзной проблемой. Не останется даже шрамов. А если и останутся, у него ведь есть способность сглаживать недостатки. Придётся привыкнуть делать это неосознанно, автоматически – только и всего. Так, как он делал со следами от ран на спине. Были дни, когда он вообще о них не вспоминал, а приученный к одним и тем же действиям организм сам затягивал бреши. Говорят, среди оборотней есть и такие, кто вовсе забыл свой настоящий облик. И тело забыло, как бы бедолага ни пытался вернуться к первоначальному виду. Хотя бедолагой такого человека вряд ли можно назвать. Сам же и добивался, а потом пожинал плоды. Итачи добивался того же самого с ранами на спине. Ему казалось, они уродуют всю его шкуру. Предвзятое мнение, но поделать с ним он ничего не мог, привык к безупречности. И совсем скоро, может быть, даже во сне его кожа будет оставаться без уродливых рубцов.
Он уже знал, что Неджи среди сражающихся нет, но всё равно представлял его. Даже не слыша звуков, готовился узреть развернувшуюся бойню. Если это парни Неджи из каменных холмов, то всё могло обернуться гораздо хуже. Что скажет Юдай? Что скажет Цунаде?
Когда звуки достигли его слуха, он снова остановился. Стоял, ожидая чуда, будто деревья расступятся и покажут интересное кино на экране телевизора. Весь мир – один огромный экран, в котором находился сам Итачи. Не верил в происходящее. Не верил, что разыгрывается именно худший сценарий. Итачи больше не видел пути для них двоих: для него и Неджи. Только не для Неджи, не здесь. Только бы никто из тесного окружения Юдая не пошёл за ним, дабы отомстить. Итачи до отчаянного волчьего воя не хотел, чтобы так всё обернулось. Он даже подумал о спешном отступлении, чтобы сперва с самим Неджи потолковать. А потом понял, что снова уходит от проблем. Как в тот раз, когда искал виновных в трагедии брата.
Он уже более уверенно шагнул вперёд, и деревья расступились. Запах крови, избавившись от препятствия в виде вековых стволов, ударил в нос с новой силой. Всё обстояло именно так, как и представлялось. Только набор участников немного подкачал.
Итачи не спешил врезаться в схватку. Он вообще полагал, что не вовремя появился. Не он должен был разгребать увиденный здесь бардак. Вообще ничего не должно было произойти. В стороне, уже без сил, сопротивлялся тот, второй, который напал на Итачи вместе с Какузу. Один на один, как и положено. Никакого предательского нападения со спины, никакой чрезмерной агрессии. Просто напарник Какузу уже выдохся. Возможно, уделал парочку других, прежде чем сдал сам. Но он продолжал сопротивляться. Замедленные движения, слабее укусы, заторможенные махи увенчанной когтями лапы. Вторая передняя запаздывала, из чего следовало заключить, что противник удачно попал в сустав или нервный центр где-то на шее. Много нюансов, а шансов практически никаких.
И ещё пахло кровью этого человека. И кровью Какузу. И кровью тех, кого Итачи не знал или встречал однажды. Смутно знакомые ароматы, смутно знакомое чувство. Как дежавю. Он невольно вздыбил шерсть на загривке, невольно исторг из глотки приглушённый рык. И невольно этим самым необдуманным поступком стал участником развернувшейся грызни. Хотя на грызню это мало было похоже. Только по сути. В остальном это была отлично просчитанная стратегия, которая позволяла задушить первую полосу встречающих. Чужаки, все как один, подняли головы. И мгновенно Итачи оценил ситуацию до самого конца. Какузу был там. Просто он не двигался. Итачи машинально задержал на нём взгляд и не увидел даже намёка на какое-то движение. Он не дышал. Наверно, не дышал уже несколько минут или часов. Всё зависело от того, кого он взял на себя. Против одного оборотня, даже из команды Неджи, он бы выстоял. Но он лежал бездыханный и, наверно, уже коченеющий. Не стоило и дальше задерживать на нём взгляда. Просто внутри у Итачи что-то опять перевернулось. Что-то тяжёлое и чуждое. То же самое, что и от неприязни к Неджи. Он ненавидел его команду, хотя, с натяжкой, мог считать себя частью её. То же самое думали и его парни, ибо зашевелились, перегруппировываясь. Выживший противник попытался огрызнуться, за ним бросился только один из своры. И всё. Остальные достались Итачи. Те, кто очень хорошо знал его. Те, кто травил Итачи по настоянию Неджи и ненавидел за то, что Итачи живёт в этом мире. Знали они или нет, что Итачи принял сторону Неджи, уже было всё равно. Они буквально светились боевой яростью. Раззадоренные кровью и эйфорией от лёгкой победы…
Лёгкой ли? Итачи поискал взглядом и увидел ещё два невписывающихся холмика. Какой бы жестокости ни развернулась схватка, Какузу не отдал победу легко. По крайней мере, трое погибли сегодня. Или погибнут, скрываясь от других, со смертельными ранами, ловящие последние глотки живого воздуха.
