Фанф "Спасибо, родная"

[Бестия-кицунэ]

Название: Спасибо, родная
Автор: у меня стало много ников. Тут Happy Ricko ( Бестия-кицунэ)
Бета: Microsoft Word
Персонажи: Хиаши, его жена, Неджи, Ханаби. Упоминаются Хизаши и Хината.
Пейринг: Хиаши/его жена
Рейтинг: PG-13 (на всякий случай)
Предупреждение: Скорее всего, как всегда ООС.
Содержание: По моей вариации, Неджи был сыном Хиаши, а Хината - дочь Хизаши. Здесь описывается, какой был Хиаши давным-давно.
Статус: Закончено.
Размещение: С шапкой
От автора: Фанфик, как мне кажется, получился интересным. Один человек, который его слышал, оценил достаточно хорошо… Это сонг-фик. Использован текст песни М. Боярского "Спасибо, родная".

Он сидел на краю кровати, держа в подрагивающей руке старинную рамку фотографией. Немного пожелтевшая от времени фотобумага сохранила на себе отпечатки четырех улыбок:мальчик лет 6 с длинными волосами в мужской юкате, который держался за подол очень красивой женщины, держащей на руках девочку примерно года отроду. Она тянула ручку к четвертому персонажу фотографии - высокому статному мужчине с длинными волосами. Всех их объединяли странные серебристые глаза без зрачков и радостные улыбки на истершихся от времени лицах.
Руки мужчины вновь дрогнули… Резким движением он открыл нижний ящик тумбочки, стоящей подле кровати, закинул туда фото и запер на ключ,сам ключ спрятав во внутренний карман костюма.
Проведя рукой по лицу, будто снимая паутину, мужчина встал с кровати, направившись прочь из этой комнаты. Он поднял ворох пыли, оставляя отпечатки на давно не мытом полу.
На пороге он окинул комнату, полную пыли и застарелого запаха, взглядом полным невыразимой боли. "Столько лет прошло… Прости меня, родная…" - сорвался с его губ тихий, чуть слышный шепот.

8 лет назад.
Сладкий сон погасил
Глаз ласковый пламя
Тихо губы твои
Чуть трону губами я
А на губах твоих
Усталый день затих
Ты сладко спишь
А я шепчу тебе, родная
Спасибо за день, спасибо за ночь
Спасибо за сына и за дочь
Спасибо за то, что средь боли и зла
Наш тесный мирок ты сберегла
Ты мне сберегла

На улице сумерки. Тот же мужчина, только моложе на 8 лет, хотя незнающий человек мог бы подумать что и на больше, вошел в комнату, что через много лет покроется толстым слоем пыли. Он прикрыл за собой дверь и окинул помещение взглядом. И тот час же его лицо озарила улыбка, еще более счастливая, чем на том пожелтевшем фото.
На кровати под легким покрывалом лежала женщина с фото, только еще более цветущая и красивая. Одной рукой она прижимала к себе мальчика 4-5 лет , который блаженно спал. Рядом с кроватью стояла колыбелька, хранившая нежный сон маленькой, недавно родившейся девочки. Мужчина подошел к кровати и присел на ее край, склонившись над спящей женщиной и тронув ее губы легким поцелуем. Нежно глядя на нее, он
прошептал:
- Спасибо, родная, за то, что ты есть. За счастье, что ты мне подарила. Спасибо!

Время свито в кольцо
И дочь наша, верю
Так же склонит лицо
Как над колыбелью ты
И кто-то в свой черед
Ей тихо пропоет
Ты сладко спишь
А я шепчу тебе, родная
Спасибо за день, спасибо за ночь
Спасибо за сына и за дочь
Спасибо за то, что средь боли и зла
Наш тесный мирок ты сберегла

Прошел почти год.

На заднем дворе четверо беззаботно улыбались друг другу.
Неожиданно девочка вскочила на ноги и побежала за бабочкой с яркими крыльями. Мальчик, звонко рассмеявшись, побежал вслед за сестрой.
Мужчина приобнял свою жену за талию.
- Она очень похожа на тебя. – Прошептал он на ухо супруге. – Спасибо тебе, родная. За все.

Вы мои кровь и плоть
Так счастливо спите
Если видит господь
Пусть будет защитой вам
И больше может быть
Мне не о чем молить
Ты сладко спишь
А я шепчу тебе, родная
Спасибо за день, спасибо за ночь
Спасибо за сына и за дочь
Спасибо за то, что средь боли и зла
Наш тесный мирок ты сберегла

Девочке исполнился год. Тихий праздник. Скромные подарки. Главной наполняющей было яркое счастье.
Все легли спать, и снова в одной комнате, все на одной кровати, обнявшись, с улыбками на лице.
Но мужчина не спал. Он оглядывал теплым взглядом лица столь любимых им людей.

Но неожиданно послышались крики, грохот.
Мужчина поспешно вскочил, выбегая в коридор. Ему навстречу попался человек с фамильной эмблемой на одежде. Он быстро объяснил, что на территорию клана совершено нападение. И уже идет сражение.
- Оставайтесь здесь! – Крикнул мужчина проснувшимся жене и детям, отправляясь на защиту своего дома и семьи.
Во время сражения, когда все пребывало в хаосе, один из врагов смог пробраться внутрь главного здания клана.
Мужчина погнался за ним, но он не успел…
Кунай пронзил грудь его жены, загородившей собой сына. Воин был убит, но жену было уже не спасти…
Когда супруг склонился над ней, придерживая ее на своих руках, она сказала:
- Прошу, сохрани наших детей…И наше счастье…
С этими словами она тяжело вздохнула и навсегда покинула этот мир.

Спасибо за день, спасибо за ночь
Спасибо за сына и за дочь
Спасибо за то, что средь боли и зла
Наш тесный мирок ты сберегла

Выяснилось, что эти люди, напавшие на клан, пришли по душу будущего наследника всего клана. Старшего ребенка, того самого мальчика. Жизнь была отдана за спасение одного. Большая, очень большая жертва.
Мужчина пошел на отчаянный шаг.У него был брат-близнец, у которого была дочь , младше мальчика на 1 год. Изменив всем, знавшим про сына, память при помощи сложнейшего джуцу, они поменялись детьми.
Но для вдовца все это было лишь дань памяти утраченной жене.
С момента ее гибели сердце его превратилось в камень, а на лице отразились морщинки скорби. И даже голос стал ниже на октаву.<

Он сидел в той самой спальне на краешке кровати, держа в руках тот самый снимок, что будет пожелтевшим. Уголки его глаз щипало, а руки чуть дрожали.
- Спасибо, родная…. – Прошептал он, убирая рамку в нижний ящик тумбочки и запирая ее на ключ.

Он встал и ушел… Как мы узнаем позже, на долгих 7 лет.

@темы: Хината, Гет, Неджи, Фанфикшн, Мини, Другие члены клана, Хизаши, Хиаши

---

"Ты знаешь"

[Бестия-кицунэ]

Название: Ты знаешь.
Автор:  Бестия-кицунэ
Бета:  Irinaki
Персонажи/пейринги: Наруто/Хината, нжп (мельком)
Рейтинг: PG
Жанр: драма
Размер: мини
Фандом: Наруто
Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам.
Содержание: то, чего боялась больше всего Хината, случилось, и слезы не может удержать вымученная улыбка.
От автора: немного банальный фик. Пришел в голову давно, записать удосужилась на днях. Приятного прочтения.

- Ты знаешь, что ты самый лучший? – сквозь слезы улыбнулась она.
- Я… Не-а, не знаю, – он тоже попытался улыбнуться, но сморщился от резкой боли, парализовавшей мимику.
Она утерла стройку крови, проложившую себе дорогу из уголка его рта.
- Ты знаешь, а я в этом просто уверена! – она продолжала улыбаться, немного взъерошив его и без того лежащие в беспорядке волосы. - Ты справился! Ты смог! Ты дошел до конца! – она глубоко вздохнула, чтобы унять дрожь в своем голосе, а потом, едва касаясь подушечками пальцев его щеки, погладила по трем полоскам, рассекающим скулы. – Ты спас нас. И всех, кто ушел, вернул домой. Теперь тело Саске будет покоиться на земле страны Огня. А значит, и Орочимару, и Итачи тоже вернулись вместе с ним.
Улыбка не сходила с ее лица, а слезы моросили на его светлую макушку, покоившуюся у нее на коленях.
Где-то вдали слышались крики, шум, взрывы.
- Ты знаешь, что они кричат? – она кивнула в сторону, откуда доносился основной шум, - Они кричат: «Наруто Узумаки – самый великий Хокаге!»
Послышался его нервный вздох.
- Ты знаешь, так и должно быть. Ты знаешь… И всегда знал, – она обвела беглым взглядом все разрушения, что их окружали.
- Ты знаешь, а я ведь люблю тебя, – с легким смешком произнесла она, будто сообщив какую-то веселую нелепость. И новый поток слез хлынул по ее щекам. Она прикоснулась указательным пальцем к его губам, не давая что-то сказать. – Ты знаешь, люблю очень давно, тихо и покорно. И если бы я была немного смелее, то, возможно, сказала бы это тебе в более подходящей обстановке… и гораздо раньше.
Он захрипел, а она почувствовала, что его руки окончательно потеряли тепло.
- Ты знаешь, что там, в нашей деревне, все тебя любят и помнят. И это будет неизменно. Сколько бы ни прошло веков, – улыбаться было все труднее. - Я в этом убеждена.
Последний раз сделав хриплый вздох, он прикрыл глаза. Она услышала, как в последний раз трепыхнулось в груди его сердце.
И все. Пустота. Как будто пропали все звуки, все запахи, все ощущения. Были только ее слезы и его навеки закрывшиеся глаза.
И в тот момент, когда она хотела закричать, раздался стук.
Она проснулась.
- Хината-сама, вставайте. Вас уже ждут к завтраку, – произнес чей-то женский голос. Послышался легкий хлопок двери и удаляющиеся шаги.
Девушка села в кровати, нашарила под подушкой маленькое фото с улыбающимся юношей.
- Наруто, хорошо, что это был лишь сон… - прошептала она, вставая с кровати. А по щеке пробежала слеза.

@темы: Хината, Хината/Наруто, Гет, Драббл, Фанфикшн

---

Реклама

[Королева Сердец]

@темы: Реклама

---

Живые не попадают в рай

[Ellfella]

Название: Живые не попадают в рай
Автор: Ellfella
Бета:  Бестия-кицунэ
Фандом: Naruto
Дисклеймер: не мое
Пейринг: Недзи/Хината
Рейтинг: PG-13
Жанр: deathfic, darkfic, romance
Размер: mini
Предупреждения: ООС, AU, инцест, намеки на некрофилию
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари: Хината мертва, но не все так просто...
От автора: большое спасибо  Бестия-кицунэ за труд, профессионализм и поддержку )

Хината мертва уже три дня.
Но сама она об этом даже не догадывается. Ходит и говорит с Недзи, готовит ему еду и заваривает чай. Она всегда хорошо готовила; странно, что он этого не замечал.
В доме холодно. Недзи мерзнет и, сжимая холодные руки спящей Хинаты, убеждает себя в том, что она действительно спит. Наступит утро, начнется новый день, и Хината, открыв глаза, улыбнется ему. И назовет его по имени…
Так все и будет, думает Недзи.
Он сам не замечает, как засыпает. Он не замерзает до смерти только потому, что проснувшаяся Хината накрывает его своим одеялом поверх пледа. Ведь ей больше не бывало холодно.
А когда Недзи открывает глаза, Хината улыбается ему. И называет его по имени.
- Почему ты не хочешь топить камин, Недзи-нии-сан? Сейчас ведь зима…
Он не отвечает – только смотрит.
Хината всегда была красавицей. Странно, что он ей об этом не говорил.
Хината рассказывает о снеге. О том, что может смотреть на него вечно. Как на луну. Как на лепестки цветущей сакуры.
- Мы ведь пойдем на прогулку, когда зацветет сакура?..
Глаза режет. Должно быть, это из-за бьякугана, думает Недзи. Глаза слишком чувствительны к свету, вот и болят.
В последние три дня Недзи думать забыл о технике бьякугана. Он надеется, что сможет не вспоминать о ней достаточно долго. Надеется, что здесь, в этом доме, их не найдут: его и Хинату.
- Интересно, как… Коноха, - задумчиво говорит Хината. – И отец, и Ханаби-нее-сан, и Киба-кун с Шино, и… Наруто-кун… – последнее слово похоже на всхлип, и Недзи, поперхнувшись чаем, осознает - Хината понимает больше, чем он думал.
Она всегда превосходила его ожидания. Странно, что он не хотел это замечать.
- Недзи-нии-сан! – Хината боится похлопать его по спине, но все же тянется до боли тонкой, перебинтованной рукой. Он останавливает ее одним взглядом; Хината отдергивает руку. И, вопреки ожиданиям, не краснеет.
Она всегда краснела, но это было раньше. Странно, что он считал, будто это его раздражает.
Забывшись, за обедом Недзи предлагает Хинате что-нибудь съесть. Она только головой качает:
- Нии-сан, я не голодна… – и он вспоминает.
Недзи жив. И даже не ранен.
Тогда почему он чувствует себя, будто разбитый кувшин, из которого медленно вытекают жизненные силы?
К вечеру Недзи находит в доме бутылку саке. Хината смотрит на него, закусив губу, но наливает первую пиалу. И вторую. И третью.
Он пьет – пиалу за пиалой – и ничего не чувствует.
Модифицированный организм. Геном. Интересно, почувствовала бы что-то Хината?
Недзи допивает саке, Хината убирает пустую бутылку. Он пытается встать, но это удается с трудом – ноги как-то странно заплетаются.
Зато тепло. Наконец-то.
Недзи хочет уйти. Сбежать. Исчезнуть.
Но едва может пройти несколько шагов. И вовсе не саке тому виной. Он не пьян. Он сам себя убедил в этом.
Хината поддерживает, не дает упасть:
- Зачем же так, Недзи-нии-сан... Зачем…
Хината всегда была сильнее его. Странно, что он этого не признавал.
Кажется, он говорит ей – обо всем. О том, каким был глупцом. О том, что не знал, как все изменить, и потому просто плыл по течению. О том, что судьба все-таки сыграла с ними последнюю злую шутку.
А еще – о том, как она красива. Будто Юки Онна*, Снежная Женщина из легенд, которые он слышал раньше. И о том, что он хотел бы жениться на ней, раз все равно потерян для оставшегося мира. Может, тогда стал бы… свободным.
Сказав это, Недзи вдруг чувствует себя совершенно трезвым. Резкий переход: только что был пьян – протрезвел.
Хотя, может, так всегда и бывает, откуда ему знать?
Хината обнимает его. Она не плачет, но Недзи видит непролитые слезы на ее щеках.
Он отстраняется, потому что боится совершить непоправимую ошибку. Он хотел бы согреть Хинату, но его тепло уничтожит ее.
Он уже ошибся. Все, что Недзи делает последнее время – бесчестно по отношению к Хинате. Его сумасшествие. Его прихоть. Его мечта, вывернутая наизнанку.
- Нии-сан… Я люблю тебя, - Хината улыбается. Чистая, невинная улыбка – и такой же смысл ее слов. Она не подразумевает того, что подразумевал бы Недзи… решись он признаться Хинате.
Недзи не может решиться. Ни на что. Он, как и раньше, плывет по течению.
На пятый день их находят, и Недзи все же приходится активировать бьякуган.
Противников много, но у него за спиной – Хината. И защитить себя она уже не может. Не смогла…
Недзи должен суметь. Хотя бы сейчас.
Трупы на снегу. Кровь. Чужая. Его. И – Хината, спешащая с бинтами:
- Недзи…
Она не успевает прибавить к его имени извечное «нии-сан». Последний бросок одного из поверженных врагов достигает цели.
Хината роняет бинты. Падает – прямо на руки Недзи.
От нее пахнет лесом. И цветами. Больше – ничем. Недзи хотел бы вдыхать ее запах вечно, но…
Кунаи вошел ей под лопатку.
- Я… ранена? – спрашивает Хината чуть недоуменно, глядя Недзи в лицо. – Что-то…
Недзи выдергивает кунаи из ее спины. Хината пытается оглянуться, но Недзи не позволяет. Он видит на лезвии давно свернувшуюся кровь и ошметки плоти. Он не видит бьякуганом чакру Хинаты. Он едва видит ее саму, с трудом отличает по цвету от окружающей среды… от снега.
Недзи деактивирует технику.
Хината, холодная, но такая живая, несмело улыбается ему. Он находит в себе силы соврать, что все в порядке. Совсем легкая рана. Неудивительно, что она не почувствовала. Если она разрешит, он ее перевяжет.
Хината кивает, и Недзи почти видит несуществующий румянец на ее щеках.
А потом – кожа, еще белее, чем его собственная, и очень нежная. Ее холод больше не кажется Недзи холодом – теперь это прохлада, такая желанная, единственно способная остудить невыносимый жар, который сжигает остатки здравого смысла.
Недзи заканчивает перевязку. Делает шаг назад, стремясь оказаться как можно дальше от Хинаты.
Но, когда она с тревогой оборачивается, Недзи не выдерживает. Он прижимает Хинату к себе – судорожно, так, что руки начинают болеть и возникает страх повредить это уязвимое, бесчувственное уже тело. Недзи говорит:
- Не умирай. Пожалуйста, останься.
Тогда Хината целует его. В губы. Очень нерешительно; то ли потому, что она – Хината, то ли потому, что это ее первый поцелуй.
У поцелуя – привкус талого снега. И крови. Надо будет убрать трупы, думает Недзи. Потом.
- Я не могу умереть, - шепчет Хината, прижавшись лбом к его лбу. – Пока нужна тебе… Недзи.
И внезапно Недзи понимает, что на самом деле мертв – он.
Ведь живым нет дороги в рай.

*Юки Онна (яп. миф.) – по поверьям, бесконечно прекрасная (и очень холодная) женщина, которая обитает в горах и замораживает неосторожных путников до смерти. «Жениться на Юки Онне» = умереть.

@темы: Хината, Неджи, Драббл, Фанфикшн, Laora, Неджи/Хината

---

Отмеченный Судьбой

[_Neodim_]

Название: Отмеченный Судьбой.
Автор: Глушков Дима ( Neodim).
E-mail: [email protected]
Жанр: поэзия.
Персонажи: Неджи, упоминаются Наруто, Хината, команда Гая.
Посвещается: фанфик написан специально для Ру$ик!
Дисклаймер: все права на мир Наруто и его персонажей принадлежат Кисимото Масаси.
Содержание: о Хьюга Неджи в стихотворной форме.
Размещение: разрешаю.
От автора: моё первое ОБЫЧНОЕ стихотворение о героях из мира Наруто. В результате оно получилось весьма большим.


Встречайте! Наш герой не мал –
Тринадцать вёсен повидал.
И уготованный Судьбой
В команде Гая наш герой.
И в Академии тогда
Он брал лишь первые места.
Сейчас уж гением слывёт,
Его так каждый назовёт.

И вот экзаменов пора…
Спокойный взгляд судьба дала.
Ведь от неё не убежишь,
Как надо всё ты совершишь.
И два этапа для него
Сейчас не значат ничего.
Но вот Судьба дала вопрос:
«На оппонентов будет спрос?»

И единичные бои
Вступили уж в права свои.
Но жребий был неумолим –
Два Хьюга, бой пришёлся им.
Их ход истории разнял
И каждому своё принял.
Две ветви встретились в бою,
Чтоб подтвердить Судьбу свою.

Глаза, движенья, речь его…
В сравненье с ней – всё за него.
И глядя на сестру свою,
Победу видит он в бою.
Не понимает он её:
«Зачем упорствовать ещё?»
И нанося удар рукой,
Он говорил: «Не спорь с Судьбой!»

Но идиоты здесь кругом –
Наруто спорит с ним во всём.
Судьба решила всё за них:
«Кто через месяц будет тих?»
Весь месяц в тренировках был,
Приёмы он семьи учил.
Сильна атака у него,
Тверда защита от всего.

И день настал. Трибунов шум…
«На Лиса ставишь?! Где твой ум?»
И наш герой спокойно встал,
Но тот глупец ещё кричал:
«Я докажу напрасн Судьбы,
Чего не стоило мне бы…»
И бой начался в тот же час,
Но не укрыть ничто от глаз.

Минутный бой – и враг полёг.
Но что за чудо? Встать он смог.
Но ведь Судьбой всё решено,
А тот упрямец тычет «но».
Протектор снял герой тогда,
Чтобы расставить на места
Всё, что он связывал с Судьбой.
Раскрыл секрет он роковой.

Наруто внял, но лишь сильней
Решился он уж поскорей,
Разубедить врага быстрей
И показать кто здесь сильней.
И с криком бросились уж в бой.
Всё ль предначертано Судьбой?
Обман удался – Неджи пал.
Во что он верил – потерял.

Он изменялся день за днём.
Проверку он прошёл огнём.
Он ближе стал к друзьям своим.
Тен-тен, Рок Ли… Он верен им.
Года идут уж чередой,
Подрос совсем уж наш герой.
Он возмужал, дзенином стал.
Надёжный друг пред нами встал.

Его забота о селении своём -
Вот та мечта, с которой вместе с ним идём.

@темы: Хината, Неджи, Драббл, Фанфикшн

---

Красный дождь.

[lumazark]

Название: Красный дождь
Автор: Ёкай
Бета: **Анна Каренина**
Фендом: Наруто
Персонажи: Саске, Хиаши, Неджи, Хината
Пейринги: Саске|Хината, Неджи|Хината
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst, drama, hurt|comfort
Статус: закончен
Дисклаймер: Отказываюсь от прав на оригинальных персонажей и сюжет
Размещение: Только с моего согласия
Предупреждение: Вынужденные расхождения с мангой, додумывания
От автора: Написано по заказу bemoan
продолжение в комментариях


Шел дождь. Вспухшие от влаги облака бугрились полусферами и походили на серые камни, которыми закидали небо. Вода почти отвесно лилась толстыми хлесткими струями, превращая землю в жидкое, непроходимое черное месиво. Круглые кроны разновысотных буков, росших по обе стороны широкой истекающей грязью дороги, раскачивались на ветру, издавая многоголосый гул.
Впрочем, был один человек, не обращавший внимания на окружающий хаос. Его спокойных, сосредоточенных движений не нарушал обрушивавшийся ливень, не пятил тугой, ледяной поток воздуха. Могло показаться, что стихия избегала дотрагиваться до этого человека, отступая в сантиметре от тела, точно натыкаясь на невидимую преграду. Но это было не так: при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что его черные волосы метались, точно вороньи крылья, а одежда пропиталась влагой и тесно льнула к коже, холодя. Однако озноб, вызванный погодой, был только приятен Учихе, так как унимал внутренний жар и заглушал с некоторых пор несмолкаемый металлический перезвон в ушах.
Взгляд Саске был бесцельно устремлен вперед, где грифельно-серой громадиной, обнесенной бледно-бордовой стеной, отбрасывая тени на низкие облака, топорщились остроугольные крыши и отрывистые грубые барельефы скал скрытой Деревни Листа.
Саске не мог точно сказать, когда в последний раз входил в главные ворота Конохи. Порой, накладывая повязку на глаза, чтобы остановить кровотечение и погружаясь во тьму, еще более черную, чем в мире Бога Луны, шиноби с обманчивой отчетливостью казалось, что он и не жил там никогда. Что отсчет его жизни начался во всегда затемненной комнате, со стенами, покрытыми кисловатыми на вкус каплями и ворохами ткани по углам, все как одна - с двумя неровно запекшимися багровыми корочками. Что черноволосый мальчик с жестокой мечтой, пестрые дома и солнце над головой – одна из цветных иллюзий, а настоящий – только он, мужчина, для которого реальность раскрашена в два цвета, а время идет по тонкой спирали вечного «сегодня», неизменно возвращаясь к одноликому, стершемуся от множества раз повторения утру.
Тем не менее, нельзя сказать, что в своем добровольном отшельничестве Саске был один. Даже с закрытыми глазами он всегда улавливал нематериальное присутствие Мадары – единственного существа, в котором Учиха нуждался. Нужда эта брала корни не из опасения оказаться без союзника – они таковыми не являлись – а страха лишиться присутствия шиноби, превосходящего его по возможностям, и захлебываться ощущением собственного могущества, которому так и не нашлось применения. К тому Саске с Мадарой находились в схожей ситуации – они ненавидели весь мир, а мир, в свою очередь, ненавидел их - и это сплачивало гораздо надежнее любой клятвы верности.
Однако было одно, с чем Саске не мог ничего поделать, даже со всеми своими способностями, превосходящими границы возможного для обычного шиноби. Со смертью. Впрочем, он боялся не ухода как такового, а незавершенности давно запланированных целей, единственной серьезной преградой на пути к которым могла стать крайняя изношенность тела, физически не приспособленного без генетических мутаций быть долговечным вместилищем такого огромного количества сил. Но Саске, всегда с отвращением и презрением относившийся к исследованиям Орочимару феномена вечной жизни, не собирался следовать стезей бывшего учителя. Потому намеревался в ближайшее время завершить поставленные еще в той далекой двухцветной ночи задачи.
Туман стелился рыхлыми пластами, делая все окружающее бесформенно-расплывчатым, и фигура Саске, скрытая темным плащом, казалась большой колышущейся тенью. Низко надвинув на голову капюшон и придерживая его рукой, Учиха ступил на мощеную площадь Конохи, миновав огромные ворота с символикой Листа. Здания тонули в густой сизой дымке, вода ритмично барабанила по крышам, с глухим шумом заливая водосток и выплескиваясь на улочки. Селение, попавшее в эпицентр буйства погоды, казалось вымершим. Дома безучастно глядели потухшими окнами, лавки и магазины не громыхали без конца распахиваемыми дверьми с оповестительными колокольчиками, а пребывали в безмолвии. Казалось, Коноха, точно зверь, замерла в ожидании, лишь где-то в отдалении то раздавался, то замолкал отрывистый беспокойный собачий лай.
«Псы Инудзуки»,- вскользь подумал Учиха и скривил губы. Он всегда считал нелепым их зависимость в бою от псов, ведь если животное издыхало, хозяин автоматически становился легкой добычей – все их клановые атаки основывались на объединении с питомцами и во многом зависели от способностей последних. Саске пришло в голову, что если бы он сражался с Кибой, то в первую очередь убил бы его пса Акамару; Абураме же в этом плане куда более опасные противники.
Впрочем, сейчас Саске мало интересовали и те, и другие, так как причиной его возвращения в Коноху была иная семья, многими почитаемая как сильнейшая в селении Скрытого Листа.
Белоглазые Хьюги – единственные, кто во все времена могли сравниться с Учихами по могуществу и знатности. Впрочем, номинально род Учих давно прекратил существование, с тех самых пор, как Саске был объявлен вне закона. В скрытом противостоянии семей безоговорочно верные традициям Хьюги одержали верх, что самого Саске, однако, совершенно не задевало. Наоборот, он испытывал уважение к их системе, в корне исключающей возможность кровавых событий, ставших причиной падения Учих.
Поместье Хьюг, расположенное в отдалении от обычно шумного центра, было отгорожено высокой гладкой дубовой стеной шириной в два пальца, с каменным основанием, над которой высились макушки крон густого орешника, и которая отбрасывала продолговатую ровную тень. У широких арочных ворот всегда находились постовые с неизменно отрешенным выражением лиц, облаченные в одинаковые формы. Впрочем, в особой охране не было нужды – многие жители Конохи единодушно сходились в том, что от этого дома стоило держаться подальше, и, проходя мимо, невольно отводили глаза. И причина крылась не в угрожающем фасаде – Хьюги были консервативны и не позволяли в декоре вычурных мотивов – а в том, что было в здание нечто зловещее, пугающее, не поддающееся осмыслению. Подобно древней пуще – вроде бы слышно пение птиц и приятный шелест листвы, но пасмурную, беспроглядную черноту между стволов не просеивали даже лучи яркого полуденного солнца. Сам воздух около поместья казался другим: давящий, леденящий, словно бы отравленный мрачной историей клана.
Когда Саске, перешагивая через струящиеся потоки дождевой воды, подошел к накрытому тенью от грузных антрацитовых туч поместью Хьюг, то обнаружил, что грунт у основания каменных плит вдоль кладки стены размыло. Увиденное навело его на мысль, что дождь в Конохе не прекращался уже в течение нескольких дней, и это объясняло подозрительное отсутствие стражи у главных ворот.
Саске слегка напрягся и внимательно осмотрелся кругом – несмотря на то, что проникнуть даже в столь хорошо охраняемое здание ему не представлялось труда, он никогда не пренебрегал осторожностью, твердо убежденный, что излишняя самонадеянность могла погубить и сильнейшего.
Беззвучно, в один прыжок преодолев скользкую стену, шиноби притаился возле кряжистого мощного ореха с продольными трещинами на коре и кренящейся в разные стороны низкой кроной. Жилые помещения представляли собой прямоугольно вытянутые дома, соединенные коридорами с квадратными столбами, подпиравшими плоскую, крытую темно-зеленой черепицей крышу. Из самого просторного помещения сквозь сёдзи лился свет, разлиновывая на золотые квадраты зернистую от влаги почву.
Сильнее надвинув на лицо капюшон, Учиха шагнул в коридор, припоминая рассказ отца, однажды посетившего дом главной ветви. Саске не мог сказать наверняка, но, кажется, Фугаку упоминал, что кабинет Хьюга Хиаши находился в правом крыле.
Саске сделал шаг и замер. На его лице проступила ухмылка – что ж, по крайней мере, не придется больше идти наугад; провожатый нашелся быстрее, чем он рассчитывал.
-Господин Хиаши, невежливо утаивать свое присутствие от гостя, - негромко заметил Саске, оборачиваясь.
Отбрасываемая противоположной стеной тень пришла в движение и обнаружила под своим покровом высокого мужчину в серо-оливковом кимоно и накидке из плотной ткани.
Саске отвесил главе клана насмешливый поклон и скинул с головы капюшон: - Не спится?
Хиаши смерил улыбающегося юношу ледяным взглядом и, скрестив руки на груди, процедил:
-Глупец. Неужели ты рассчитывал забраться на территорию клана Хьюга и остаться незамеченным?
Учиха пожал плечами: - Нет, разумеется. По правде говоря, Вы даже превзошли мои ожидания. Не ожидал, что меня обнаружат так быстро, - небрежно признался он.
-Учиха Саске…признанный одним из опаснейших нукенинов, предатель и убийца...И тем не менее сегодня ты поплатишься за свою самонадеянность, - Хиаши отвел одну руку назад, выставил вперед другую, одновременно слегка согнув колени. Вокруг его глаз с неприятным звуком вспухли вены.
Шиноби убрал с губ улыбку и понизил голос: - Брось, я тебе не по зубам. Ты знаешь это.
-Все так, но с целым кланом даже тебе не совладать,- бесстрастно возразил Хиаши.
-Хм, - у Саске было иное мнение на этот счет, но все это уводило его от причины прибытия в деревню. – Возможно…но я пришел не для того, чтобы вступать с Вами в сражение.
-Какое у беглого преступника может быть дело ко мне? С какой стати мне вообще тебя слушать?
-Я…хотел бы пояснить это в более приватной обстановке,- уклончиво сказал Саске. Казалось, глаза его еще больше потемнели, наполнились каким-то мрачным торжеством.
Хиаши ответил не сразу: - Тебе ведь известно, что по закону я обязан сообщить о твоем местонахождении Хокаге.
-Да,- кивнул Учиха. – Равно как и то, что Пятая может предъявить обвинение в предательстве деревни за один лишь разговор с дезертиром.
Хиаши, поколебавшись, наконец выпрямился и презрительно поджал губы: - Даже Гондайме не имеет права вмешиваться во внутренние дела семьи Хьюга. Ей, как и прочим до нее занимавшим этот пост, прекрасно известно, что во все времена интересы семьи мы ставили выше потребностей Конохи.
-Что весьма разумно,- сухо заключил Саске, вспоминая жертву брата. – Значит, Вы все же решили выслушать мое требование?
-Выслушаю, но не требование,- категорично отрезал Хьюга. Сцепив руки спереди, он прошел мимо Саске, шелестя кимоно, почти черным в сгустившейся темноте неосвещенного коридора, в котором при наступлении ночи гасились все навесные фонари. Учиха последовал за ним, не забывая однако прислушиваться к стоящей в доме тишине, где источником звуков был лишь шепоток дождя, без труда проникавший сквозь легкие стены.
Они преодолели несколько поворотов, почти не различимых в скоплениях теней, когда Хиаши остановился напротив неприметной перегородки, и, одним быстрым движением отведя ее в сторону, вошел, не оборачиваясь на Саске. Учиха зашел следом, аккуратно, но плотно задвинул сёдзе и замер возле алькова с картиной на неопределенную тематику.
-Я слушаю тебя,- сказал Хиаши, устроившись на плоской подушке за низким лакированным столом и соединив указательные пальцы. Окрашенный серыми отсветами луны прохладный воздух проникал через круглое решетчатое окно и косой линией упирался в пол из кипариса.
-С тех пор, как я…лишился семьи, - с усилием начал Саске,- в жизни у меня было лишь две мечты: отомстить за клан и вернуть ему былое могущество. Одну я осуществил, хоть и не в таком масштабе, как рассчитывал. Но, как бы то ни было, виновный понес наказание.
-Полагаю, теперь тебе не дает покоя вторая цель. И какая же роль отведена мне в этой…затее? – неторопливо поинтересовался Хьюга. Голос его поражал спокойствием, несмотря на сильное подозрение Саске, что глава уже сделал определенные выводы из короткого рассказа шиноби. Тем не менее, отчего-то Учиха не спешил переходить к сути дела.
-Несмотря на то, что я объявлен в розыск и ограничен в передвижениях, я не могу игнорировать угрозу вымирания рода Учих. Фактически, я – единственный, кто остался в живых.
-А как же Учиха Мадара?
Саске скривился: - Его давно не волнуют подобные вещи. Он отступился от семьи много лет назад.
Хиаши молчал, точно обдумывая что-то. Через несколько минут Саске не выдержал, заговорил торопливо и с легким раздражением:
-Естественно, чтобы дать наследника, мне нужна женщина. В сущности это просто, однако проблема заключается в том, что Учихи, равно как и Хьюга, заключают браки только со «своими». Иначе нельзя – слишком велик риск ослабления или вовсе непроявления генома, потому всякие смешения с представителями других родов исключены,- молодой мужчина умолк, ожидая реакции Хиаши. Тот, помедлив, кивнул, веля продолжать.
-Но в данном случае, мне придется отступиться от этого обычая. Однако я не могу допустить, чтобы матерью моих детей стала женщина из незнатного, слабого клана или, более того, не имеющая отношения к стезе шиноби. Мне нужно только лучшее.
Хьюга хмыкнул:
-Какой благородный клан выдаст свою дочь за нукенина?
-Вы,- невозмутимо заявил Саске.
Хиаши издевательски расхохотался. Учиха помрачнел: ему потребовалось немало сил, чтобы молча стерпеть подобный жест. Откровенно говоря, он предпочел бы не посвящать главу в свои намерения и взять его дочь силой. Однако его остановило нежелание делать Хьюг своими врагами таким оскорбительным способом, к тому же еще с учебы в Академии он слышал: Хиаши был не слишком доволен своей старшей дочерью, а потому, предположительно, обрадовался бы возможности избавиться от нее столь гуманным путем.
Хьюга резко оборвал смех и, прищурившись, с интересом посмотрел на окаменевшего шиноби. Саске показалось, что вместе со смехом ушло напряжение, блуждавшее между ними с первой секунды разговора.
-Как ты и сказал, мой клан не принимает чужаков – это такая же непреложная аксиома, как и для твоей семьи. И хоть ты находишься в тупиковом положении, мне нет ровным счетом никакого резона отдавать Хинату.
-Думаю, для Вас не станет откровением то, что мне вовсе не обязательно было спрашивать Ваше мнение. Просто я хотел избежать…бесполезных жертв, - снисходительно пояснил Саске. Хиаши опустил подбородок на сцепленные мостиком пальцы и безо всякого выражения посмотрел на Учиху.
Саске едва сдерживал ликующую улыбку: он прекрасно осознавал, что неоспоримый перевес в силах давал ему право говорить с надменным Хиаши в такой неуважительной манере.
-Хината – не самая способная куноичи. Харуно Сакура гораздо талантливее, - возразил Хиаши, хоть и без видимого энтузиазма.
-Возможно, - равнодушно бросил Учиха. Упоминание о бывшей подруге не всколыхнуло в нем абсолютным счетом никаких чувств. – Однако меня не волнует уровень ее мастерства, потому как единственное, что требуется от моей будущей жены – способность к вынашиванию, - и, видя, что Хьюга все еще колебался, добавил. – Если Вы волнуетесь о безопасности своей дочери, то уверяю, что лично расправлюсь с любым, кто вознамерится навредить ей.
Хиаши слегка удивленно воззрился на Саске:
-Ты не создаешь впечатление заботливого мужа и отца. Никогда бы не подумал, что тебя вообще мог заинтересовать такой предмет, как брак.
Саске пожал плечами:
- Не стану отрицать, я и по-прежнему отношусь к нему скептически, однако это тот случай, когда я должен пожертвовать своей склонности к уединению во благо клана. Но, признаюсь, я не чувствую никакого желания заводить семью, а лишь исполняю долг, не более.
Хьюга прошептал что-то одними губами, нахмурился, смотря куда-то в сторону. В итоге, он встал, подошел к окну, за которым медленно лишался силы ливень, и подставил лицо неосязаемым дорожкам лунного света. За мгновение до того, как шиноби повернулся к Саске спиной, соединив руки, тот увидел, что высокий лоб собеседника прорезали глубокие морщины, а рот сжался в тонкую бледную линию.
-Хината – послушная девушка. Если я прикажу ей, то она без возражений последует за тобой куда угодно, безропотно приняв клеймо преступницы. Но в каждую прожитую минуту, даже в самые радостные моменты, моя дочь будет глубоко несчастна. Хината слишком любит деревню и… многое другое, с ней неотрывно связанное. Какой отец решится на такой шаг? – негромко спросил он, и его слова, точно осязаемые, тяжело осели в пустоте, подобно беззвучно упавшим в трясину камешкам. Хиаши повернул к Саске лицо, вновь ставшее абсолютно отстраненным.
– Я согласен на твое предложение, – после этой фразы в комнате точно умерли все звуки; Учиха сделал глубокий вздох и молча поклонился.
-Я ценю Ваше благоразумие.
Хиаши не удостоил мужчину и взглядом.
-Но, вероятно, Хинате понадобится некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью о новой жизни…
-Я вернусь через месяц, - мягко перебил Саске, надевая капюшон и касаясь перегородки кончиками пальцев.
-Хорошо, - кивнул Хиаши. Казалось, несмотря на внешнее спокойствие, он пребывал в легкой растерянности и, возможно, про себя задавался вопросом: а правильно ли он поступил? В любом случае, Саске чувствовал некоторое облегчение от того, что все прошло так гладко и, попрощавшись с Хьюгой, торопливо направился прочь. В сгустившемся влажном воздухе, неожиданно холодном, просеиваемом блеклым светом новорожденного месяца, было так тихо, что он слышал колючий звон металлических палочек, неумолчно перестукивавшихся у него в голове. В один рывок шиноби преодолел стену и растворился в вязкой черноте наколотой на крыши домов ночи.
Хиаши отошел от окна и вновь опустился за стол, невидяще уставившись на то место, где минуту назад стоял Учиха. Его губы неожиданно прорезала улыбка.