Рык на заднем плане снова привлёк внимание Итачи. Второй, напарник Какузу, упал, прижатый к земле возвышающимся над ним чужаком. Итачи вспыхнул. Пускай они не друзья, даже не приятели. Пускай они пытались прикончить Итачи, но они из его общества. Они те, кто делил с Итачи один мир, хоть и не принимали участия в его жизни. Свой против чужаков.
Итачи подавил порыв броситься на подмогу. Он помнил, чем занимался Какузу со своим окружением. Помнил ледяные глаза его сестры, ненавидящей всю семью Сенджу, но сжившуюся с Такеши. С одним лишь Такеши. Подпустившую его так близко, что потеряла возможность ненавидеть и его тоже. Но она не проявляла любви или привязанности. Это Такеши влип со своей пылкостью и скоростью на решения. Опасный тандем – и он сам прекрасно осознавал это. Наверно, он засыпал в одной постели с ней, боясь никогда не проснуться. Он всё равно оставался с ней, ибо любил. Ради любви многие способны на опрометчивые поступки. И Итачи тоже, не смогший заставить себя выгнать Неджи из города. Не смогший наплевать на его благополучие. Если бы Неджи сгинул по дороге домой, никто бы не осудил, никто бы не развязал бойни. Никогда не произошло бы того, чему стал свидетелем Итачи сейчас.
Он принял вызов, остался на месте, низко голову опустил и перестал издавать любые звуки. Он просто ждал. Видел, как его окружают. Шестеро. Все или нет – не время задумываться. Они слишком ненавидели Итачи, чтобы прощать.
Перед нападением врага Итачи успел ухватить ещё одну тревожную мысль: где Неджи? Почему он сам не явился? Если с ним всё в порядке, то почему?
Удар раскрытой лапой. Итачи принял его своей, палец к пальцу. Когти соскользнули друг с друга. Итачи готовился отражать многостороннюю атаку, а на него вышел только один. Остальные окружили и не переставали ходить, двигались в одном направлении, смотрели, выискивая у Итачи любые слабости. Они торжествовали, наконец предвкушающие сладкую месть за то, что Итачи вытворял у них в городе. Всего лишь защищал собственную честь, но другие видят под другим углом. Именно так сейчас смотрели на попытки Неджи. Итачи ничем не мог ему помочь. Уже ничем. И могла ли Цунаде…
Шисуи со вчерашнего дня не был в офисе, после единственного звонка Хьюги. Проклинал его, и всё равно послушал, ибо на чашу весов возложено лишком много, в том числе, и Итачи, с детства лучший друг и советчик. После возвращения из чужого города он вообще изменился, как чужой стал. С чужаками спутался, чужаком себя и ведёт. Шисуи это неимоверно злило, но ничего поделать он не мог. Он односложно отвечал на звонки, инструктировал сотрудников и откладывал все совещания и встречи. И снова клял Неджи. Получалось, что Шисуи добровольно под его знамёна встал и, чёрт возьми, слушал.
Они с Неджи весь вечер и половину ночи патрулировали окраины. В конечном итоге, убедившись, что незваных гостей нет, Неджи соизволил дать отбой. Напрасно Шисуи по пути интересовался, как далеко у них с Итачи зашло, помимо постели, конечно, если Неджи позволяет себе шляться незнамо где до позднего часа и даже не отзвониться, не объяснить.
Шисуи смертельно устал, а при прощании, когда Хьюга из машины вышел где-то в стороне – как домой добираться будет – сказал. Да не просто сказал, а почудилось, будто распорядился:
- Ты подхвати меня завтра. Я посмотреть должен другую сторону.
Всё, что они сделали сегодня – это прочесали самую вероятную границу, с какой, если противник идёт напрямую, и можно было ожидать вторжения. Хьюга изволил посмотреть и противоположный край города. Да избрал способ самый обидный.
Шисуи мигом огрызнулся:
- Эй, а не обнаглел ли ты? И так мотал меня сегодня полдня. А теперь вообще моё личное время присвоишь?
- Да, - резко выдал Неджи.