***

-При всем моей уважении к Вам, господин Хиаши, то, что Вы говорите, просто немыслимо, - Неджи силился говорить спокойно, но негодование было слишком велико.
Они находились в том же кабинете, куда ночью глава клана привел Саске. Был полдень, и яркий рассеянный свет обволакивал помещение, придавая фольговый блеск всем предметам: низкий лакированный стол по краям отсвечивал трехцветной радугой, на светло-зеленую стену без рисунка падали отблики, повторявшие узлистый контур густой листвы за окном, где небо казалось почти белым, а деревянный пол, нагреваясь, источал приятный аромат. О прошедшем дожде напоминали лишь вспоротая мощными струями влажная земля и огромные лужи с прозрачной, чистой гладью.
Хиаши ответил племяннику недовольным взглядом. Очень немногое могло принудить Неджи отказаться от привычной невозмутимости и открыто высказать несогласие. И если это «немного» задевало его настолько, чтобы осмелиться возражать главе, то можно было уверенно сказать: легко он не отступится.
-Это решенный вопрос, потому уймись.
-Я против, - прямо заявил Неджи.
-Что? – приподняв брови, холодно переспросил шиноби.
-Позволить Учихе проникнуть в дом и, более того, заключить с ним столь безумное соглашение…
-Приказы главы клана не обсуждаются, - отрезал Хиаши, искоса глядя на сильно побледневшего племянника. – Не забывай – ты член побочной ветви и голоса не имеешь.
-Я этого так не оставлю, - отчеканил джоунин и, отрывисто поклонившись, хотел уйти. Но на самом пороге его настиг вопрос дяди.
-Почему?
Неджи замер, но не повернулся.
-Что именно вы хотели узнать? – подчеркнуто вежливо поинтересовался шиноби.
-Я вижу, тебя сильно задело известие о замужестве Хинаты…
-Не в этом дело, - поспешно и с досадой перебил Неджи. – Меня коробит тот факт, что клан Хьюга якшается с предателями. Это бросает тень на репутацию обоих семей.
-А я все же считаю, что причина твоей невоздержанности имеет другое основание, - со странной ухмылкой заметил Хиаши. – И если ты назовешь мне его, то я, возможно, подумаю над твоими словами.
-Вы ошибаетесь, - твердо ответил Неджи, смотря на белый свиток с сидящей богиней Каннон, что висел рядом с сёдзе.
-Тогда прочь, глупый мальчишка. И не надоедай мне больше по пустякам,- раздраженно повелел Хиаши.
Неджи, так не обернувшись и не согнув идеальную спину в поклоне, вышел и долго слепо брел, позволяя ногами вести себя. В те минуты он почти ненавидел дядю. И себя.
Впрочем, довольно быстро джоунин взял себя в руки, и, выйдя из поместья во внутренний двор, присел на грубо обтесанную каменную скамью. Рядом, почти перпендикулярно низкому бамбуковому забору, увитому лимонником и делившему сад на отдельные участки, шел ряд вейгелы с лиловыми вытянутыми цветками, чередующийся с белой дейцией. Неджи отвел в сторону несколько веток и увидел невдалеке сестру, с озабоченным видом опустившуюся на четвереньки рядом с поваленными миндальными деревьями. Ее темные волосы, забранные в высокий хвост, контрастировали с ярко-желтыми форзициями и керриями, имевшими весьма потрепанный вид.
Убрав руку, Хьюга оглядел сад, чьему великолепию был нанесен значительный урон. Многие деревья повалило сильным ветром; сорванные цветы и листья усеивали землю, прежде ухоженную, а теперь покрытую рытвинами; молодые посадки были безжалостно выкорчеваны. Практически все растения, заботливыми стараниями сестры придававшие поместью великолепный вид, теперь же требовали длительного ухода и восстановления.
Неджи, увидев в этом мрачное предзнаменование, запрокинул голову, невесело посмотрев на небо, такое безоблачное, что несколько дней непрерывных дождей казались скверной шуткой. Мужчина был уверен, что как и этот сад, вскоре жизнь самой Хинаты будет безвозвратно разрушена губительным влиянием Учихи. Кто знает, в кого превратится робкая девушка с низким самоуважением лишь через год совместного существования с ним? Ожесточит ли Хината свое сердце, когда узнает о предательстве отца? Станет ли она столь же безжалостной и равнодушной, как Саске, или сломается, точно сливовая ветка, на которую упало слишком много снега?
Хьюга потер виски, отгоняя тягостные мысли, и вновь посмотрел на сестру. Она стояла, выпрямившись, и прижимала к лицу руки в садовых перчатках. Около ее ботинок с налипшей к толстым подошвам грязью валялись ножницы. Неджи не сомневался, что она плакала. Не из-за того, что, как и раньше считал ее излишне чувствительной и слабой, а потому что знал, насколько важны для нее были погибшие растения. Джоунин вспомнил, как однажды, разыскивая сестру, чтобы сообщить ей о новой миссии, застал ту разговаривающей с кустом азалии. Девушка бережно пропалывала землю у основания ствола и пересказывала содержание недавно прочитанной книги. Неджи довольно терпимо относился к чужим причудам, поэтому, не сказав ни слова, беззвучно удалился. И, к счастью, сестра была слишком поглощена своим занятием, чтобы заметить брата, иначе, как подозревал последний, от стыда куноичи с неделю не смела бы показываться ему на глаза.
Вскоре Хината успокоилась и, собрав весь инвентарь в тележку, скрылась за домом, где, как знал Неджи, была оборудована тесная клеть, в которой хранилось все необходимое для ухода за садом. Прислушавшись, джоунин дождался, когда сестра закончила свои дела, и направился прямиком в ее покои.
Неджи не имел понятия, когда Хиаши намеревался сообщить дочери о своем решении насчет ее союза с Учихой, и не исключал вероятности того, что сама девушка узнает об этом в последнюю минуту. Впрочем, шиноби сомневался в том, что хоть скажи он ей все сейчас, сестра предпримет какие-нибудь радикальные действия. Конечно, она будет сильно огорчена, однако вероятнее всего смирится с волей отца. Возможно, кто-то посчитал бы это забавным, но правда состояла в том, что из их троих, включая Ханаби, Хината была наиболее преданной клану.
Тем не менее, Неджи все же вознамерился предотвратить этот абсурдный союз, независимо от того, что своими вольными действиями навлечет гнев дяди, и того, что в их споре Хината, вполне вероятно, встанет на сторону родителя. А все потому, что джоунину была неприятна даже мысль о том, что вскоре его сестра будет принадлежать Учихе.
Откровенно говоря, ему вообще претила мысль о замужестве сестры.
И хотя Нежди довольно долго отрицал концепцию не по-братски собственнического отношения к Хинате, мотивируя его естественным стремлением защитить сестру и госпожу от нежелательных для нее событий (а брак с Саске вполне подходил под это определение), все-таки он признавал, что за последние годы сблизился с наследницей. Возможно, даже непозволительно сильно. Хотя Неджи не покидало скверное ощущение, что эта привязанность носила односторонний характер. Нет, сама Хината была с братом неизменно мила и частенько без особого повода приглашала прогуляться вместе, искренне интересуясь всеми скудными происшествиями, что случались в его жизни. Тем не менее, все их разговоры были довольно поверхностными, будничными и не носили печать какой-то особой значительности, не имели по сути ничего такого, чего нельзя было бы обсудить с другими. Вспоминая эти совместные походы, Неджи порой не мог вспомнить ни ее, ни свои реплики – настолько однообразны те были.
А порой Неджи, обманутый их с Хинатой мнимым единством, забывал о своей недоверчивости и порывался рассказать сестре нечто действительно личное, что придало бы их отношениям особый привкус тайны, избранности, вывело их на новую ступень, которая не ограничивалась бы несущественными беседами. Однако вместе с предвкушением большего сближения Неджи ощущал и стыдливый страх, точно опасаясь, что сестра посмеется над его простодушием. И знание того, что Хината будет последним человеком, которому придет в голову так поступить, совсем не обнадеживало. Неджи казалось, наследница вовсе не нуждалась в подобных приватных откровениях, полностью удовлетворяясь их текущим около дружеским статусом.
Однако сегодня Неджи отчетливо понял, что дальнейшие сомнения могли навлечь более неприятные вещи, чем безответность доверенных чувств.
Джоунин чертыхнулся, осознав, что уже с минуту стоял перед дверью в комнату сестры. Он постучался – три удара костяшками о деревянную панель, их условный знак - и вошел, получив приглушенное разрешение.
Хината сидела на низкой плетеной кушетке, подобрав под себя босые ноги, и бездумно обводила пальцем плотный узор. Ее мешковатая белая рубашка с расстегнутым воротом обнажала белые ключицы с идущей поперек тонкой вязью серебряной цепочки. Услышав шаги, она подняла голову и пресно улыбнулась.
-Брат Неджи, у тебя что-то важное? Мне сейчас хочется побыть одной.
-Да, это важно, - твердо произнес джоунин. Он нарочито неторопливо затворил за собой сёдзе, однако заметил легкую досаду в глазах сестры. Она поджала губы:
-Тогда я слушаю, - казалось, даже ее голос непривычно посуровел.
Неджи откашлялся, скрывая легкую нервозность. Шиноби и вправду не был до конца уверен, что имеет право вмешиваться в ход происходящего.
-Не знаю, сообщил ли Вам уже господин Хиаши…- Неджи недоуменно замолчал, увидев, как Хината при этих словах резко вскинула руку.
-Прошу, не продолжай, - резко попросила она и, облизнув губы, добавила чуть тише, - не надо.
Воцарилось неловкое молчание. Хината упрямо смотрела на свои колени, обтянутые коричневой тканью свободных домашних штанов. Неджи сжал и разжал пальцы.
-Значит, Вы уже знаете…про Учиху? – джоунин хотел убедиться, что они имеют в виду одно и то же.
Хината низко опустила голову, позволяя распущенным волосам завесить лицо, точно бы желая спрятаться от испытующего взгляда брата.
-Отец был так любезен, что рассказал все с наступлением утра, - бесцветным голосом объяснила она.
-И что Вы думаете об этом? – осторожно спросил Неджи, пытаясь нащупать наиболее удобную для сестры форму диалога и подвести к причине своего прихода.
-Катастрофа, - выпалила Хината и вздрогнула, точно сама не ожидала от себя такой откровенности. – То есть…если отец так пожелал, то мне ничего другого не остается…- она осеклась, так и не закончив фразу.
-Вас ведь это совсем не устраивает. Так почему же Вы не скажете об этом прямо? Хотя бы мне? – воскликнул Неджи, хмурясь.
-По-моему, это очевидно, - устало возразила Хината, отнимая голову от колен и упираясь затылком в стену, но по-прежнему избегая смотреть кузену в лицо.
Неджи глубоко вздохнул. Он прекрасно осознавал, что Хинате неприятно говорить на эту тему, однако то было необходимо. Так же, как необходимо высасывать яд из раны – промедление только укоренит в Хинате мысль примириться со своей участью. А все потому, что долгие годы она считала себя обузой, и чувство вины вместе со стремлением быть полезной синтезировались в беспрекословное подчинение долгу, зачастую несправедливо навязанному.
-Зная Вас, я могу предположить, что Вы и не подумали возразить отцу, - насмешливо произнес Неджи, пытаясь пробудить в сестре естественное в подобной ситуации возмущение.
Хината исподлобья посмотрела на брата и быстро отвела глаза.
-Ты прав, как, впрочем, и всегда…- спокойно промолвила она.
-Поверьте, сегодня я бы очень хотел ошибиться, - негромко признался джоунин.
-Спасибо,- не к месту сказала Хината и тепло улыбнулась в ответ на удивленный взгляд брата. – Ты пытаешься помочь – я рада этому.
-Было бы еще лучше, если бы Вы сами захотели помочь себе, - не выдержал шиноби.
Вместо ответа Хината встала и подошла к противоположной стене, где стояла длинная расписная кадка с рассадой. Опустившись на колени, куноичи потрогала пальцем влажную землю рядом с едва проклюнувшимися ростками.
-А разве у меня есть выбор? – горько спросила она, не в силах больше сдерживать огорчение. – Или ты хочешь, чтобы я бежала из деревни? Глупо. Меня быстро поймают, не говоря о том, что я на всю жизнь буду покрыта позором.
-Мы можем вместе попытаться переубедить господина Хиаши или же…- Неджи замолчал, запоздало и с ужасом осознавая, что понятия не имел, какие еще предложить выходы.
Точно ожидая подобной осечки, Хината печально покачала головой:
-Маловероятно, что отец передумает. Тебе не хуже меня известно - он никогда не меняет своих решений, - куноичи выпрямилась, оборачиваясь к брату. Вопреки ожиданиям, ее лицо не омрачалось осознанием безнадежного положения, наоборот, легкой бледностью опустилась светлая грусть, которая неминуема для человека, примирившегося с судьбой.
Отчего-то ее смирение только больше разозлило Неджи.
-В конце концов, можно обратиться к Пятой…- начал он.
-Это исключено, - неожиданно резко отчеканила Хината. – Нельзя посвящать посторонних в наши семейные проблемы.
-Нельзя выдавать дочь за опаснейшего нукенина,- гнул свою линию Неджи.
-Неджи, - повысила голос Хината, так напоминавшая в это мгновение Хиаши, - брат, мы оба – Хьюга, а значит безраздельно принадлежим клану, - куноичи замолчала, смягчившись. - И твоя и моя судьбы в руках старейшин и отца, независимо от того, нравится нам это или нет.
Неджи почти не слушал сестру. Упрямство, обостренное отчаянием, порождало идеи, по своей откровенности совершенно непривычные для его рационального ума. Тем не менее, джоунин не отрицал, что во многом они были не лишены логики. И соблазна.
-…честно говоря, я и не думала, что приказ моего отца так встревожит тебя. Все-таки ты сильно изменился, брат. Это хорошо, хотя я предпочла бы, чтобы вся эта история тебя никак не затронула, - задумчиво продолжала Хината, не замечая ступора Неджи.
-Я знаю, как безболезненно принудить Вашего отца отказать Учихе, - громко перебил Неджи.
Хината замерла в изумлении:
-Безболезненно? – осторожно переспросила она.
Шиноби криво усмехнулся:
-Во всяком случае, я постараюсь…уменьшить неприятные ощущения.
Куноичи с сомнением посмотрела на брата, но любопытство пересилило скептицизм:
-Я внимательно слушаю, - кивнула она.
Вместо ответа Неджи с минуту изучал носки своей обуви, а затем порывисто обнял Хинату. Наследница зажмурилась, кровь мгновенно прильнула к щекам, точно она прислонилась к раскаленной печной дверце, а голова слегка закружилась, как всегда бывало при сильном волнении.
-Брат Неджи, что ты делаешь? – раздельно выговорила Хината, опасаясь, что начнет заикаться, как маленькая.
-Выполняю свой план, - невозмутимо пояснил шиноби. Одной рукой Неджи крепко обхватывал талию сестры, еще более узкую и тонкую, чем он себе представлял, а другой теребил подол ее просторной рубашки с цветочной прострочкой, так и не решаясь коснуться не знавшей загара кожи.
-Я не понимаю, - жалобно воскликнула куноичи, не находя в себе сил разорвать объятия.
-Все просто, - терпеливо пояснил Неджи, проводя подбородком по мягким волосам сестры. Он помнил, как в детстве сестре достаточно было немного постоять около цветущих кустов и деревьев, чтобы их аромат пропитал ее с ног до головы. Тогда Неджи порой думалось, что его младшая сестра обладала способностью перенимать запахи, учуяв которые, можно было легко предположить, чем та занималась. Если от нее пахло пряностями и специями – преимущественно имбирь и мицуба – значит, девочка опять утаскивала с кухни еду для кошек, порой пробиравшихся в поместье. Пахучие сандаловые благовония говорили о том, что Хината убиралась в родовом храме. Легкий горьковатый запах смолы, гвоздики и кедра витал только в тренировочном зале, где в летний зной специально раскуривались смеси против насекомых. Но почему-то особенно врезался в память случай, когда волосы и ладони Хинаты семь недель пахли штукатуркой, свежим слоем которой покрыли комнату ее матери, чтобы скрыть не оттиравшиеся пятна крови. Госпожа Хьюга покончила с собой за месяц до трехлетия дочери по причине, которую семья не пожелала разглашать. И ни травяные настои, в которых мыли девочку, ни буйные игры с перелазаньем через клумбы разноцветья, заросли бамбука и инжира, не могли избыть въевшийся запах. Впрочем, сам Неджи был только рад этому, так как находил странно приятным ее едва ощутимый, резковатый душок.
Сейчас же волосы сестры пахли цветочно-древесными духами.
Все просто, - повторил джоунин, прогоняя некстати нахлынувшие воспоминания. Единственные, что не были отягощены смрадом разлагавшейся от ненависти души. – Если я сделаю Вас моей, то господину Хиаши ничего не останется, как расторгнуть матримониальную договоренность с Учихой. Саске слишком тщеславен, чтобы взять в жены не невинную девушку, и слишком умен, чтобы это обстоятельство было возможно скрыть от него.
-А как же ты? – помолчав, тихо спросила Хината. – Отец хоть и любит тебя, но не простит такую измену.
-Кто знает, - безразлично пожал плечами Неджи, вспоминая разговор с главой клана и его странные намеки. – Возможно…он сам этого хочет.
Хината резко запрокинула голову, пораженно глядя на отрешенное лицо брата.
-Это слишком опасно,- быстро заговорила она. – А вдруг Саске захочет отомстить?
-Не знаю, госпожа Хината, - устало прервал сестру Неджи. – И по правде, это сейчас меня мало волнует. Джоунин слегка наклонился, мягко целуя кузину в уголок маленьких губ.
Наследница непроизвольно вздрогнула, но не оттолкнула. Не захотела отталкивать.

***

По стенам, точно густой терновник, вились тени. Воздух слегка вибрировал от жужжащей мошкары, вспрыснувшейся черными крошками сразу после протяжного ливня. На аккуратно сложенную в углу одежду был водружен протектор, похожий на венец отвергнутого короля. Из сада едва уловимо тянуло запахом рано расцветших яблок.
-Не думала, что ты можешь быть неловким, брат, - тихо засмеялась Хината, ласково накручивая прядь волос Неджи себе на пальчик.
Джоунин устремил на сестру укоризненный взгляд:
-Вы совершенно не хотели мне помогать, только краснели…ну вот, опять, - усмехнулся он.
Хината уткнулась лицом в подушку, при этом легонько пихнув кузена в бок.
-Я думала, ты опытный, - немного погодя смущенно протянула куноичи, так и не подняв головы.
-Вы разочарованы? – насмешливо спросил Неджи. – Прошу прощения, но меня всегда больше увлекали тренировки, чем взаимоотношения полов.
-Нет! – приглушенный тканью, возглас получился немного сдавленным. – Просто я всегда считала, что ты пользуешься популярностью…
-С чего Вы так решили? - намеренно поинтересовался Неджи, потому как из уст Хинаты этот очевидный ответ приобрел бы особый окрас.
-Неважно, - промямлила наследница, переворачиваясь на спину, чтобы тут же накрыться до растрепанной макушки одеялом. Но Хьюга успел заметить ее порозовевшие щеки.
Небо с солнечным, глянцевитым блеском оставалось удивительно чистым.

***

Чернота плотной ватой забила помещение и, казалось, воздух здесь был с горькими примесями, точно вода со дна затхлого колодца. Зев квадратного окна был заделан плотными скрипящими ставнями и не давал ни единого намека на время суток или погоду, фиксируя, сгущая специфичный запах соли и ржавчины. Саске дышал медленно, глубоко, сразу же резко выдыхая, точно исторгая нечистоты. Марлевая повязка, еще не успевшая пропитаться кровью, приятной сухостью теплила глаза; в мутном ослабевшем сознании рождались фантасмагоричные панорамы.
Стены и потолок узкой комнатушки рассыпались, не подтвердив свое существование. Вокруг расстилалось бесконечное маковое поле, а с заволоченного медленно вращающейся по кругу дымки неба свисало бесчисленное множество круглых стеклянных колокольчиков с прикрепленным листком бумаги. И в центре этого бурлящего красными цветами пространства танцевала обнаженная женщина. К ее черным, развевающимся волосам, тонким рукам, выгибающимся в ритме медленных пластичных движений и воздушным запястьям, щиколоткам, мелькающим между стеблей без листвы, были прикреплены металлические бубенчики. И они, вместе с бесчисленными фуринами, издавали ровные переливы, сливавшиеся в один протяжный звон, невидимой моросью опускавшийся на землю и истаивавший у самой поверхности.
Саске не знал, сколько времени смотрел на ее неторопливую пляску, на белые, точно утренняя изморозь, глаза. Зрелище умаляло боль, точно своим гипнотическим танцем женщина рассеивала бремя тлетворных мыслей о скорой слепоте.
Весь месяц Учиха покидал свой альков только чтобы поесть и справить нужду. Иногда Саске рвало. Обессилев, он терял координацию и валился ничком, едва находя силы отползти от вонючей лужи, пришпиленный к полу пульсирующей головной болью, точно бабочка иглой.
Порой его навещал Мадара и, не обращая внимания на характерный запах, клал ослабевшего мужчину обратно в кровать на несвежие засаленные простыни, вытирал пот и кормил какой-то безвкусной, жидкой кашей. В такие минуты Саске, глотая вязкую массу и ощущая, как она ползет по гортани, точно улитка, чувствовал особенно острое желание убить его, избавиться от этих ледяных прикосновений и расчерченной маски, даже в нависшем прелом сумраке яркой до рези в глазах.
Практически все визиты Мадары проходили в безмолвии. Их взаимовыгодный симбиоз не предполагал расспросов о самочувствии, да и старший Учиха понимал, что из этой передряги Саске не выкарабкаться. По сути, он давно должен был бросить мужчину в одиночестве доживать последние часы, увязая в своих хроматических галлюцинациях, однако посещения младшего Учихи, поначалу продиктованные практической надобностью, превратились в привычку – несложную, но необходимую. Комната с колыхающимися, словно от порывов невидимого ветра, лохмотьями занавески, чернота, заполнявшая каждый миллиметр, нечеткий силуэт в серой карандашной обводке распростертого человека с потаенными душевными и физическими страданиями, как по кальке вычерченными в мимике лица, мреющий пурпур на месте глаз – все это напоминало о прошлом, так и не утерянном в ворохе календарных листьев.
Мадара ничто не мог поделать с удивительным внешним сходством Саске и Изуне, одновременно пугающим и притягивающим. Ему доставляла извращенное удовольствие скупая забота о Саске-Изуне, и знание, что она ни на йоту не отстрочит его смерть.
«Природа лишена фантазии» - думал он, видя в мучнисто-белом лице Учихи-младшего черты брата и вечную обреченность младших приносить себя в жертву на алтарь амбиций старших.
Мадара лишь раз заговорил с Саске. Посетив его паучье жилище в предпоследний день месяца, бывший лидер Акацуки застал мужчину стоящим возле окна с распахнутыми ставнями и отчаянно жмурящимся на жидкий полуденный свет.
-Зачем?
-Не хочу, чтобы последним, что я увижу, прежде чем преставиться, было твое лицо, - спокойно ответил Саске и, отойдя от окна, прошел мимо стоящего в узком дверном проеме Мадары, чиркнув плечом о косяк.
Немного постояв на месте, Учиха-старший с удивлением осознал то, что не замечал раньше – а именно ужасающий запах разложения. Вскоре он исчез и никогда больше туда не возвращался. А через неделю дом развалило тремя схлестнувшимися молниями.