Шисуи не поверил сперва, а потом понял, что совершенно не хочет на него броситься. Привык? Или, что вероятнее, втянулся. В чужую же историю втянулся! Как можно позволять собой так манипулировать?!
- Извини, - после секундной заминки добавил Неджи, чем моментально разрядил обстановку. – Я подумал, ты до конца хочешь довести.
Шисуи всё доводил до конца, как и положено хорошему предпринимателю. Да и оборотню тоже. У него не возникло протестующих слов. Он только ощущал себя совершенно раздавленным из-за того, что попал в ловушку, мало того, что молокососа, но ещё и чужака. Он не собирался сейчас выступать – это можно и потом сделать, в более безопасное время – но потом обязательно выскажется. И пусть Хьюга что угодно думает или делает. Шисуи и открытый вызов не смутит.
- Прости, я забыл, где нахожусь и кто меня окружает, - повторил Неджи, окончательно смягчая. Шисуи знал, что это тактика. Как выразился сам Неджи – антураж. И всё равно принял его доводы.
- Потом сочтёмся, - ткнул ему в нос Шисуи. – Не забывай о своих долгах.
- Никогда, - качнул головой Неджи. – Если ты всё ещё захочешь забрать его.
- Не сомневайся, заберу. Я не Итачи и таять от твоих симпатичных глазок не собираюсь.
- Симпатичных глазок? – кажется, Неджи даже удивился.
- А что ещё в тебе такого?
- Но глазки… - Неджи снова головой покачал. Прав был: глазки его скорее ужас внушали, а не симпатию.
- Ладно, проклятый змей, вали, дай свободно вздохнуть, - Шисуи остановился на первом попавшемся месте, где можно останавливаться, ждал, смотря перед собой, держась за руль.
Неджи не торопился. Когда тишина начинала давить, он своеобразно попрощался:
- Выдержка у тебя стальная. Любой бы к концу дня хмурый ходил, как… - и не закончил.
Шисуи, наоборот, легко стало. Так легко от того, что Неджи наконец-то уходит, что он почти готов был улыбаться во весь рот., как крокодил. Ему казалось, крокодилы всегда улыбаются. Однажды попробовал принять облик рептилии, тогда ещё сомневаясь, не будет ли это нарушением, ибо крокодил – рептилия, и змея – рептилия. Он всё равно попробовал, и плавал, и плавал кругами по широкому бассейну, то и дело открывая и закрывая пасть. Улыбался. Чувствовал, что улыбается, и остановиться не мог. Как одержимый. А Итачи, совсем ещё маленьким тогда был, в школу не ходил, ждал его у берега, широко раскрыв глазищи и явно копя вопросы, но так и не задал ни одного. И не слишком бурно реагировал. Итачи ещё с детства предпочитал наблюдать и делать собственные выводы. Он был странным. Возможно, эта странность переросла в другую – в тягу к чужим змеям.
Шисуи не успел ничего ответить, Неджи ушёл и дверцу за собой захлопнул, двинулся в сторону, где квартира Итачи находилась. Долго же топать будет, если на лапы не встанет. С другой стороны, может, и не торопится окунаться в любовные силки Итачи, подумать должен, что-то решить для себя. Шисуи ему даже посочувствовал, но не окликнул и не подождал, пока он хотя бы из виду исчезнет.
На другой день, прямо с утра, Шисуи уже ждал у дверей подъезда. Позвонил и отчитался, что такси подано. Шуткой. Только так можно сгладить острые углы. Его снова угнетало подчинение чужаку. И снова Шисуи боролся с собой за право просто развернуться и уехать, и наплевать на всё, что будет потом. Он не уехал, ибо потерять мог слишком много. Не время для пререканий и вражды. Хватит крови. Кровь Такеши весь город затопила. Большинство затаились, готовые либо хвосты поджать, либо ринуться в атаку по первому приказу Старейшины. Юдай молчал. Кто знает, что у него на уме. Наверняка же знает, что происходит. Шисуи сам поинтересовался у Неджи, а тот без обиняков доложил, что сразу же Юдаю позвонил, предупредил.