***

Саске обтер шею и лоб платком. За месяц ненастная весна сменилась сухим жарким летом, и раскаленные всепроникающие лучи солнца опаляли Коноху с ее омытыми песком извивами улочек, разноцветьем круглых крыш уютных домов с цветочными кадками и бельем на балконах, тонущих в зелени грабов и каштанов с уже расцветшими мохнатыми колчанообразными гроздьями цветов. Тонкие стяги с вензелями закусочных, бакалейных и прочих всевозможных лавок поникли, и лишь порой слабая волна пробегала по кромке. Ветер точно бы расщепился, поселившись на сгибах бумажных вееров и принося слабую прохладу. И непреодолимым заслоном возвышались над селением пологие желтые взгорья, изрезанные складками, с вытесанными циклопическими лицами, и врезанным в породу зигзагообразным спуском, маленькими, расположенными вдоль двуоконными домиками с темно-оранжевой крышей; угорье в рассыпчатой песчаной дымке колко отсвечивало.
В одной из расщелин, в тени, сгорбившись, сидел Учиха и, близоруко щурясь, разглядывал распростертое внизу селение. Свет по-прежнему доставлял ему дискомфорт, однако Саске уже привык к навязчивой тупой боли и не мог не заметить парных патрулей шиноби, прогуливавшихся по улицам. Изредка они спрашивали что-то у прохожих и хозяев разнокалиберных заведений, а затем подносили ко рту рации.
Учиха поджал губы, плотнее завернулся в плащ, и, игнорируя струящийся по спине и лицу пот, продолжил наблюдение.
Солнце, похожее на пригоршню горящих углей, медленно описывало дугу, увеличивая температуру. Находиться в теплом походном плаще было невыносимо, а легкое головокружение клонило в сон, но Саске продолжал терпеливо дожидаться заката, периодически смачивая кожу влажным платком.
Наконец, в воздухе заструились прохладные сумерки, смазывая разноцветную палитру селения в многооттеночный синий. На небосводе обозначилась рябиновая прослойка солнца, придавленная к горизонту пухлыми связками облаков.
Саске распрямился и тут же едва не упал от чувства, будто в оба колена вонзили ножи. Припав к успевшей похолодеть щербатой стене низкопотолочного ущелья, Учиха медленно сполз на корточки и, вытянув ноги, принялся растирать конечности кругообразными движениями, унимая боль и про себя проклиная ослабевшее тело.
Спустя несколько минут мужчина поднялся, подошел к кромке ущелья, пружинисто прыгнул вниз и, сгруппировавшись, бесшумно приземлился на крышу жилого здания, где в двух окнах из пяти горел свет. Саске на мгновение замер, прислушиваясь к окружающим звукам, а затем, пригнувшись, скользнул вперед, перепрыгивая с крыши на крышу и рассекая тугие воздушные потоки, точно змея траву. Темный плащ, теребимый легким ветром от быстрого бега, делал шиноби практически невидимым в сгущающейся темноте. Вдалеке медленно прорастал фасад поместья Хьюг, походивший на черный макет из бумаги, из тех, которые Саске еще ребенком изготавливал на занятиях по труду в Академии. Впрочем, ни одна поделка не внушала столько страха.
За три здания до поместья на четырехугольной крыше с узким возвышением шпиля посередине Саске замедлил шаг и несколько минут с напряженным лицом рассматривал его и территорию вблизи, а после неожиданно усмехнулся. Как он и предполагал, основная группа шиноби Конохи патрулировала местность за стеной: Хиаши не позволил чужим проникнуть на территорию клана, даже в минуту опасности не утрачивая гордыни, которая, как и «белый глаз», была отличительной чертой этой семьи.
Впрочем, Хьюга глубоко ошибался, если рассчитывал, что такие меры принудят Учиху отказаться от своих планов. Наоборот, шиноби ощутил, как просыпается азарт, трескается лед внутренней апатии. В конце концов, сейчас его абстрактные цели начали обретать реальные очертания и, более того, встретили препятствия - а ни что так не воспламеняло Саске, как трудности на пути к собственным желаниям.
Мужчина прислонился спиной к тонкому шпилю и быстро сложил печати. На одно короткое мгновение мир разъела колючая тьма, а затем он вновь оброс материей и красками. Это была особая пространственно-временная техника, которой Саске обучил Мадара; первое время для тренировки и собственного развлечения, нукенин воровал из казны даймё страны Огня драгоценности, а затем выбрасывал их в реку, где они, напоследок пустив по острым углам белые искры, уносились течением, безвозвратно рассеиваясь в кубовых глубинах.
Саске переместился в тот самый коридор, где встретил Хиаши. Он признавал, что это было довольно рискованно, так как наверняка по периметру дома совершали ежеминутный обход шиноби Хьюга, тем не менее, Саске был уверен, что сможет нейтрализовать любого из них за достаточно короткое время, не допустив поднятия тревоги. Однако он совершенно отчетливо ощутил, что проход до кабинета Хиаши чист: вероятнее всего, глава, будучи осведомленным о приходе Саске, намеренно предотвратил вероятность столкновения того с охраной.
Немного постояв на месте, Учиха уверенно двинулся вперед. Во всех его движениях скользило нетерпение, и помыслами он забегал далеко вперед. Туда, где среди озера диких вишен высился прямоугольный одноэтажный дом в традиционном стиле со множеством просторных светлых комнат и крытой верандой, откуда можно было наблюдать заволоченные облачными эскадрами сизые со снежными браслетами горные цепи, и где за ширмой с плодоносными садами и длинноногими журавлями, тающими в зефирном закате, женщина в воздушных нарядах из газа и шелка, забрав темные волосы в сложную прическу, кормила первенца, завернутого в многослойные пеленки. И по причине, самому Саске неизвестной, шиноби было приятно осознание того, что вскорости его жизнь изменит русло и, оставив позади череду головокружительных спусков, острокаменных порогов и окончательно отделившись от прочих потоков, войдет с тихие, незамутненные воды, где безмолвную гладь будут тревожить лишь опадающие листья.
Не сбавляя шага, Учиха отодвинул неплотно затворенную перегородку, прошел на середину комнаты, чьи стены, а так же пол были густо замазаны лежащими тенями, и остановился напротив Неджи. Хьюга расслабленно сидел за столом главы клана, соединив перед собой длинные указательные пальцы. Его лицо было на четверть укрыто маской темноты, и Саске видел лишь уголок приподнятых в легкой торжествующей улыбке тонких губ.
-Что ты здесь забыл, Хьюга? – сухо поинтересовался мужчина.
-Я хотел бы задать тебе тот же вопрос, – негромко парировал Неджи.
-У меня дело к Хиаши, – Саске насмешливо посмотрел на слегка напрягшегося джоунина. – И не думаю, что он стал бы сообщать о них члену побочной ветви.
Хьюга холодно посмотрел на нукенена, его пальцы непроизвольно сцепились в замок. Для Учихи, это, разумеется, не осталось незамеченным.
-До сих пор не можешь примириться со своим жалким статусом в семье, – утвердительно заметил он. Но вопреки ожиданиям, Неджи неожиданно сдержанно усмехнулся:
-Ты дважды ошибся. Во-первых, мне прекрасно известна причина, по которой ты пробрался в чужой дом, точно вор, а во-вторых, так как господин Хиаши назначил меня главой клана, – он сделал паузу, внимательно глядя на потемневшее, неверящее лицо Саске, – я аннулирую все его договоры, заключенные с тобой. Он умолк, ожидая реакции Учихи.
Саске чувствовал себя так, точно долго шел по кромке пологого обрыва, и когда уже перед глазами возникли гладко обточенные ступени лестницы, ведущей вверх, туда, где не нужно вымерять каждый шаг и беспрестанно оглядываться, чья-то крепкая, сильная рука толкнула в спину, прямо в разверзнутый зев пропасти, из которой ему стоило стольких сил выкарабкаться.
-Ты лжешь, – выдавил Учиха, усилием придавая голосу презрительный оттенок.
-Это правда, – хладнокровно возразил Неджи. – Мои способности были так высоко оценены главой и советом, что они решили сделать исключение и выдвинуть члена побочной ветви на пост главы рода.
-Тем самым игнорируя прямых наследников? – резко спросил Саске. Учиха чувствовал, что внутри точно все оледенело, как бывало в детстве, когда он из любопытства ел свежевыпавший снег с мохнатых лап садовых елей.
Неджи отвел взгляд в сторону, словно раздумывая, и уставился на изображение богини Каннон, что висела на стене, выхваченная овалом лунного света. Пыльное щербатое светило давно завиднелось на небе, мелькая между мятых, всклоченных пепельных облаков, и раскидывая рассеянные светящиеся снопы, похожие на переплавленные серебряные монеты.
-Нет, госпожа Хината по-прежнему остается главной наследницей, но…в уже несколько ином качестве, – уклончиво ответил Неджи после минутного молчания. В его глазах плескалась едва сдерживаемая насмешка.
Саске вопрошающе вскинул брови, Хьюга кивнул, подтверждая его догадку.
-Да, Хината станет моей женой. Это уже решенный вопрос, – твердо сказал он. Если у Саске были сомнения насчет реальности назначения бывшего одноклассника на пост главы, то последняя реплика Хьюги была произнесена слишком уверенно и серьезно, чтобы оказаться вымыслом. Учиха, прекрасно разбиравшийся в подобных эмоциональных нюансах, понял это. И повел себя совершенно не так, как предвидел Неджи - а именно оглушительно, неприятно рассмеялся. Вначале смех был громким, вызывающим, полным одобрительного веселья, как у человека, услышавшего отличную шутку, но вскоре он перешел в отрывистый лающий кашель, а затем – яростный, задыхающийся хрип. Саске согнулся и, не переставая сипеть так, точно по его горлу проводили наждачной бумагой, глухо застонал, выплевывая на пол плотные багровые сгустки.
-Что с тобой? – Неджи выпрямился, с легким волнением глядя на харкающего кровью Учиху.
-Не…твое…дело,– с усилием прошептал шиноби, справившись с приступом и вытирая рот тыльной стороной ладони.
Хьюга некоторое время не сводил с нукенина растерянного взгляда, а после опустился обратно.
Пользуясь заминкой Неджи, Саске глубоко и как можно беззвучнее переводил дыхание, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце.
Учиха поморщился: больше всего ему не хотелось показывать кому-либо из посторонних свою слабость. Для них он всегда должен оставаться сильнейшим беглецом, а неожиданный припадок мог дать бывшему однокласснику причину посчитать его неспособным отстаивать свои позиции.
Тем временем Неджи, потирая переносицу, напряженно размышлял о состоянии Учихи. С тех пор, как он видел его в последний раз, беглый шиноби сильно сдал, тем не менее, даже в ослабленном состоянии оставался опасен, и недооценивать его было бы верхом глупости. Но, возможно, джоунину удастся переубедить Саске, предотвратить сражение, которое наверняка повлечет за собой множество жертв.
-Оставь ее, – быстро заговорил Неджи, упершись руками о полированную поверхность стола и вновь приподнимаясь. – Хината – не выдержит жизни, которую ты ведешь, и быстро сломается.
-Я думаю, ты ее недооцениваешь,– сдержано возразил Саске.
-Я знаю сестру лучше, чем кто бы то ни было, – перебил Неджи, в упор глядя на шиноби.
-Брось, – Учиха высокомерно скривил губы. – Дело не в способностях Хинаты, а в том, что ты сам хочешь обладать ею, – Саске хмыкнул и, заметив, как окаменел Неджи, понизил голос до издевательской вкрадчивости. – Расскажи, какого это – любить того, кто всегда будет на ступень выше?
Даже в черничной мгле помещения было видно, как побагровело обычно бледное утонченно-красивое лицо Хьюги и затрепетали точеные ноздри. Казалось, еще мгновение – и он набросится на Учиху, несмотря на существенную разницу в силах. Саске, с интересом наблюдавший за борьбой Хьюги с самим собой, разочарованно заметил, что тот довольно быстро взял себя в руки, подавив внутренний мятеж.
-Тебя это не касается, – отрезал он. – В любом случае Хината не станет женой нукенина.
-Твой дядя говорил то же самое, – лениво отозвался Саске, – но благоразумно передумал.
Шиноби неторопливо приблизился к Неджи и, опустившись так низко, что Хьюга учуял исходящий от него резковато-свежий запах лечебных трав и кисловатый кровяной душок. – Иначе я убью тебя.
Лицо Хьюги оставалось бесстрастным. Без признаков страха он со спокойной уверенностью человека, находящегося в полной безопасности, смотрел в черные, точно кофейные зерна, безэмоциональные глаза Учихи, и мимолетная злорадная улыбка легла на его губы.
-Не думаю, – невозмутимо произнес он. – Видишь ли, я приготовился к твоему приходу…
-Большая ошибка считать, что кучка остолопов за воротами сможет как-то навредить мне, – пренебрежительно обронил Саске.
-Твое бахвальство не знает границ, – Неджи брезгливо поморщился. – Уходи, пока я не вызвал охрану.
Саске выпрямился и, отвернувшись, направился к выходу. Хьюга с недоумением уставился на черную спину нукенина, порывисто вскакивая с места:
-Куда ты? – крикнул он.
-Нет смысла разговаривать с тобой, когда я могу просто взять то, зачем пришел, – Саске неуловимо повел головой и по полу комнаты ажурной тесьмой пробежало черное пламя, огораживая Хьюге путь. Неджи в бессильном гневе вобрал в себя воздух, беззвучно наблюдая за фигурой врага, исчезающей в языческой пляске неугасимого пламени.

***

Учихе пришлось идти наугад, полностью полагаясь на свое чутье и здравый смысл. А они подсказывали, что девушки в доме нет. Он не слышал шума передвижений и голосов, но отлично осознавал, что все шиноби семьи Хьюга, покинув свои охранные посты, спешили задержать его.
Саске, чувствуя, как учащался пульс, стоял на трубчатой крыше с кружевной резьбой по кровле и видел плотные трафаретные тени людей, стремительно приближавшихся к нему и обменивающихся друг с другом безмолвными сообщениями о том, как следует напасть. Учиха нарочито медленно сомкнул руки и, дождавшись, пока первая группа ступит на крышу, где стоял он, сложил печати. Несколько шиноби, уже выставившие руки, чтобы атаковать нукенина по жизненно важным точкам, поразили пустоту. Саске исчез, точно дымчатый морок, проглоченный ночью.

***

Хината пригладила темные волосы, забранные в низкий хвост, закрыла и отодвинула книгу, лежащую перед ней на столе, когда поймала себя на том, что не понимала ни строчки из написанного, так как мыслями пребывала совсем в другом месте. А именно в родовом поместье, где, возможно, именно сейчас Неджи и другие сражались с Учихой. Нет, она верила в способности брата, однако слишком уж устрашающая репутация была у нукенина, чтобы пребывать в безмятежности. Хината ощущала, как внутри все крепче затягивался узел волнения и, чтобы хоть как-то отвлечься, она не раз порывалась заговорить с отцом. Но каждый раз осекалась, глядя на его суровое лицо с недовольно поджатыми губами.
Именно Неджи убедил Хиаши просить помощи у Хокаге, которая выслала отряд самых способных и на данный момент не занятых в миссиях джоунинов, чтобы поймать беглеца. А главных представителей семьи Хьюга – Хиаши и Хинату, ради их безопасности под охраной заперла в карцере, где обычно держали ожидающих суда вражеских шиноби. И хоть Хиаши счел подобное обстоятельство крайне оскорбительным, все же вынужден был повиноваться решению Гондайме. Хината, конечно, не произносила это вслух, но втайне разделяла убеждение Цунаде, что в этом месте они с отцом находились в полной безопасности.
В отличие от Неджи.
Наследница подавила вздох и уныло уставилась свои руки. От беспокойства она не заметила, как всего за несколько дней обгрызла ногти чуть ли не до основания. Впрочем, ожидание давалось ей не так тяжело, как брату: тот весь месяц не отходил от кузины, точно опасаясь, что Саске отступится от договоренности; был особенно неразговорчив и, казалось, стал еще мрачней и угрюмее, чем во времена своего генинства. Сама Хината хоть и пыталась развеселить его на свой лад, но все время выходило как-то натянуто и неуклюже. Однако видеть осунувшееся от бессонницы лицо кузена было невыносимо. Поэтому девушка старалась как можно чаще вытаскивать его из душных библиотечных покоев с высокими тянущимися на многие метры стеллажами, отведенными под ветхие желтые свитки и сотнестраничные книги с кожаными переплетами. Считалось, что давно, когда род Хьюга еще не поселился в Конохе, в назидание ее заживо сдирали с бунтовщиков из побочной ветви и натягивали на металлические обложки. Хината никогда не брала их в руки, с содроганием обходя стороной, поэтому непроизвольно вздрогнула, когда увидела, как Неджи спокойно листает один из таких фолиантов. Девушка тогда пришла в ужас от подобного кощунства и с несвойственной твердостью запретила кузену читать те книги. Но Неджи только мягко усмехнулся и потрепал милую в гневе сестру по волосам.
-Глупышка, это бычья кожа, – пояснил он.
Вспомнив сейчас об этом случае, Хината невольно улыбнулась и почувствовала, как каменные обручи тревоги, стягивавшие грудь, немного ослабли.
В конце концов, как бы силен не был Учиха, ему не одолеть с полсотни опытных шиноби...
-Кто здесь? - резко выкрикнул Хиаши, вдруг вскакивая со стула, так что он, покачнувшись, запрокинулся назад и упал, оглушительно громко стукнувшись обитой железом спинкой.
Хината судорожно выдохнула и принялась лихорадочно оглядываться, едва не теряя сознание от нахлынувшей паники и молясь, чтобы поступок главы клана был вызван лишь мнительностью.
Потому что проникнуть в строго охраняемую гауптвахту — невозможно. Разве только этот «некто» мог перемещаться в пространстве.
-Тот, кто обещал придти месяц назад, - ответил чей-то голос, и он был высоким, властным, но абсолютно неживым, ледяным, как талые весенние воды.
Хиаши и Хината одновременно обернулись в направлении правого угла напротив двери. И там, скрестив руки на груди, с темным весельем на заостренном лице стоял Учиха Саске, опершись худыми плечами на стену.
-Ты! - свистяще прошептал Хиаши, и Хината, машинально посмотрев на родителя, едва не вскрикнула — столько ненависти было в его глазах.
Саске осклабился:
-Я предупреждал — у меня длинные руки.
Хиаши молчал, прожигая нукенина яростным взглядом.
-Но...но как ты смог попасть сюда? - заикаясь, прошелестела Хината и поежилась, точно от дуновения промозглого ветра, когда Учиха с хищным вниманием уставился на нее.
Сколько себя помнила, Хинате никогда не нравился Саске. Она уважала его, как уважала любого человека, щедро одаренного тем, чего сама была лишена — талантом, однако вместе с тем неулыбчивый мальчик с черными, ничего не выражающими глазами палой вороны вызывал у нее какой-то мистический страх. Он был еще больше обращен в себя, чем Неджи, но если последний легко отпустил злобу, точившую нутро, то Саске казался девочке фантошем, наполненным враждой ко всему миру, как соломой, что придает марионетке форму и без которой она будет лишь пестрым куском тряпки.
Но Хината и подумать не могла, что Саске может так измениться, что его филигранная красота будет непреодолимо отвращать, что в своем сердце она не найдет ни крупицы былого негласного почтения, что весь его сумрачный образ бездушного преступника, во многом вылепленный из кривотолков и слухов, вызовет не столько страх, сколько омерзение.
-Какая разница как? - Саске пожал плечами. - Главное — я здесь, пришел взять то, что мне было обещано.
-Я ничего не обещал тебе, - высокомерно отозвался Хиаши. - То соглашение было не более чем попыткой подстегнуть к действиям Неджи и возможностью для деревни поймать и, наконец, вздернуть тебя как собаку.
Оба, Хината и Саске пристально посмотрели на хмурящегося главу; наследница - удивленно, а нукенин — иронично.
-Ну, как бы то ни было, я выжил, а значит, мне полагается компенсация, - невозмутимо сказал Саске.
Хиаши вышел вперед, загородив собой дочь и встав стойку.
-Пока я жив, Хинату ты не получишь, - отчеканил он.
После этих словах Учиха с энтузиазмом выступил навстречу Хьюге; его глаза заблестели, на миг приобнажая за фасадом хладнокровия сумасшедшую жажду убийства, присущую человеку, для которого не существует нравственных преград.
Хината зажмурилась, кровь разрывала виски, а во рту вдруг стало нестерпимо сухо. Как ни силилась, она не могла произнести ни звука, точно связки покрылись известняком и полная жгучего уныния фраза «хоть кто-нибудь...помогите!» так и осталась невысказанной. Тем не менее, на ватных негнущихся ногах куноичи встала рядом с родителем и выставила трясущиеся руки. И, кажется, совсем не к месту вспомнила про то, как несколько лет назад с безрассудной отвагой пыталась противостоять одному из тел Пейна. Как и сейчас, тогда у нее не было ни единого шанса вырвать победу, однако гораздо позорнее было бы сдаться без боя, чем демонстрировать врагу дрожащие губы.
Однако Саске отчего-то медлил, косясь на дверь. Да и сама Хината уже слышала чьи-то торопливые шаги и отрывистые переговоры. Через некоторое время на металлической двери посекундно стали появляться обширные выпуклости и уже на пятой она с пронзительным скрипом покачнулась и грохнулась об пол.

@темы: Хината, Хината/Саске, Ангст, Гет, Неджи, Фанфикшн, Миди, Неджи/Хината, Хиаши

---

Молодожёны

[Red_Owl]

Название: Молодожёны
Автор: Red_Owl
Бета: Эми-чан
Фандом: Наруто
Персонажи/пейринги: Неджи/Хината, Киба/Ино, Тен-Тен
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, инцест, романтика
Дисклаймер: всё принадлежит Кишимото-сану
Размер: мини
От автора: выражаю благодарность  DreamerNat за заявки и за интересно проведённый вечер/ночь)


-Часть 1-
Хината сидела на кресле, нервно перебирая в руках услужливо одолженный подругой платок. Она то и дело подгибала пальцы ног, чувствуя напряжение во всём теле. Страх волнами расходился по всему телу, а из глаз так и текли слёзы.
-Хината, ничего страшного не произошло. Тем более, ты тут не причём! – Тен-Тен сидела на подлокотнике, изредка поглаживая Хьюгу по дрожащему плечу. Кажется, она настолько разнервничалась, что теперь её бил озноб.
-Ох, молодые жёны такие пугливые,- из соседней комнаты появилась Ино в банном халате, суша волосы полотенцем. Она ступала по полу босыми ногами, поскольку у Хинаты всегда было чисто.
-Где твоя совесть, наглая блондинка? – недовольно проворчала Тен-Тен, успокаивая всхлипывающую Хинату.
-Подумай об этом с другой стороны, - не унималась Яманака, до сих пор не понимая такую реакцию подруги.
-К-какой ещё д-другой? – голос Хьюги был тише, чем обычно, да к тому же ещё и сбивчивым из-за слёз.
-Ты дала расцвести любви двух юных сердец! – голос Ино был наполнен энтузиазмом. Она кинула полотенце в угол комнаты, где стоял неприметный стул. Сама блондинка вальяжно опустилась на край кровати, закидывая ногу на ногу.
-Знаешь, Ино, ваша любовь могла бы распускаться в твоём доме. Или у тех же собачников! – Тен-Тен была против такого с самого начала. Всячески пыталась отговорить Хинату, но та, подчиняясь велению своего доброго сердечка, не смогла отказать двум своим хорошим друзьям. Тем более, она до сих пор чувствовала себя виноватой перед Кибой за отказ. Так что думала, что была ему обязана. Вот и уступила свою комнату в их с Неджи новом доме, любезно предоставленном кланом, для того, чтобы Ино и Киба смогли «слегка пошалить», как выразилась Яманака.
-Ты же знаешь. Мы оба живём в домах с родителями! Территории наших кланов не настолько большие, чтобы нам дарили свои собственные дома, - несмотря на недовольный тон, зависти в голосе не было. – Просить о таком Сакуру я просто не могла! Вы же знаете, мы соперницы! А она уже три месяца живёт с этим взбалмошным парнем, - ворчала Яманака, пытаясь донести до подруг всю важность этого поступка. Конкуренция, чёрт возьми, она и в Стране Дождя конкуренция. Тем более между женщинами. Теперь уже женщинами. Ино перенеслась мыслями к болезненному, но такому важному для каждой девушки моменту. – Мда, - буркнула она, оценочно смотря на постель. Скомканное одеяло, свисающее на пол, разбросанные подушки, мятая простыня с растёкшимися пятнами крови. – Эту простыню уже не отстирать. Главное, чтобы Неджи не заметил, - беззаботно заявила блондинка, пожимая плечами и болтая в воздухе тонкими ножками.
-Ты что, издеваешься или правда тупая? – ощетинилась Тен-Тен, борясь с желанием запустить в подругу вазой, до которой было рукой подать.
-Эй, эй! А что сразу я? Она сама согласилась! И вообще…Хината! – услышав своё имя, Хьюга вздрогнула и подняла заплаканное лицо на Ино. Та, не смотря на то, что была серьёзно настроена ещё полминуты назад, тут же оробела. Черты лица смягчились и она, кротко улыбнувшись, подошла к креслу и опустилась на корточки, ставя подбородок на сомкнутые колени Хинаты. – Глупышка, почему ты плачешь?
-Если Неджи узнает, что вы… в нашем доме… такое! – она всхлипнула, прижимая платок к лицу. Ей и правда было неприятно думать о том, что случилось. Ведь они с Неджи хоть и были мужем и женой, ещё ни разу не оставались наедине. Её мужа отправили на миссию сразу же после свадебной церемонии. Если бы он только был в Конохе, Хинате не пришлось бы разрешать Ино проворачивать такое.
-Он ничего не узнает. Я сегодня занесу новое белье. А если что, всё ему объясню. Попаду в немилость гениального Хьюги, но тебя защищу, - ласково произнесла Яманака, поглаживая лодыжку подруги. Хината кивнула, полностью доверяясь Ино, и опять заплакала. Теперь уже не от испуга. А из-за того, что у неё были подруги, готовые утешать даже по такому поводу. Ино и Тен-Тен переглянулись и обняли Хьюгу, больше, чем когда-либо, ощущая все прекрасные стороны дружбы.
***

-Часть 2-
После слезливых объятий с подругами прошло полторы недели. Вчера клану Хьюга доложили, что отряд Неджи должен в скором времени вернуться. Оставшийся день и сегодняшнее утро прошли в хлопотах. Хината убиралась, тщательно вытирая каждую пылинку. Все окна и двери были открыты настежь, чтобы дом наполнился свежим весенним запахом. В каждой комнате стояло по вазе с букетами цветов. Когда вся работа была окончена, Хьюга тут же отправилась принимать ванную, а после, с помощью одной из тёток, оделась в кимоно. Синий атлас подчёркивал молочный цвет кожи и насыщенные чёрные волосы. Она хотела выглядеть идеально, когда муж появится в их новом доме. Но прошёл час, потом два, а Неджи всё не было. Хината пыталась отвлечься, рассеяно листая книгу, взятую с полок домашней библиотеки. Не смотря на то, что она пыталась сдержаться, усталость взяла своё. Она плохо спала ночью, нервничая, пытаясь представить момент их встречи. Первой встречи после церемонии. А вдруг Неджи уже разочаровался в своём выборе? Или на миссии в Страну Травы встретил ту, которая покорила шиноби Огня. Или может Неджи не понравится, как она тут всё обставила? Или она сама… Столько волнительных мыслей. Теперь же, с неохотой поддаваясь желанию, она прикрыла тяжёлые веки.
Когда Хината проснулась, она уже лежала. Вокруг было темно, в окно скромно заглядывал тусклый свет луны. Стрекот цикад смешался с собственным громким дыханием.
-Вы…кхм… ты заснула на диване,- когда послышался тихий мужской голос, Хината перестала дышать. Она так готовилась к их встрече и в последний момент всё испортила. - Я перенёс тебя сюда, - по мере приближения Неджи к кровати, голос становился чуть громче. И реальнее. Мысли о том, что это могло быть сном, совсем рассеялись.
-Спасибо, - смущённо, на одном дыхании, ответила Хината. Она села, желая встать на пол и подняться. Встретить мужа, расспросить, как всё прошло, успехом ли окончилась миссия. Но Неджи уже садился на кровать, слегка ссутулившись. Он был так же смущён, как и его супруга. И он был растерян. Не знал, что делают в такие моменты. Стоило поинтересоваться, как дела в клане? Или у неё самой? Узнать, что случилось в селении? Похвалить её наряд?
-Ты, - ему до сих пор было сложно обращаться к Хинате на «ты». Ведь всю жизнь он использовал только уважительную приставку «-сама», - красиво здесь всё обустроила, - нашёлся он. Неджи ещё раз осмотрел комнату и закивал. Их спальня была уютной. Спальня. Тёмная, тихая. В которой были только он и она. Какой толк быть гением клана, если не знаешь, как вести себя с собственной женой?!
-Спасибо, - повторилась девушка, опуская взгляд. Она продумывала столько вариантов, как и что говорить, когда они будут наедине. Но все заготовки вылетели из головы. Сердце так быстро колотилось, что Хината боялась, будто этот стук сейчас услышит Неджи. Чтобы предотвратить это, она сжала вместе холодные пальцы, приложив их к груди.
Оба дышали по возможности редко, боясь привлекать к себе внимание. Оба часто сглатывали, не зная, что делать. Размышляли о том, что раньше было легче. Когда они были просто друзьями. Соклановцами. Хината нерешительно протянула руку к плечу Неджи и слабо сжала его пальцами.
-Я рада, что ты, наконец, вернулся, - произнесла она, не слыша собственных слов. В ушах отдавался стук сердца. Ещё чуть громче, и она не услышит его ответа.
-Я торопился, как мог, - он не сводил взгляда с пола, сконцентрировав внимание на холодных пальцах на его плече. Хината, которая пошла на первый шаг, чтобы как-то расслабить обстановку, с сожалением заметила, что ей это не удалось. Как и всё остальное. Рука соскользнула с плеча мужа, слегка задев его спину.
-Мы можем ложиться спать. Мой муж наверное устал, после миссии, - на удивление уверенно прошептала Хината, думая, что жена из неё никудышная. Стоило спросить совета женщин из клана. Или Куренай. Ведь ей тоже приходилось впервые встречать Асуму с задания. Неджи заметил перемену в голосе и украдкой посмотрел на Хинату. Она покорно смотрела на собственные колени. Мягкие черты лица, пушистые ресницы. Локоны волос, небрежно упавшие на лицо. В тусклом свете с улицы она смотрелась чересчур бледной. И одновременно завораживающей.
-Я могу тебя поцеловать? – спросил он, робко разворачиваясь корпусом к Хинате. Она подняла испуганный взгляд на лицо Неджи, и кивнула. Чисто инстинктивно. Потому что в голове было столько мыслей, что от них можно было сойти с ума. Хьюга нерешительно сел ближе и сократил расстояние между их лицами до минимума. Хината закрыла глаза ещё до того, как их губы соприкоснулись. Они уже целовали друг друга на свадьбе. Но этот поцелуй вызывал совсем другие эмоции. И обстановка была другая.
Вся Коноха спала глубоким сном.
На улице непроглядная темнота.
Они одни после долгой разлуки.
Первым неожиданный напор проявил Неджи. Прислонил Хинату к спинке кровати. Она сомкнула объятия вокруг его шеи, прижимая к себе ещё ближе. Она слегка закинула голову, когда губы Неджи оказались на её шее. Хината поддавалась к нему всем телом, уже и забыв о смущённости, что висла в воздухе ещё пару минут назад. Тёплая рука Неджи заскользила по её ноге вверх, Хината просто не смогла сдержать стона.
Всему виной то, что прошло всего полторы недели. В голове чётко предстала картина – сейчас Хината видела не их с Неджи. А Кибу с Ино. Они так же страстно целовались. Обнимались. На этой постели. Хината остановила руку Неджи, накрыв её своей. Хьюга посмотрел на жену – чем-то испугана, а в глазах слёзы.
-Ты боишься меня? – озвучил первое, что пришло в голову. Скорее всего так и было. Слишком неожиданно. Слишком напористо. Ведь Хината была такой скромной, спокойной и чистой. Но она отрицательно покачала головой.
-Просто… - попыталась оправдаться она, понимая, что не может поделиться с мужем своими переживаниями. Не может же она сказать ему, что не желает, чтобы её первый раз был на постели, где всего десять дней назад занимались любовью её друзья. Она тяжело вздохнула, перебирая пальчиками ворот одежды Неджи. Не отпускала. Значит и правда боялась не его.
- Если тебе не нравится тут, мы можем попробовать в зале, - предложил он. Хината закивала, обнимая супруга. Недаром они столько времени общались. Видимо он понимал её. Или просто угадал. Даже если это было и так, всё равно она была счастлива. Сейчас эта комната была ей чересчур противна. Неджи посадил Хинату себе на колени и поднялся, прижимая девушку к себе. Стоило им оказаться за порогом спальни, Хината тут же принялась целовать лицо мужчины, напоследок оставляя губы. Неджи бережливо положил свою жену на кровать и лёг сверху, упираясь руками в подлокотник и спинку. Тесно и менее удобно, чем в спальне. Но зато теперь Хината не остановила его, стоило ему начать развязывать её кимоно или гладить по какому-либо участку тела. Не остановила, когда он избавился от последнего атрибута её одежды. Не оттолкнула, когда он нерешительно раздвинув её ноги, вошёл в неё. Наоборот. Прижимала к себе, целовала, реагировала на каждое прикосновение. А после оставалась в объятиях до самого утра и тихо посапывала в плечо. Эти долгие ожидания во время миссии полностью оправдали себя. Но теперь уходить от неё будет гораздо сложнее. И во много раз слаще - возвращаться обратно.

@темы: Хината, Инцест, Гет, Неджи, Фанфикшн, Мини, Неджи/Хината

---

Я подарю тебе свободу!

[bannshi]

Название: Я подарю тебе свободу!
Автор: bannshi
Пейринг: Хината/Неджи
Рейтинг: G
Жанр: романс
Размер: драббл
Дисклеймер: все герои принадлежат Кишимито
Предупреждение: легкий ООС
Размещение: запрещено

- Воля Огня - это сердце, душа и разум! Это неразрывные связи!- частенько поучали молодняк почтенные Коноховские старцы.
Нужно заметить, что ни первым, ни вторым, ни третьим молодежь селения не была обделена. По крайней мере, любой из юных шиноби точно знал, что такое связи: кто что и кого любит, кто кем и чем дорожит, кто к кому и чему привязан. Знал, что связи опутывают Скрытый Лист, как шелкопряд оплетает свой дом-кокон: конец нити всегда возвращается в самое начало плетения. И с уверенностью мог сказать, что начиная с сытой и довольной своей жизнью блохи в густой шерсти Акамару, связи, с десяток раз обернувшись вокруг деревни, обязательно к этой самой блохе и приведут...

Хината понимала, что он никогда не ответит взаимностью. Знала, что его давно и больно бередят немыслимо растянувшиеся на четыре года и сотни километров, но так и не разорвавшиеся связи. Знала, что Коноха намертво вцепилась-вгрызлась в него клещами-щипцами предназначения и долга, выворачивая его душу наизнанку. И чувствовала, что обязательно наступит момент, когда зажимы, цепкие крючья, удерживающие два конца этой эластичной ленты, разрушатся под напряжением немыслимой сердечной жажды, и тогда две противоположные стороны понесутся навстречу с неимоверной скоростью, чтобы впечататься друг в друга неразделимо. Знала и просто была рядом, ничего не требуя взамен, находя определенное место в душе каждой, так искренне протянутой ей Наруто, ниточке-связи. Разве можно дотронуться до солнца, не опалив душу, если ты не космический холод? Но можно любоваться им и наслаждаться его восхитительным теплом, купаясь в ослепительных волнах золотого света. Наруто, такой жаркий и непримиримый, растопил в ней лед неуверенности в себе и веры в предопределенность, и Хината обрела настоящую свободу: свободу мыслей и чувств...
...Время шло плавно и неторопливо, и из самых потаенных ее душевных закоулков, нежная и робкая, хрупким ростком начала пробиваться так старательно замурованная клановыми предрассудками, сестринская любовь. О, это была совсем иная любовь, странная, непонятная, но от этого она не теряла ни глубины, ни тайны. Хината чувствовала все эфемерные, трепетные паутинки душевной связи, которые стягивают кровную родню покрепче туго закрученных пеньковых канатов. Вот она, тончайшая сетка, сотканная из надежд и желаний, из горечи и разочарования, из радости и печали... И в ней, как роса в радужныж переливах ее сердечные слезы. Легчайшее прикосновение - и дзинь, одна хрустальная капля- воспоминание сорвалась с основы: ты слаба, Хината, ты недостойна быть главой клана!... Дзинь, - другая: неудачник так и останется неудачником, путь шиноби не для тебя, Хината!... Дзинь, - третья, четвертая, сколько же их!
"Неджи, как же ты меня ненавидел когда-то..."

...Они узнавали друг друга заново, тянулись, как вновь обретший зрение тянется к уже забытому миру, впитывая насыщенные краски, наслаждаясь полутонами, материально ощущая цвета. Стали близки той особой близостью, которая может быть только между родственными душами. Когда фразу, начатую одним, договаривает другой, когда вообще не нужно слов, все читается по глазам, когда незачем спрашивать: "Как ты?" - а просто чувствовать, читая в сердце...

...Медленно остывающая земля не спеша делилась накопленным за день теплом с прозрачным, прохладным вечером. Он бережно укрывал ее мерцающей шалью из звезд и светляков. Сумерки падали с неба причудливыми тенями-волнами - и вот уже весь сад погружен в необъятный и таинственный полумрак. Вы когда-нибудь наблюдали, как распускается ночная фиалка? Как раскрываются ее нежные лепестки, окутанные лунным шелком, как озаряется она изнутри теплым мягким светом, принимая ласки ночного светила? Как неприметная днем, она распахивает наконец, свои лиловые глаза навстречу серебристой лунной дорожке, не боясь быть непринятой или непонятой.
- Красавица, какая красавица, - шепчет ночной бриз, пьянея от изумительного аромата. - Хочешь быть свободной? Доверься мне и я подарю тебе мир, - напевает он.
И фиалка, доверчиво кивая, стряхивает на его легкие крылья золотистую пыльцу - мельчайшие песчинки-биссеринки звездной пыли. А ветер, кружась в страстном танце, уносит ее бог весть куда, в необозримые вселенские дали.
- Иногда судьба загоняет нас в клетку, Неджи. Но может ли она заставить птицу отказаться от полета? Нет, судьба не всевластна.
"Красивая, какая красивая, когда она успела стать такой сильной?" - Неджи осторожно коснулся ее руки. Теплая изящная ладонь сразу же накрыла его пальцы, окружая заботливым теплом.
- Я перепробовал десятки способов, сотни дзюцу, ты ведь знаешь, Хината... Но я не сдамся! - взглянул решительно в глубокие прозрачные глаза.
Мягко улыбнулась:
- Более всего на свете я хочу, чтобы ты стал свободным, брат мой. Я поняла простые вещи, Неджи. Ночь очищается днем, осень - зимой, а кровь - кровью. Клановые проклятия можно разрушить, не снимая дзюцу.
Взметнулись в изумлении тонкие брови, жадным, стремительным порывом развернулся к сестре, стараясь осмыслить, понять, поверить...
- Просто доверься мне, Неджи... Закрой глаза, - коснулась невесомо бледной щеки, неспешно потянула край белого бинта, стягивающего высокий лоб. Одно за одним ниспадали полотняные кольца, влекомые движением воздуха, как крылья большой птицы, взметнулись роскошные темные волосы, каскадом упали на широкие плечи. Дотронулась, вдохнула запах - свежий, запах чистых снегов с поднебесных вершин. Какой совершенный, безупречный, идеальный, какая кристальная красота... Неджи замер, потеряв ощущение пространства и времени, отдаваясь во власть нежных прикосновений. И только трепет глубоко внутри, стократно усиливающий непритязательные ласки, давал понять, что он еще здесь, в ночном саду.
- Почувствуй меня! - прижалась мягкими теплыми губами к его, чуть приоткрытым, ищущим. Дыхание стало легчайшим, поверхностным - не спугнуть бы, не растерять... Неджи чувствовал сестру так остро и полно, как путник чувствует развилки дорог, как озябший близость тепла, как страдающий жаждой большую воду. Этот поцелуй не нуждался в ответе, он сам был ответом, ключом, открывающим запретные тайные замки их мирозданий. Неджи ощущал ток чакры сестры, светло-голубой, бурной, стремительно вращающейся вокруг пульсирующего сердца. Видел, как она взбудораживается, взбивается, проходя тэнкецу, словно поток на горных перекатах, как в нее яростно врезается его собственная, ярко-синяя. Как кружатся они в безумном, бешенном танце, смешиваясь, сливаясь, как подчистую вымывают чужеродное, неестественное, навязанное. Неджи отчетливо ощущал, как исчезает, расплываясь, размываясь, клановое клеймо. Он очищался чакрой самой искренней, самой чистой и бескорыстной, самой свободной из Хьюг. Сейчас, еще совсем немного, еще чуть-чуть...
... Не хватило одного мига, одного шага, одного вздоха... Но они были счастливы. В следующий раз они станут еще ближе. В следующий раз все получится - знали они...
Неджи заглянул в лиловые зеркальные глаза, ловя свое отражение, погружаясь в ее мысли.
"Доверься мне, и мы сломаем твою клетку! Поверь в меня, и я подарю тебе свободу!"