Они разделились где-то после первого часа. Шисуи показал на карте границы города и проводил Неджи взглядом, успел заметить, как он махнул хвостом, прежде чем скрыться в кустарниках. Сам Шисуи в другую сторону побежал, оставив машину на платной стоянке. Не сговариваясь, обозначили обязанности друг друга. Не сговариваясь, побежали вокруг города ко вчерашним позициям. Не сговариваясь, вознамерились воспользоваться услугами такси, если почуют в воздухе перемены. Перед запахом крови всегда бывает накал. Всегда эта убийственная атмосфера, как предвестье бури. Шисуи справедливо полагал, что Неджи и по-другому будет действовать, оставлять знаки своим шакалам, чтобы не трогали территорию. Ночью пролил дождик, успешно смывая запахи с тех участков, где ещё вчера они прошли. Мало шансов остановить неприятеля таким образом. Все это понимали, иначе Неджи пометил бы все окружающие столбы и сидел за столом, спокойно попивал бы чаёк. Или, что вероятнее, лежал бы с Итачи в одной постели и…
Шисуи издал сердитый рык. Не мог представить их двоих. Не представлял, как Итачи так вляпался, как он позволил вертеть собой. И бежал, бежал, бежал…
Кровь он почуял задолго до того, как успел пересечь две третьих расстояния. Хотел уже в город мчаться, как и планировал, а потом просто ходу прибавил. Летел так, как, наверное, не скакал ни один самый быстрый скакун. И чувствовал, как накаляется азарт. Чувствовал всё то, что делает оборотня счастливым: безграничная свобода и адреналин. Словно Неджи специально Шисуи во всё это втянул, чтобы разбудить в нём древние инстинкты. Если так, то у него прекрасно получилось. Шисуи бежал, сбиваясь с ритма сердца, чувствуя его, как оно подскакивает к горлу, как грохочет кровь в висках. Он не чувствовал усталости, только возрастающую мощь. С каждым шагом, с каждым прыжком она вырывалась неистовым бураном и разливалась по крови. Она росла, она требовала удовлетворения жажды. Шисуи, наверное, мог бы не разбираясь ворваться в чужую схватку и взять на себя основную роль. Но он помнил, кто он и зачем это делает.
Кровь уже окутывала лёгкие изнутри, когда Шисуи наконец достиг эпицентра. И как на прозрачную стену напоролся. Резко встал как вкопанный и не поверил. Слишком часто не верил своим глазам. Кровь плескалась. Кровью воняли бездыханные тела, кровь источала свой зловещий аромат со стороны основной схватки. Один на один, сильнейшие. Шисуи знал, что сильнейшие, потому что знал своего кузена. Мало кто мог одержать над ним верх. Ещё меньше тех, кто способен заставить его драться долго и утомительно. Итачи сейчас делал именно это. Грызся не на жизнь, а насмерть. И какого чёрта он вообще тут делает!
Шисуи зарычал, мгновенно вырывая из схватки всех участников. Отряд расступился, взял в круг явившегося, расширил радиус. Смотрели, как голодные псы на раненого собрата. Пробрало до костей. До утробного рыка. Шисуи вознамерился немедленно взять на себя их всех, но отлично понимал, что всех не получится. Хьюга свой отряд не ради красоты сколачивал.
Итачи был хорошо потрёпан. Ничего особо серьёзного, но две схватки кряду, да ещё такого уровня – это большой стресс для любого. Соперник Итачи выглядел более плачевно. Он бы сдал. Он бы упал с зубами в горле минут через двадцать – Шисуи был уверен в этом. Смотрел, как тот прихрамывает, как не может выровнять дыхание, как широко расставляет лапы, и как сочится кровь из его боков. Казалось, вся шкура кровоточила.
Итачи стоял ровно. Титан. Один из титанов. Гордость за семью возобладала над разумом. Шисуи зарычал громче, победоносно. И получил равноценный ответ. Чтобы пройти, им придётся переступить через тела клана Учиха. А вдвоём с Итачи Шисуи был уверен в успехе.
А потом всё закончилось. Резко закончилось из-за вмешательства извне. Протяжный волчий вой остановил всех участников: прошлых и будущих. Чужаки навострили уши. Шисуи невольно сделал то же самое и смутно узнал владельца голоса. Смутно, далеко. Не мог понять, кто это, ибо никогда не слышал прежде. И прежде чем успел сообразить, как действовать, стая ответила. Все вместе, в унисон. Далёкий голос замолк, а потом возобновился, с торжественной ноткой. С ноткой приказа, с ноткой лидера.
Шерсть на загривке Шисуи встала дыбом, когда он понял, кто перекликается на территории Сенджу. Никого из коренных обитателей. Хьюга имел наглость взывать к стае на чужой территории.
Итачи услышал протест Шисуи, подошёл и наступил на лапу, прямо в глаза посмотрел и велел ждать. Шисуи не согласился, рванулся прочь, но не бросился в атаку. Всё так же угрюмо наблюдал, как вскинули морды кверху волки, совсем ещё недавно стоявшие на земле барсами.
Дальше