@темы: Хината, Инцест, Гет, Неджи, Драббл, Фанфикшн, Неджи/Хината

---

Реклама

[DreamerNat]

@темы: Реклама

---

Наперекор судьбе.

[LittleBird]

Название: Наперекор судьбе
Автор: LittleBird
Бета: Microsoft Word
Жанр: драма, романтика
Рейтинг: PG
Персонажи: Наруто, Сакура, Хината, Саске, Неджи, Тсунаде, Данзо и др.
Пейринги: Наруто/Хината, Наруто/Сакура, Саске/Хината
Статус: закончен
Предупреждение: возможен ООС персонажей
Размещение: запрещено
Дисклеймер: все персонажи из «Наруто», которые принадлежат Масаси Кисимото
От автора: Альтернативное развитие манги. Данзо принял пост Шестого Хокаге и официально объявил Саске предателем. Сам же Учиха со своей командой двигается в Коноху. Что будет делать Наруто?

Глава 1.

Мир непредсказуем и переменчив, в нем практически невозможно что-то планировать, только ты что-то наметил или решил на ближайший год или даже на какой-то один единственный месяц, как вдруг все меняется. Жизнь неукротима, как горный поток, который постоянно меняет свое направление. Но человек просто не может жить и ни надеяться на счастливое будущее или ни планировать его. Жить, не задумываясь о завтрашнем дне, человеку тоже не возможно. Наши планы, мечты и действия неизменно создают это самое будущее, только это всего лишь одна ниточка, которая вплетается в общее полотно мира.
Разрушенная деревня и не единой жертвы: удивительно и невероятно, похоже на настоящее чудо. Если этот самый Пейн называл себя Богом, то теперь Хьюга Хината несомненно верила в это. Обычные люди не могут воскрешать мертвых, и они же просто не способны стирать с лица земли целые деревни. Или все-таки это заслуга Наруто? Он же смог даже изменить жестокое сердце Бога. Несмотря ни на что Наруто – настоящий герой. И даже она, Хьюга Хината – бездарная наследница клана, ухватила кусочек его славы. Теперь отец, как и вся старшая ветвь, приняли ее силу и храбрость. Она добилась этого, и даже получила его внимание и беспокойство о ней. Только ее отчаянное признание не подарило ей его любви, но, возможно, Хината выиграла для него время, дала силы и показала, что деревня, скрытая в Листве, будет бороться до последней капли крови, защищая то, что так дорого каждому жителю даже, если он не осознает этого. Как все-таки хорошо, когда есть дом, куда можно вернуться, всегда думала темноволосая девушка, дыша вечерним воздухом Конохи. Несколько главных улиц и резиденция Хокаге уже были восстановлены полностью, здесь стала еще лучше, благодаря стараниям Юхи Куренай, которая, не смотря на свое положение, вырастила множество зеленых кленов вдоль улиц. Люди работали на восстановление деревни, а жизнь тем временем текла и менялась. Шестым Хокаге стал Данзо, в нем не было прежней мягкости Пятой: он требовал строгой дисциплины и беспрекословного подчинения, может, как многие и говорят, что он действовал на благо своих каких-то целей, но Хината ясно вдела, что под его руководством деревня довольно быстро восстанавливается и даже часть шиноби уже ходят на миссии, принося так необходимый сейчас материальный доход. Может, строгость и военная диктатура - как раз сейчас наиболее подходящая форма правления. Во всяком случае, Хината не видела отличий правил, установленных Данзо, от законов ее родного клана. Девушка, еще раз вдохнув теплый вечерний воздух, вошла в одно из заведений Конохи, работающего до утра. Хьюга никогда не бывала раньше в таких местах. В воздухе весел тяжелый табачный дым, казалось от запаха дешевых сигарет и спиртных напитков не осталось ни капли кислорода. Девушка застыла в дверях, рассматривая посетителей, за небольшими столиками разделенных между собой тонкими, но при этом довольно высокими перегородками, что создавало иллюзию уединения. На каждом таком столике стояла кирасиновая лампа. В баре были и шиноби, и обычные люди, все негромко переговаривались и пили саке или пиво. Хината еще немного потопталась прежде, чем набраться смелости и подойти к барной стойки.
- Вас проводить за столик или сядете прямо здесь? – не оборачиваясь, спросил бармен, который был вышколен великолепно: он никогда не интересовался кто клиент и причинами, что его сюда привели, главное выполнить желание посетителей.
- Эээ… - Хината нервно перевела взгляд со спящего на стойке шиноби на бармена. – Лучше столик.
Бармен понимающе кивнул и повел ее мимо столиков с гостями. Хината уже жалела, что пришла – чувствовала она себя неуютно, хотя не заметила, чтобы на нее кто-то обращал внимание. Хотя, что могло привести шестнадцатилетнюю куноичи клана Хьюга в подобное место, где люди топят свою печаль в саке? У девушки тоже было, что топить – несчастная любовь. Для многих взрослых людей это кажется сущим бредом, но для молодого любящего сердца нет ничего важнее, чтобы любить и быть любимым. И Хината хотела, чтобы Наруто ответил ей, всей свое душой хотела, но знала, что он любит другую девушку. Ту, которая прошла с ним множество испытаний, ту, которая делила с ними радость и горе. Было больно, очень больно просто невыносимо больно. И хотелось лишь одно – забыть. Вообще, довольно банальная причина привела Хьюгу сюда. Неожиданно кто-то схватил ее за руку.
- Хината?! – спросил немного не трезвый и довольно удивленный голос.
Куноичи до этого шла, немного сгорбившись и опустив плечи, моментально выпрямила спину. Уж этот голос, столько раз отдававший ей приказы, она никогда не забудь. За столиком сидела бывшая Хокаге – Тсунаде собственной персоны. Волосы женщины были неаккуратно собраны в хвост, одежда немного помята, но лицо было все также молодо и свежо, вот только глаза блестели не совсем здоровым огнем.
- Тсунада-сама? – удивилась девушка, и не заметила, как уже сидела за столиком рядом с женщиной. – Вы же сейчас в…
- В коме да? Нет, я уже, как неделю снова загрязняю эту грешную землю, - Пятая улыбнулась, наливая саке девушки. – Выпей и расскажи, что тебя сюда привело.
Хината взяла в руки небольшую пиалу, пить ей совсем не хотелось, но, в конце концов, для чего она сюда пришла? Да и властный голос санина, почему до сих пор звучал как приказ. Наследница клана залпом выпила саке и закашляла: напиток обжег горло и желудок.
- Ничего, следующая пойдет легче, - Тсунаде подняла свою пиалу и выпила. – Значит, несчастная любовь?
Хината только кивнула.
- Наруто любит Сакуру, и я не имею права мешать им.
- Благородно, но глупо. За любовь, как и за все нужно бороться. Знаешь, Джирайя отказался бороться за мою любовь, когда я уже была готова ответить на его чувства. Но он погиб…
Она снова разлила в горло саке, заставляя Хинату тоже выпить. В одном Пятая была права: вторая порция напитка уже не так обжигало горло.
- Он мне сказал: «Мужчины становятся сильнее, когда их отвергают. А счастье – это не для нас». Так вот он был не прав, счастье и любовь – это просто не для шиноби. Мы все-таки оружие в руках выше по званию, и Данзо нам это еще раз докажет. Он получил власть…
Опять саке.
- Почему же Вы не скажете, что очнулись и не вернетесь на пост Хокаге?
- Потому что, Хината, я не хочу новой смуты для нашей деревни. Хватит в нашей жизни и обычных несчастий. Так что пей, Хината, сегодня я разрешаю все. Пей, пока не забудешь всю свою боль.
Опять саке, в этот раз хмель ударил в голову Хьюги. Мир поплыл: стало свободнее дышать, а тело было легкое как перышко.
- Меня вот волнует другое: в деревню движется Учиха Саске, а знаешь чего он хочет? – спросила Пятая.
Возможно, в другом состоянии Хьюга бы занервничала и побежала рассказывать Наруто, но только отрицательно покачала головой.
- А все очень просто, когда-то давно Третьим и старейшинами был отдан приказ – убить всех Учих, которые готовили восстание. И приказали это сделать Учихи Итачи. Но он не смог, не смог убить своего младшего брата. Это месть. Месть всей деревни. Саске захочет уничтожить ее. А заешь, Хината, я не смогу дать приказ Наруто убить лучшего друга. Не смогу! Потому что люблю Наруто, как сына. Потому что слаба, потому что еще не разучилась чувствовать! И ты чувствуй, чувствуй и любовь, и боль! Не умирай душой! Никогда! Выпьем за это.
Почему-то сейчас Хинате самой хотелось выпить, чтобы ненароком ни почувствовать, боль человека по имени Учиха Итачи, который был героем, убийцей, предателям и самым несчастным человеком на свете одновременно. Почему-то из-за решения какой-то горстки людей пострадали весь клан Учиха, Наруто, Сакура, а возможно не только они. Все-таки наш жизни переплетаются, создавая невероятный узор.
Туман заволок разум Хьюги, и она опустила голову на стол, тихо заснула.
- Ну, вот, Хината, надеюсь, на утро тебе будет плохо так, что навсегда отучит тебя от спиртного, и ты не станешь похожей на меня. Ты не будешь убегать от проблем, как я. Ты - теперь признанная всеми наследница клана Хьюга. Сможет ли твоя любовь снова спасти всех нас?

Ночь была летняя, темная, но может, Коноху и накрыл мрак, но над этой деревней было небо, ночное, усыпанное миллионами мерцающих звезд, а огромная луна была им спутницей. Ветер нежно теребил листья деревьев и волосы молодых людей, сидящих на одной из широких балок недостроенного дома. Их головы были запрокинуты к небу. Один из них, не переставая, болтал ногами. Даже такой прекрасный момент, не смог обуздать его энергию, впрочем, он всегда был таким. Возможно, это одна из причин того, что он смог превратиться из изгоя в человека, которого уважал каждый житель деревни, скрытой в листве.
- Саске, теперь тебе некуда возвращаться… - смотря на небо, тихо произнесла девушка.
- Не говори так, Сакура-чан! Как только бабуля Тсунаде очнется, она сразу покажет Данзо свое место, и все будет по–прежнему, - Наруто перевел взгляд на свою напарницу. – Все будет хорошо, чтобы не случилось, я всегда буду защищать тебя. И Саске мы обязательно вернем.
Тут он почувствовал, как его ладонь накрыла маленькая, женская ладошка. Узумаки покраснел.
- Спасибо, Наруто, - сказала это Сакура необычно тихо и нежно, что заставило сердце Наруто биться еще чаще.
Это была не иллюзия и не случайность, Сакура действительно положила свою руку на его, и их пальцы медленно переплелись. На лице Сакуры выступил румянец от пристального взгляда Наруто, парень внимательно рассматривал ее лицо: блестящие от слез глаза, чуть приоткрытые губы. Он чувствовал запах волос девушки, и теперь был абсолютно счастлив, он смог добиться и взаимности от любимой девушки. Осталось только спасти друга…
- Я так счастлив, Сакура-чан! Теперь ты всегда меня будешь обнимать, а может даже… - замечтался Узумаки, и да же не заметил, как получил легкий толчок в бок и чтобы удержаться, ему пришлось отпустить руку напарницы.
Когда равновесие было установлено, девушка уже была на земле и удалялась от него неспешным шагом. Наруто смотрел вслед куноичи, и никак не мог сообразить, чем в этот раз заслужил такое отношение.
- Наруто, - вдруг Харуно повернула голову к нему. – Можешь считать это свиданием, - уже улыбаясь, сказала девушка.
Увидев счастливую улыбку друга, Сакура снова развернулась и поспешила домой, прижимая руки к себе, чтобы хоть как-то успокоить свое разбушевавшееся сердце.
Глава 2.


Хьюга Хината проснулась, и по привычки попыталась сразу подняться, но ужасная головная боль и подкатившая к горлу тошнота помешали ей.
- Не двигайтесь, Хината-сама, будет только хуже, - остановил ее голос брата.
- Неджи-нии-сан… - как и говорил шиноби, подняться она не смогла, - как я оказалась дома? – осмотревшись, спросила она.
Брат помог сестре сесть на кровать.
- Тебя вчера вечером Шино принес. Я не знал, что ты пьешь, Хината, но не волнуйся, я сразу отнес тебя в твою комнату, поэтому никто ничего не знает, - Неджи говорил спокойно и четко, только его обычно холодные глаза выдавали беспокойство за сестру. – Сейчас я вам принесу лекарство, чтобы поднять Вас на ноги.
Представитель побочной ветви оставил Хинату со своими мыслями, воспоминания яркими пятнами мелькали перед глазами. А все началось с Шино, который почему-то посоветовал ей запить свое горе, хотя возможно, он и шутил, но Хьюга нашла это наилучшим вариантом. Потом перед глазами предстала Тсунаде и ее чуть пьяный голос, но в тоже время четкая и связная речь: «…в деревню движется Учиха Саске… был отдан приказ – убить всех Учих… отдать приказ Наруто убить лучшего друга…». Учиха Саске движется сюда, чтобы отомстить, и если он обладает, хоть третью силы Пейна, то деревня снова в опасности.
- Хината-сама, выпейте, - вернувшись, Неджи протянул ей чашку с подозрительно пахнущей жидкостью.
Хьюга поморщилась, но выпила ее.
- Неджи, скажи, кого будут слушаться члены клана своего лидера или Хокаге?
- Когда только Коноха была основана, было рассчитано на то, что все шиноби будут равны и беспрекословно подчинятся Хокаге, но естественно ни один клан не захотел разделиться и отказаться от своих внутренних порядков и обычай, поэтому клановая система стала одной из частью структур управления Конохой. Хокаге, советуясь непосредственно с главами кланов, отдают приказы. Но любой член клана считает своим святым долгом подчиняться, прежде всего, главе своего клана, хотя об этом, и не принято говорить.
- А Учихи тоже подчинялись главе?
Неджи немного удивился вопросу, но ответил сразу:
- И не только Учихи, но и клан Хьюга выполнит любой ваш приказ, особенно теперь, когда Хиаши-сама признал Вас, как свою законную наследницу.
- Тогда, Неджи, я хочу отдать приказ!.. – немного взволнованно произнесла наследница сильнейшего клана в Конохе.

Мы идем по этой жизни, стараясь, что-то в ней изменить, тогда мы только и чувствуем себя живыми. Когда мы просто плывем по течению, мы уже наполовину мертвы. Нельзя все время подчиняться законом мира, иначе мир просто перестанет развиваться, и тогда он погибнет. Любой статичной системе рано или поздно грозит полнейшее уничтожение. Об этом не говорят молодым людям, но они сами, как будто чувствуют это каждой клеточкой своего тела. Внесут ли они что-то новое или уничтожат старое – не важно, главное мир будет двигаться, стараясь остановить их. Борьба – это жизнь молодости.
Учиха Саске был бунтарем, правда, он не пытался ничего создать или улучшить в этом мире. Обладатель шарингана хотел отомстить, и его желание было настолько сильным, что превратилось в ураган, меняющий мир. Он вернулся в Лист сам, по собственному желанию, он решил уничтожить деревню, где родился и вырос, где был в одну ночь убит его клан. Он, не скрываясь, вошел на землю деревни, скрытой в листве. За ним неизменно следовала его команда. Первых шиноби попытавшихся его остановить, он убил без промедления. Весть о возращение Саске, последнего из рода Учиха, разнеслась моментально. Сакура, услышав ее, чуть вздрогнула и посмотрела на Наруто, который, сжав кулаки, поспешил к другу.
Завидев впереди Наруто, шиноби, окружавшие Саске расступились. Для Саске и Наруто мир остановился, застыл и затерялся где-то в пространстве и времени. Голубые и черные глаза неотрывно смотрели друг на друга, и, казалось, изучали, оценивали, понимали. На ветру развивался черный плащ с красными облаками. Наруто не верил, что Учиха вступил в акацки. В организацию, состоящую из убийц и преступников. Узумаки не мог поверить, он хотел, чтобы его друг назвал причину своего поступка. Наруто спросил прямо, четко и ясно:
- Что ты здесь делаешь, Саске?
- Я пришел отмстить за убийство своего клана, отмстить всей Конохи! – был холодный ответ, ни взгляд, ни какое-либо движение, ничего не выражало каких-либо чувств.
Сакура почувствовала холод шедший из самой груди, она инстинктивно обняла себя руками, пытаясь согреться. Боль охватило все ее существо. Она боялась, и Сакура осознавала свой страх. Только никак не могла разобраться в его причине. Саске первый выхватил свой кленок, по которому сразу же синим пламеням, крича как тысяча птиц, разлилось чидори.
- Отойди, Наруто, - тихо сказал Саске, который прекрасно понимал, что его друг этого не сделает.
Люди обступили их, доверив это дело Наруто, но продолжали наблюдать за действиями героя и предателя, за учениками великих санинов, за лучшими друзьями.
- Я не отступлю, пока ты не признаешь, что был не прав, - в голубых глазах загорелось желание, желание бороться, помериться силой. – Покажи мне, Саске, насколько ты силен!
Узумаки побежал на соперника, создавая не меньше сотни клонов и метая кунаи, впрочем, для Саске и Наруто это была всего лишь разминка перед битвой. Шаринган прекрасно мог увидеть настоящего джинчурики и среди тысячи клонов, а дождь из кунаев был давно забытой тренировкой для обоих. Их небольшое поле битвы заволокло дымом, от исчезающих клонов. Но Сакура продолжала видеть их бой, клоны и кунаи сменил расенган-сюрекен Наруто, Саске использовал излюбленный прием Орочимару руки-змеи. Эти приемы изматывали обоих противников, лишая их запасов чакры и нанося мелкие царапины и ссадины.
«Они не хотят убивать друг друга, а только победить», - думала Сакура, когда рванула на Учиху, сосредотачивая чакру в кулаке. Но ей преградили дорогу спутники Учихи: Карин и Суйгецу, как позже узнала Харуно. Удар ее кулака парень блокировал своим мечом, за что учениц Пятой, пришлось потратить чакру на моментальное самолечение. Теперь ей было не до своих напарников, ей пришлось сосредоточиться на двух врагах, которые были сильнее ее. Сколько длилось сражение, Сакура не смогла вспомнить, все внимание пришлось уделить схватки, и только когда меч Суйгецу достиг своей цели, и она раненная повалилась на землю, рядом оказался один Наруто. Сакура сквозь пелену видела, как изрядно был потрепан ее друг, слышала его тяжелое дыхание. Но Саске и не думал заканчивать бой он шел на бывших напарников, держа свое оружие. Все с таким же неизменным взглядом: полного пустоты, или лучше сказать, полностью отрешенным от происходящего.

Все прекратилось в одно мгновение, когда появились Хьюги. Спокойным, неторопливым шагом они двигались в сторону бывших напарников. Впереди шла Хината, немного неуверенный, легкий шаг, но в глазах пылал водоворот чувств и эмоций. Решимость и твердость, граничила со страхом и неуверенностью. При виде Учихи Саске сердце замерло, и она старательно отводила взгляд от Наруто. Чувства не должны были взять сегодня верх, потому что она так решила, да другого выбора и не было. Активированный бьякуган встретился с шаринганом. Смотря в эти кроваво-красные глаза, Хината понимала, что теперь от крови не отмыться и ей. Теперь она такая же, как он. Она сама сделала выбор.
Саске обратил свое внимание на Хьюгу Хинату, которая, отделившись от остальных членов клана, двинулась к бывшей команде номер семь с каким-то мешком.
- Я прошу тебя остановиться, Саске-кун, - заговорила девушка чуть дрогнувшим голосом. – Нет, я приказываю тебе остановиться!..
Учиха смотрел на Хьюгу уже с интересом, он помнил Хинату, как маленькую скромную стеснительную девушку, до смерти влюбленную в Наруто. Он не понимал, чего она хочет теперь от него. Девушка со странным блеском в глазах. Но он чувствовал, что это далеко не все, что она хотела сказать.
- Я приказываю тебе, на правах твоей невесты! – уже увереннее произнесла куноичи.
- Да, как она смеет! – возмутилась Карин, готовая порвать в клочья наглую девчонку. Но Суйгецу удержал свою напарницу за руку.
Саске на секунду замер, ласковый голос матери донес ему воспоминания детства: «Познакомься, Саске, это Хьюга Хината. Будь вежлив и покажи ей наш сад».
Хината, осмотрев замерших случайных слушателей, бросила Учихи свиток, о существование которого узнала всего три дня назад. Это был тайный договор между двумя величайшими кланами. Договор о браки наследников клана Хьюга и Учиха, когда им едва исполнилось пять лет, их родители оставили свои росписи здесь, тут же поставлены были и печати двух кланов. Кто знает, может, Хьюги вместе с Учихами готовили восстание? Иначе, зачем им был нужен подобный союз, ведь спустя всего три года Итачи уничтожил собственный клан, останавливая восстание. Но это все были только предположение Хинаты, а реальность была такова она до сих пор так и является невестой Учихи Саски, никто видимо не посчитал нужным расторгать договор, подписанный мертвецами.
Саске просматривал свиток с активированным шаринганом, он видел – это не подделка.
- Я, как невеста Учихи Саске, по этому договору обязана следовать его пути. Даже если это дорога полная крови, - Хината говорила, а перед глазами девушки стояли строки из этого свитка: «Невеста обязана следовать пути жениха. Неразделимо, вечно, непреклонно». Слезы готовы были вырваться из светлых глаз, сердце разрывалось на части, сегодня она ощутила всю боль Учихи Итачи. Сегодня она хотела бы больше всего на свете увидеть именно этого человека и сказать ему столько много. Она хотела бы… Но реальность такова, что она невеста убийцы Итачи. И сама – убийца. Хината развязала мешок, который до сих пор держала в руке, и выбросила к ногам обладателя шарингана содержимое: три отрубленные головы. Искаженные болью и страхом лица, застыли на этих головах.
- Данзо, и старейшины: Кохару и Хомура. Я убила их! – это наследница клана Хьюга прокричала, чтобы как можно больше жителей Конохи услышали это. – Я сделала это ради тебя, Саске-кун! И во имя клана Учиха.
Наруто в ужасе переводил взгляд с Саске на Хинату. Хьюга – милая, добрая и скромная девушка. Которая совсем недавно сказала, что любит его, что всегда восхищалась им. А он забыл ее слова, как только очутился в объятьях Сакуры, как только упивался славой героя и мечтал, что скоро вернет Саске домой. И его лучший друг дома. Он пришел уничтожить Коноху, Сакура лежит раненная на его руках. А единственная, кто сейчас пытается спасти Коноху, – это Хьюга Хината.
- Уходим! – приказал Саске своей команде.
Где-то вдали закричали:
- Тсунаде-сама очнулась! Пятая жива! – слышались отовсюду голоса.
Раздалось несколько взрывов, где-то опять шел бой. Во всей этой суете все забыли про Учиху и Хьюгу, только Наруто видел, как из глаз Хинаты неожиданно потекли слезы, как она бросает на Наруто последний взгляд, как ее губы шепчут: «Я люблю тебя, Наруто-кун». И как Саске хватает ее за руку и тянет куда-то за собой. Карин, Суйгецу и Дзюго не отстают от них. Скоро они совсем исчезли из виду, он пришел в себя только тогда, когда Сакура зашевелилась и застонала на его руках. И Наруто бросился искать медиков, чтобы помочь любимой девушки.


Глава 3.


Два дня спустя. Кабинет Хокаги.
Сакура с перевязанной рукой и плечом сидела в кресле Тсунады, которая в связи с еще тяжелым состоянием ученицы, уступила ей свое место, так как других мест для сидения в кабинете Хокаги предусмотрено не было. Сама Пятая стояла лицом к окну, наблюдая, как заново выстраивают Коноху. Что же очередная буря миновала. Надолго ли? Этого, пожалуй, не знает никто.
В кабинет, тихо постучав, вошли двое: Абурами Шино и Хьюга Неджи.
- Задание выполнено? – не оборачиваясь, спросила Тсунаде.
- Да, - ответил Хьюга, как главный в отряде. – Учиха Саске вместе со своей командой, как и предполагалось, покинул территорию страны Огня, сейчас он находится в стране Рек. Дальнейшая слежка по вашему приказу остановлена. Хинату он оставил, как члена своей команды, - на последнем предложении голос Хьюги чуть дрогнул, но выражение лица осталось неизменным.
- Отлично! – резко развернулась внучка первого, чуть приподняв уголки губ. – Значит, все прошло идеально по плану, отличная работа.
- По плану? – переспросила пораженная Сакура. – По какому плану?!
Ученица Пятой даже хотела встать на ноги, но резкая боль в плече заставила ее со стоном сеть обратно в кресло. Тсунаде тотчас поднесла к плечу девушки руку, которая засветилась мягким зеленым светом.
- Хорошо, Сакура, я тебе расскажу всю правду с самого начала, - женщина прекратила лечение и продолжила. – После того, как я очнулась, Данзо уже был назначен Шестым Хокаге, откровенно говоря, пока я была в коме, меня сместили с моего поста. Осознав, что у Данзо достаточно много сторонников я с наиболее верными мне людьми не стали разглашать этого факта. Мы выжидали, надеясь, что акацки после смерти лидера тоже залягут на дно. Но тут… - Тсунаде сделала паузу. – Снова появился Саске, который представлял новую угрозу для деревни… Решение нашлось случайно – Хьюга Хината. Хината мучалась от неразделенной любви к Наруто, когда Шино по моей просьбе, говорит ей о том, что лучшее способ от несчастной любви – саке. Но это всего лишь повод, чтобы заманить Хинату в пока единственный бар Листа, где я ее и «выловила». Немного напоив ее алкоголем со снотворным, я рассказала ей правду о смерти клана Учиха, и том, что Саске движется в Лист, с намерением уничтожить его. После того, как она уснула, я передала ее в руки Неджи, который на утро поил ее обезболивающим, приготовленным мною. После он же навел ее на мысль, что Хината должна остановить Саске, и сделать это так, чтобы Наруто случайно не узнал о намерениях Учихи - уничтожить всех до одного жителя Конохи. Правда, Хинате и самой пришла эта мысль, она меньше всего на свет хотела бы видеть Наруто несчастным. Наруто бы разочаровался в Саске, узнав про него всю правду. Неджи же и подсовывает ей свиток о заключенном браке. Договор действительно был заключен, только одна маленькая деталь о которой не догадывались ни Хьюги, ни Учихи: сам же Учиха Итачи и рассказал о нем Третьему, он же снял его копию. А дальше…
- Вы заставили Хинату убить старейшин и Данзо?! – в ужасе проговорила Харуно, которая на протяжении всего рассказа просто не могла поверить в то, что Пятая может быть настолько расчетливой и циничной.
- Не совсем так, мы показали ей путь, и она сама решила пойти на это. Естественно подступиться к Данзо, охраняемого верными бойцами «Корня», так просто невозможно, поэтому Хината отдала приказ Хьюгам помочь ей. Но она не знала одного, что кроме этого в операции участвовали клан Абурами, клан Нара и АНБУ во главе с Какаши. Только было одно условие: убивала всех троих именно Хината, чтобы не запятнать честь своего клана. Естественно автоматически она стала – предательницей и беглым ниндзя, не только для Конохи, но и всей страны Огня. Дальше было самое сложное – это избавиться от Учихи Саске. В этом случае я не знала, как он поступит. Но в итоге все пошло по плану, он не стал уничтожать Коноху и убивать Хьюгу… В это время и была разнесена весть о том, что я жива. Поднялось восстание, в котором был од частую вырезан весь «Корень» и преданные сторонники Данзо. В итоги мы свергли Шестого Хокаге, притом таким образом, что единственной преступницей оказалась Хината, и избавились от угрозы в лице Саске.
- А как же Наруто? Какую роль Вы определили ему? – не своим голосом спросила Сакура.
- Наруто должен был забросить свои детские мечты по возращению Саске в Коноху. Учиха давно стал убийцей и предателям. Даже если бы Наруто вернул его в деревню, не нашелся бы ни один человек, который бы смог управлять им. А зачем деревни нужен, хоть и невероятно сильный шиноби, но которому невозможно доверить ни одной миссии? Такая сила без управления. Данзо сразу же захотел бы избавиться от нее, как в свое время поступил с Учихами. Поэтому Наруто был обязан увидеть его именно с этой стороны и понять, что он не хочет возвращаться. Он вольный человек, и нужно прекратить преследовать его. А Наруто не бросит деревню.
Несколько минут в кабинете висело гробовое молчание. Сакура пыталась переварить полученную информацию.
- А я? Меня вы тоже использовали? – спросила девушка.
- Отчасти, Сакура. Я попросила Шизуни, чтобы она обратило твое внимание на Наруто. Ты должна была всячески отвлекать его от мыслей о Хинате. Не возражай! Тебе нравится Наруто, очень нравиться, не смотря на то, что у тебя остались чувства к Учихи. Но пойми, Наруто нуждается в тебе, как и ты в нем. И еще не забывай, что в нем спит огромная сила, которая должна защищать нашу деревню, раз уж приносит ей столько бед. И ты та, которая может ее контролировать.
Сакура молчала. А что ей было делать? Кричать о том, как ее использовали? Побежать все рассказать Наруто, как их провели вокруг пальца. Пожаловаться главе клана Хьюга? Глупо. Пятая пыталась спасти всю деревню, отдав всего одну жертву – Хьюгу Хинату, взамен тысячи. Отдав жертву за деревню, которая Сакура любила, где было все, что ей дорого. Хинату, единственную, кто может забрать у нее Наруто. Должна ли она быть благодарной таким стечением обстоятельств?
- Неджи, отнеси Сакуру в больницу и убедись, чтобы ее накормили и напоили травяным чаем.
Хьюга спокойно взял девушку на руки, Харуно и не думала противиться.
- Да и еще, Сакура. Через два, нет лучше через год, выйдешь замуж за Наруто, - услышала ученица Пятой уже за дверью кабинета.

Хината, свернувшись калачиком, лежала на своем походном плаще рядом с костром, заботливо разведенным Дзюго. Двадцать часов непрерывного бега под дождем полностью выбили ее из сил. Она не привыкла к длительным и спешным переходам, когда спишь всего по три, четыре часа в сутки.
Команда же «Хеби» была закаленная. Дзюго мирно сидел, кормя маленьких птичек, и тихо о чем-то с ними переговаривался. Суйгецу уже почти дожарил рыбу на костре, когда с флягами полных воды вернулась Карин.
- Наша принцесса уже спит! - возмутилась красноволосая куноичи, глядя на Хьюгу.
- Ревнуешь, Карин. Видишь, оказывается «твоего Саске-куна» еще в детстве окольцевали, - засмеялся Суйгецу, пробуя рыбу.
– Будешь или теперь следишь за фигурой? – издевательски спросил мечник, протягивая одну из рыбин напарнице.
Та уже подняла кулак, чтобы отомстить Суйгецу за наглость и издевательство, но ее остановил властный голос Учихи:
- Прекратили оба! – голос обладателя шарингана, как всегда был холоден, не выражающий практически никаких эмоций. Иногда Карин это очень беспокоило, ведь даже ужасный Орочимару был куда более эмоциональным человеком, хотя, и по мнению Карин он был просто сумасшедшим. Но это вечная холодность иногда пугала больше, чем дикий, ненормальный смех Орочимару. Но Карин, как всякая влюбленная девушка, надеялась когда-нибудь растопить этот лед.
Саске, оглядывая всех своих спутников, на мгновения остановил взгляд на спящей девушке, которая от холода дрожала во сне. Он медленно поднялся и, подойдя к Хинате, укрыл ее своим плащом с красными облаками.
Карин недовольно фыркнула. Суйгецу же подумал о том, зачем все-таки эта Хьюга нужна Учихи? И все чаще приходил к выводу, что дело не только в бьякугане, есть что-то еще… Возможно, что-то связано с прошлым Саске, которое он не отпускает и по сей день. Но его размышление остановил замечание Учихи:
- Если бы вы меньше тратили время на свои споры, то заметили, что за нами идет погоня.
- Коноха? – спросил Суйгецу.
- Трое шиноби Облака, довольно большой запас чакры, и настроены они агрессивно, - проговорила красноволосая куноичи, активировав все свои способности.
- Хорошо, Карин, - проговорил Саске. – А теперь все отдыхать, завтра на рассвете они уже будут здесь.
Дзюго затушил костер, все легли на свои плащи один Саске, остался сидеть рядом с бывшей наследницей клана Хьюга. Но его взгляд был устремлен в черноту леса, а его мысли хотели знать довольно много людей от Хокаге деревни Листа до его спутников, в принципе было и исключение, Хьюга Хината не желала знать, что твориться в голове этого жестокого человека, за которого она теперь, не задумываясь, отдаст свою жизнь. Почему? На этот вопрос она тоже не хотела знать ответа.

Хьюгу и Учиху завтра встретит новый день, который закрутит их в гуще опасных событий, новых схваток и гнусных интриг. Но они шиноби, и далеко не из тех, которые привыкли сдаваться. Они те, кто идут наперекор всему, чтобы достичь своих целей, и хотя их жизни уже связаны тончайшими красными нитями, они оба свято верят, что идут наперекор судьбе.

Конец.

@темы: Хината, Хината/Саске, Ангст, Хината/Наруто, Гет, Фанфикшн, Мини

---

Нефритовая Принцесса.

[lumazark]

Название: Нефритовая Принцесса
Автор: Ёкай
Бета: **Анна Каренина**
Жанр: Romance, angst, hurt|comfort
Персонажи: Хината, Ханаби, Неджи
Пейринг: Хината|Неджи
Рейтинг: PG
Размер: мини
Саммари: Ханаби рассказывает сказку
Статус: закончен
От автора: Сказка, за исключением одного эпизода, полностью выдумана, и любые повторения являются не более чем совпадением.
Дисклеймер: Отказываюсь от прав на оригинальных персонажей и сюжет
Размещение: Только с уведомлением и ссылкой на ресурс


Миниатюрные деревянные башмачки негромко стучали по каменной дорожке, испещренной узкими трещинами, когда Хината покинула дом. Маленькими шажками девушка приближалась к высоким задним воротам поместья, запорошенным у каменного основания неровными волнами рдяных листьев, походивших на многоконечные выгоревшие звезды. Скорбные изваяния кленов с поредевшими от предзимних хлестких ветров кронами, большая часть листвы которых устлала погребальной дорожкой землю вблизи, высились над гладкой стеной подобно немым всевидящим стражам.
По мере приближения к массивным арочным створкам из кедра, на внутренней стороне которых был выточен знак Конохи, Хината торопливо осмотрела свой наряд: льняная юката цвета сосновой хвои с мотивом серебряных кольцеобразных волн на подоле и рукавах, гладкий широкий пояс в тон вышивке и наброшенное на плечи для тепла хаори из темного полотна. Затем девушка пробежалась тонкими пальчиками по контуру деревянной шпильки, выложенной белой яшмой и украшенной подвеской в виде декоративной гирлянды хризантем, которая скрепляла собранные в пучок волосы – Хината проверяла прочность зажима, чтобы в пути ни одной пряди из прически ненароком не выбилось.
Несмотря на то, что одежда и волосы пребывали в порядке, Хината не чувствовала ни малейшего ослабления легкой нервозности, которая охватила ее сразу после того, как ноги пересекли порог родового поместья. Щеки грел слабый румянец, и все труднее было не опускать глаза перед теми, кто поджидал ее за намеренно приоткрытыми створками ворот.
Это было странно и неестественно, однако в обществе близких родственников - брата и сестры - Хинату неизменно одолевала робость, болезненно-обостренное чувство вины, углубленное временем ощущение собственной неполноценности, отсталости по сравнению с ними обоими, уже в детстве добившимися признания Хиаши и уважения всего клана. Поэтому, случайно оказавшись рядом, Хината стремилась быстрее исчезнуть из их поля зрения, спрятаться под занавес самой дальней тени, точно боясь замарать более одаренную родню своей никчемностью.
Хината любила Неджи и Ханаби тихой, безропотной, незаметной любовью. Она никогда не позволяла себе объятий, целомудренных поцелуев и беззаботной болтовни ни о чем. Хината выражала свои теплые чувства в беззвучных пожеланиях удачи на миссии, горячей грелке в зимние холодно-протяжные ночи, подоткнутом одеяле, вычищенной от крови и грязи, подлатанной одежде и холодном чае - ей фруктовый с двумя ложками солодового сахара, ему - зеленый и несладкий - после изнурительной двухчасовой тренировки. Эти жесты были под стать характеру девушки: боязливые и робкие, полные безответной заботы.
Теперь же Хинате предстояло провести с братом и сестрой несколько часов, каждая минута которых будет наполнена воспоминаниями об их пренебрежительном отношении и собственными неуклюжими попытками завязать и поддерживать диалог.
Чувствуя, как в горле застрял удушающий горький ком из невыплаканных слез, Хината сделала глубокий успокаивающий вздох и растянула дрожащие губы в приветливой улыбке.
-Извините, я немного задержалась,- девушка будто со стороны слышала свой голос - слабый, испуганный.
-Ничего,- бросила Ханаби; вспыхнувший в ее глазах интерес спустя мгновение уступил место привычному отрешенному холодку. Девочка не пожелала сменить привычного тренировочного облачения, а отросшие до пояса волосы цвета корицы свободно падали вдоль спины - Ханаби не любила украшений. - Хотя ждать было довольно скучно. Неджи ведь не особо разговорчивый,- девочка покосилась на брата. Тот никак не отреагировал на претензию младшей сестры, с безразличным видом держа в руках бумажный вагаса карминного цвета.
Хината не знала, как реагировать на слова Ханаби и растерянно смотрела на обоих, лихорадочно теребя похожий на змею серебристый шнурок, стягивавший пояс.
Куноичи никогда не задумывалась о том, какие отношения связывали Ханаби и Неджи, однако не трудно было догадаться, что особой близости между ними не было. Как ни странно, но основанием этому была даже не разница в возрасте, уровне таланта или статусе, а схожесть их натур, большей частью в том, что касалось привычек и интересов. А точнее, отсутствие подобного во всех сферах жизни, не затрагивавших непосредственно долга, обязанностей шиноби и собственных амбиций в плане боевого роста. Единственное серьезное отличие состояло в том, что Ханаби была более дерзкой, несдержанной, а Неджи эти качества покинули давно, вместе с ребяческим фатализмом и пессимистическим взглядом на жизнь. Поэтому, несмотря на кровное родство, они были и оставались чужими друг другу, а если та пропасть мрачных обстоятельств, пролегавшая между Хинатой и Неджи, потаенными стараниями обоих сторон истаяла, то веские причины налаживать дружеские отношения с младшей сестрой у джоунина отсутствовали. Если когда-нибудь возникла бы такая необходимость, то Неджи, не колеблясь и не раздумывая, умер за Ханаби, с той только разницей, что за этим поступком стояла бы воля печати, а не сердца.
-Идемте? - нерешительно предложила Хината, разгоняя напряжение, повисшее невидимым призраком.
Ханаби отвернулась и первая зашагала по мощеной дорожке, держась на расстоянии в несколько метров. Следом неторопливо ступала Хината, с вынужденным увлечением разглядывая лиственный настил, отражавший всю палитру красного цвета, начиная от пылающими медно-рыжим, точно бездымные костерки, осиновыми, до насыщенно бордового с почерневшей проеденной насекомыми и влагой сердцевиной кленовых - те листья походили на оброненные шелковые перчатки, еще сохранившие былую роскошь. Замыкал ход Неджи, придерживавший над головой наследницы маленький зонтик. Хьюга вдумчиво оглядывал кружевной купол широких расцвеченных крон могучих деревьев, окаймлявших тропу подобно живым колоннам и образовывавшим живописные прохладные галереи, полные тематический пейзажей: побледневший холст небосвода с тонкими ребристыми облаками, напоминавшими пуховые перья, оброненные гигантской птицей. Высокое солнце, в близости зимы потерявшее жар, шафранной окружностью обозначилось в небе, подсвечивая его изнутри холодными, как песок пустыни по ночам, прощальными яркими лучами. Статуя Будды из серого камня, установленная меж черных стволов, благословляла путников, подняв правую руку. По подолу его монашеской робы дорожкой бежал зеленоватый мох, а тело божества, покрытое серебристой паутиной росы, казалось, излучало тускловатое сияние. Дугообразно изогнутый перекидной мостик, увитый никлой пожелтевшей хедерой, похожей на сухие старческие жилы, высился над каналом со стоячей водой, на дне которой клубился чернопесочный мутный туман. Толщу пронизывали нитчатые водоросли, покачивавшиеся в едином медленном темпе. А чашеобразные нимфеи в паре с опавшими листьями принимались кружить по стеклянной глади от легчайшего колебания ветерка. Впереди, где ряд деревьев конусообразно сужался, бездвижно висело кудлатое марево, точно с намерением скрыть то молчаливое, что притаилось в глубине леса.
Ханаби поднялась на мостик, оперлась на низкие решетчатые перила с грубо обтесанными фонарями, установленными на обоих концах, и устремила взгляд на низко стелящиеся приземистые ивы с раскидистыми лиственными покровами, точно застывшие в почтительном поклоне. Подошедшие вскоре Хината и Неджи встали рядом. Юноша по-прежнему держал над сестрой зонт - наследница так и не нашла в себе смелости попросить убрать его.
На праздник Момидзи, когда пламенели шарлаховым огнем клены, обе ветви клана Хьюга на день забывали о вражде и устраивали совместную трапезу, преподнося друг другу вино и саке с лепестками хризантемы в пожелании здоровья и долголетия. Потому было решено устроить младшим отпрыскам семьи совместную прогулку, чтобы те не мешали взрослым.
Хината тихо вздохнула и печально посмотрела на свое отражение на поверхности воды. Отчего-то было так страшно нарушить священную тишину леса, словно любое произнесенное слово могло навлечь гнев местных богов, однако всякая минута молчания была еще более мучительна, будто своей нерешительностью девушка рисковала безвозвратно утерять нечто очень важное. А именно - шанс придать своим отношениям с братом и особенно сестрой дружественный окрас, истлевающий с каждым мгновением промедления, словно брошенная в теплину бумажная вертушка.
Хината сжала в ладони висевшую на шее бирюзовую подвеску в форме лисицы, и почувствовала, как уверенность возвращается к ней с каждым вздохом. Она открыла рот, чтобы произнести заготовленную фразу.
-Хотите, я расскажу сказку о Нефритовой принцессе?
Хината вздрогнула и перевела недоумевающий взгляд на Ханаби, точно не веря, что она произнесла это. Девочка стояла, выпрямившись, держа скрещенные руки за спиной. Глаза ее неотрывно смотрели вдаль, где стройным рядом летели птицы, и их силуэты походили на тонкие мазки охагуро. Неджи с легким оттенком интереса посмотрел на младшую сестру.
-Ну, так как? - повторила девочка, закладывая за ухо прядь волос, и по-прежнему не глядя на стоящих рядом родственников.
-Да, расскажи. Нам с братом не терпится послушать, - улыбаясь, ответила Хината. Неджи промолчал, не сводя, однако, глаз с профиля Ханаби, чьи черты еще не лишились детских мягких очертаний.
Ханаби прикрыла глаза, голос ее был непривычно тихим, неторопливым, точно та история давно обратилась полузабытым воспоминанием, подобно ракушке, долго пролежавшей в иле и утратившей перламутровый блеск.
-Это случилось много лет назад, так много, что нельзя сказать наверняка, правдивы ли те события или же вымышлены. Говорят, на заре эпохи, когда мир имел иной облик, нежели сейчас, и ничего привычного ныне живущим не существовало, царствовал один правитель. Власть и могущество его были огромны, государство - красиво и богато. Кажется, сами Боги нарекли тот край благословенным. Но главной жемчужиной в венце государя были не священные многоугольные пагоды с пронзающими небеса шпилями, не величественные ожерелья гор, заволоченные белой, точно рис, длиннобородой дымкой, не прозрачные, подобно росе на лепестках сливы, озера - такие, что видно, как под зеркальной, отражающей небосвод гладью плещутся золотые рыбы, и устилавшую дно серебряную гальку. Не сундуки с драгоценными каменьями, не тончайшие, будто предрассветный мираж, надушенные шелка, не полупрозрачная слоновая кость, не красные, черные и серебристо-перламутровые, как лунный свет, кораллы, не ручная керамика с рунами на диковинных языках и не древние, точно убеленные сединами старцы, фолианты, содержащие знания бессмертия и вечной молодости. Всех прекраснее была дочка императора, и тот дорожил ей превыше собственной жизни, чести и гордости. Росла она на радость давно овдовевшему отцу, с младых лет восхищая наставников и сановников своей добродетельностью, скромностью и живым, любознательным умом. Правитель старался оградить химэ от всех напастей, так что к семнадцати годам принцесса ни разу не бывала за пределами высоких дворцовых стен. Чтобы юная девушка не печалилась и не мечтала о жизни вне чертогов, был выращен великолепнейший сад, подобно которому не существовало на земле. Во время прогулок принцессу неизменно сопровождали няньки, готовые исполнить любую прихоть любимой воспитанницы, и дворцовая стража, давшая клятву отдать за госпожу жизнь в случае опасности.
Однако, как не старался император спрятать от всего мира главную ценность и слабость своего сердца, молва о таинственной дворцовой красавице, чья прелесть была так велика, что ни одному смертному не дозволенно ее лицезреть, просочилась далеко за пределы монарших покоев и не только повлекла за собой людские толки, но и привлекла интерес божества, известного под именем Нефритовый Дракон. То существо было знаменито тем, что каждые семь лет избирало себе в невесту самую хорошенькую земную девушку, а после пышной церемонии бракосочетания пожирало юную новобрачную, чтобы дать жизнь новому дракону. И люди, зная о страшном обычае, молили Богов о том, чтобы они не посылали им слишком милых детей, дабы не испытать в будущем великого горя.
Разумеется, государь был прекрасно осведомлен о такой традиции, так же как и о том, что близился конец срока, и Нефритовый Дракон, отправившись на поиски невесты, не отыщет девушки, очаровательнее и ласковее его дочери. Горечь появлялась на душе отца при взгляде на химэ, которая, подобно медленно восходящему в зенит солнцу, становилась все краше - только теперь ее красота, подобная радужным переливам света на снегу, вызывала боль в глазах.
В последний год до роковой даты правитель лишился сна, потерял интерес к государственным делам и напоминал ожившую алебастровую статую. Тонкие, едва приметные морщины, бороздившие его лоб, углубились и походили на трещины в израненной засухой земле; впервые в его темных, как листва в тени, волосах мелькнула седина - тягостные думы состарили его раньше срока.
За день до того, как постовые на границах страны сообщили о том, что видели Нефритового Дракона, мелькнувшего в небе, подобно тугой извивающейся зеленой ленте, привязанной к стреле, император с тяжелым сердцем принял решение, которое в иных обстоятельствах счел бы неприемлемым. Однако это был единственный способ отвратить скорое несчастье.
Правитель велел снарядить гонцов за племянником, проходившим обучение у почтенного отшельника в горах. Тот юноша приходился сыном погибшему в междоусобных распрях за престол брату государя, но политического веса не имел, так как являлся незаконнорожденным. Однако, чтобы не провоцировать нового переворота, еще в отрочестве мальчик был отослан из дворца и отдан на воспитание горному затворнику, славившемуся своей мудростью, но не имевшему наследников и оттого охотно согласившемуся передать царскому отроку свои умения и знания.
Ночью, когда на небе властвовал Цукуёми, дворцовая стража, молчаливо поклонившись, отворила главные ворота некоему человеку, ведшему усталого, загнанного коня. Это был кровный родственник императора и брат молодой принцессы, который, получив тревожное письмо от дяди, поспешил в путь и без продыху проскакал весь день.
Тэнно был приятно удивлен, когда в покои зашел прекрасно сложенный, красивый юноша и представился его племянником. После недолгой беседы, из которой правитель понял, что сын брата был не только хорош собой, но и держался учтиво, вежливо, и, несмотря на то, как несправедливо с ним обошлись, выказывал крайнюю обеспокоенность содержанием послания, хоть пока неясным для него. После этого правитель твердо решил отдать судьбу своей дочери на милость родственника и поведал о безотрадном положении, в котором оказалась юная принцесса, пока не ведающая о нем, потому как отец не смог сообщить о ее печальной участи.
-Я знал сестру лишь мальчишкой, а после мы были разлучены на десять долгих лет, но я готов сделать все, что от меня требуется, - спокойно ответил юноша, кладя ладонь на рукоять меча.
Император проследил за его движением и покачал головой:
-Испытание, что я приготовил для тебя, не требует владения мечом. Наоборот, это самый лучший дар, которым бы я, могущественнейший и богатейший человек этой страны, мог тебя одарить. Я желаю, чтобы завтра ты взял мою дочь в жены, ибо Нефритовому Дракону нужна невинная девушка. Таким образом, она будет спасена; ты же станешь моим преемником, и не будет на этой земле мужчины счастливее тебя.
-Я отказываюсь, - коротко ответил молодой мужчина.
Правитель с изумлением и гневом посмотрел на него:
-Разве не ты обещал выполнить мое поручение? Или ты находишь мою дочь и мой трон недостойной платой за свою помощь? Отвечай, братов ублюдок, ученик нищего бродяги!
И он ответил все тем же сдержанным голосом, сохраняя на лице невозмутимое, равнодушное выражение, подобно безбурному горному потоку, что с немым напором обтачивает вековые камни:
-Видят Боги, причиной моего отказа послужило не высокомерие или бессердечие, но желание заслужить сестру и престол своим клинком. Лучше я сам убью Нефритового Дракона, избавив таким образом людей от его жестокой воли и получив столь высокие привилегии честным путем, а не обманом.
Император помолчал, обдумывая неожиданный ответ:
-Я ошибался, считая, что не существует воина, достойного взять мою дочь в жены. Я рад, что именно ты станешь ее супругом, сын мой.
-Исход сражения еще неизвестен,- возразил юноша. - Но мой наставник рассказывал, как одолеть этих тварей, потому впусти в свое сердце надежду, владыка.
Они проговорили еще немного, обсуждая, как совладать с Нефритовым Драконом, а затем император повелел приготовить племяннику лучшие покои, чтобы тот мог набраться сил перед предстоящим нелегким боем, а сам всю ночь провел в молитвах, прося Богов смилостивиться и даровать благополучный исход.
На следующее утро в час Зайца люди проснулись от страшного громоподобного рыка, расколовшего предрассветную тишину, что войлочным платком накрывала каменную громаду спящего города. Небо с прослойкой низких бугристых облаков, покрытых бледными отсветами разлитой на линии горизонта стеной светло-желтого цвета, на миг заволокло тенью, и земля погрузилась во мрак. То был Нефритовый Дракон, возжелавший увидеть принцессу, о красоте которой был так наслышан.
Племянник императора тоже услышал тот властный рев, упругим эхом прошивший дворец от основания до шпиля сужающейся кверху четырехугольной крыши. Зная, что трудно будет побороть такого противника, он не почувствовал страха и, одевшись, вышел во внутренний двор, где и остался поджидать зверя. Вскоре к нему присоединился император в сопровождении слуг, принесших бочки с самым ценным вином, что нашлось во дворце. От бессонной ночи правитель был бледен, однако, казалось, помолодел, вновь расцвел величавой красотой.
А принцесса, вопреки воле отца месяц назад узнавшая об ожидающей ее участи (взволнованная ухудшающимся самочувствием императора, подслушала его разговор с советниками), вслед за виноделами незаметно пробралась в сад и спряталась за раскидистым персиковым деревом. Однако молодой племянник тэнно увидел, как девушка в акомэ цвета весенней листвы и небрежно собранными волосами без признаков масла притаилась за деревцем, и, незаметно приблизившись к ней, положил руку на плечо. Химэ сильно вздрогнула, однако не вскрикнула, резко обернулась и испуганно посмотрела на брата.
-Вам нельзя здесь находиться - это небезопасно,- мягко произнес юноша, любуясь легким румянцем сестры, похожим на приставшие лепестки цветов шиповника.
Принцесса покачала головой:
-Мне известно про Нефритового Дракона и его намерения, но я спокойней чувствую себя здесь, вблизи отца, чем томясь от неизвестности в своих покоях. Прошу, не выдавайте меня.
Молодой мужчина чуть нахмурился: как же поступить? Находясь здесь, принцесса подвергалась опасности, однако при мысли об отказе сестре в ее первой за десять лет просьбе становилось неприятно.
-Что ж, придется нам обмануть тэнно, - невесело улыбнулся он.
Химэ низко опустила голову и, сорвав оранжево-золотистый персик с боком, ярко-красным, точно помада придворных дам, подала его брату.
-Благодарю Вас, любезная сестра,- низко поклонился он и, покинув изумленную принцессу, вернулся к императору, нетерпеливо расхаживавшему вдоль берега озерца, окольцованного свистящим тростником.
Неожиданно правитель замер, взгляд его был устремлен в небо, где меж громадин облаков, точно ручеек в скале, извивался Нефритовый Дракон, его глянцевая чешуя отливала на солнце ярче, чем самые драгоценные камни, а малахитовая грива вдоль спины походила на всполохи колдовского огня. Вскоре существо снизилось и с шипением приземлилось на светло-серый песок с прочерченными волнами, оттого напоминавший окаменевшую реку. Личная стража тэнно с трепетом и страхом взирала на Дракона, гибкого, как ветвь ивы, и стремительного, будто вспышка молнии. Лишь безграничная любовь к государю не позволила им с криками броситься прочь.
-Здравствуй, Земной царь, - сказал Нефритовый Дракон, и от его мощного гулкого голоса затрепетали колючие верхушки у кряжистых сосен.
-И ты здравствуй, небожитель, - не дрогнув, ответил правитель. - Позволь узнать, чем вызвано твое явление в мой дворец?
-Неразумно спрашивать то, что и так известно, или молва не дошла до тебя? - в словах Нефритового Дракона послышалась усмешка.
-Доверять слухам еще более неразумно,- возразил тэнно. - К тому же нам, смертным, не дано знать намерения Богов.
-Это верно,- согласился зверь. - Что ж, вот мой замысел: я желаю взять твою дочь в супруги, так как нет на свете прекраснее ее.
-Кто говорит о том?
-Аматерасу, от сияния которой каждый день просыпаются люди.
Император долго молчал, словно раздумывая над словами Нефритового Дракона. Наконец он хлопнул в ладоши, велев виноделам поставить перед Божеством бочки с прозрачным рисовым вином.
-Твое сватовство - это честь для меня и моей дочери. Позволь мне отблагодарить тебя, предложив испить это прекрасное саке, - государь низко поклонился.
-Недурная идея, но прежде я хотел бы увидеть невесту.
Племянник тэнно внимательно посмотрел на Нефритового Дракона, незаметно кладя ладонь на оплетенную шелковым шнурком рукоять катаны.
-Разумеется, вот только химэ ничего не знает о твоем предложении, потому едва ли покажется перед будущим супругом в повседневном наряде.
Дракон, как показалось юноше, был недоволен этими словами, но возражать не стал.
-Тогда вели слугам поскорее одеть принцессу в подобающее платье. Бракосочетание должно случиться до восхода луны - иначе придется ждать еще семь лет. Но в таком случае я, разумеется, убью твою дочь и тебя, правитель.
На лице тэнно не отразилось и тени страха, однако руки, сведенные за спиной, судорожно сцепились, точно шишковатые ветви больного каштана. Он обратился к стоящему рядом юноше.
-Делай, как пожелало Божество.
Племянник императора, провожаемый пристальным взором Нефритового Дракона, шагнул под черепичный навес крыши, подпираемый гладкими зелеными колоннами, зашел за резную дверь с каменными изваяниями щерящихся львов по обе стороны и притаился за ней, прислушиваясь к звукам, доносящимся из сада, в ожидании знака от тэнно.
А Нефритовый Дракон тем временем бочка за бочкой поглощал вино, по приказу императора услужливо подносимое слугами*. Наконец, когда седьмая порожняя бочка покатилась по земле, Дракон велел, чтобы химэ спустилась к нему.
Молодой мужчина услышал три негромких хлопка и вышел из своего укрытия:
-Много зла и горя ты принес людям, но погубить сестру я не позволю, - с этими словами он обнажил клинок и шагнул к Нефритовому Дракону.
Яростный рев зверя прозвучал громче раскатов грома в сезон дождей. Дракон попытался взвинтиться в небо, чтобы свиться в клубок и обрушиться на дерзкого юнца, словно каменный обвал, а затем напустить на город грозовой вихрь, что сметет его, точно былинку. Однако легкое тело, отяжелевшее после крепкого вина, будто утратило способность к полету; также Дракон почувствовал, что от хмеля веки смежались, а могучая сила таяла, точно пена. От бессильной злобы он набросился на юношу, как змея, намереваясь тесно обвить кольцами и сломать позвоночник в одном мощном рывке. Однако племянник тэнно, словно предугадав намерения Нефритового Дракона, выставил катану перед собой и вспорол брюхо зверя, незащищенное костяными пластинами. Чудовище взревело от боли и, взмахнув гибким хвостом, хлестнуло молодого мужчину по лицу. Тот отшатнулся и припал на одно колено, пытаясь очистить глаза от заливавшей их крови. Неожиданно он ощутил, что его словно накрыло ароматом засахаренных персиков, и чьи-то прохладные и невесомые, как утренний воздух в горах, пальцы осторожными движениями мягкого платка стирали кровь с рассеченного лба.
К юноше возвращалось зрение, и он увидел перед собой лицо сестры с дрожащими искусанными губами и ободряюще улыбнулся.
-Не тревожитесь, химэ. Эта рана - самое малое, чем я мог заплатить за победу в поединке. Прошу, ступайте к отцу.
Принцесса медленно, не отрывая взгляда от лица брата, выпрямилась, не замечая нависшего над ней Нефритового Дракона с оскаленной пастью, извергающей клочковатые ярко-зеленые испарения. Впервые за утро племянник тэнно почувствовал испуг, вспрыснувшийся в кровь, точно яд плодов жимолости; он резко дернул сестру за широкий рукав, привлекая к себе, однако было уже поздно. Словно рой насекомых, искрящийся травянистый туман обволок химэ, и когда он развеялся, молодой воин увидел, что на его руках покоится нефритовая статуя принцессы с лицом, похожим на лик бодхисатвы. Юноша закричал и вонзил меч все еще разверзнутый зев зверя, пронзая нёбо.
Тело Нефритового Дракона прошила предсмертная судорога. Несколько минут он, извиваясь, елозил по земле, вспарывая глину, словно дождевой червяк, и прочерчивая полосы трехпалыми когтистыми лапами, а после затих, уронив морду в цветущие заросли хаги.
Юноша обессилено упал ничком, опустив голову на каменные колени принцессы. Ощущая щекой холод ее бездыханного тела, он чувствовал, как отчаяние и тоска стремительно накрывают его чернотой, столь беспросветной, что только смерть смогла бы послужить избавлением. Племянник тэнно нащупал катану и, с усилием приподнявшись, прижал ее острием к животу, намереваясь его вспороть. Но подбежавший император с белым, как журавлиные перья, лицом выбил из трясущихся рук юноши меч.
Когда началось сражение, он поспешил в покои дочери, чтобы, наконец, рассказать правду, но, не обнаружив ее там, похолодел от страшных предчувствий и бросился обратно в сад, где увидел издохшего Дракона, а подле нефритового изваяния - сошедшего с ума племянника.
-Глупец! Что ты творишь? - он осекся, к своему ужасу узнавая в неподвижной фигуре, распростертой на земле, химэ.
Прикрыв глаза, государь, подобно подбитой из пращи птице, издал протяжный стон и упал без чувств.
Голос Ханаби умолк, растворяя последние свои отзвуки в воздухе, едва уловимо отдающем липой. Пришедшая на смену тишина, казалось, делала впечатление от истории еще более глубоким, сакральным. Хината впервые за весь рассказ поняла, как сильно колотилось сердце, как широко распахнулись глаза, и как жадно слух внимал произносимым словам. Она чувствовала себя так, точно не сдвигаясь с места, была подброшенная неведомой силой, и потому смогла воспарить в такие потаенные дали, которые недоступны ни для чьих глаз. А затем, достигнув, казалось, того, что и вовсе не могло и не должно существовать, долго падала - тепло и мягко, раскинув руки, - в спиральную многоцветную глубину, напоминавшую узор на складном веере. И знакомый голос, вызывавший в памяти шорох страниц любимых книг и шум посеребренного луной дождя шептал то, что она всегда желала услышать, а яркие видения, пахнущие поздними медовыми яблоками, калейдоскопом проносившиеся перед взором, являли собой самые неприкосновенные и сокровенные мечты.
-Неужели это конец? - наследница точно издалека услышала негромкий вопрос Неджи и, затаив дыхание, ждала ответа Ханаби.
-Нет, иначе в истории было много нераскрытых моментов,- объяснила девочка. - Я продолжаю? - она вопросительно посмотрела на Хинату. Та кивнула.

-Узнав о случившемся, безутешный правитель слег и часами не спускал глаз с изваяния дочери, точно боясь пропустить мгновение, когда химэ оживет по воле милосердных Богов. Тэнно велел установить скульптуру возле окна, ведущего в преждевременно отцветший сад. Когда солнце озаряло зал потоками света, превращая холодный мраморный пол в устье растопленного янтаря, ярче водной глади мерцала фигура принцессы, напоминающая в те минуты речного духа - прозрачного и хрупкого с узорчато переливающимися одеждами и глазами, на которые больно смотреть.
Дворец увядал медленно и необратимо, как увядают картины, чьи краски утратили яркость и приставшие к холсту тени не разгоняет даже солнечный свет. И воздух точно отяжелел от витавшего в нем смрада уныния, похожего на запах засохших цветов. Будто погребенный Дракон продолжал источать губительные испарения, из-за которых люди разучились улыбаться.
Что же касается молодого племянника императора, то он удалился в горы, чтобы узнать у мудрого наставника, существует ли способ вернуть сестре прежний облик. Старец долго не давал ответа, но тронутый искренним горем ученика, поведал о том, как излечить химэ.
-Если ты действительно хочешь этого, то должен быть готов преодолеть тяжелейшее испытание. Единственное, что может спасти твою возлюбленную принцессу - это отвар из особых трав, которые растут лишь на самой неприступной и крутой вершине этих гор. Но она так высока, что, согласно легенде, взобравшийся на нее сможет увидеть жилища Богов. Человеку этот путь не преодолеть.
-Простому человеку возможно, но такому проклятому, как мне, удастся.
-Что значит "проклятому"?
-То, что не будет мне прощения, если сестра навсегда останется статуей из нефрита.
Отшельник покачал головой, но видя, как серьезно настроен воспитанник, препятствовать его решению не стал. Однако впервые за то время, что молодой мужчина пробыл у него в учениках, на душе было неспокойно.
Ровно полгода понадобилось юноше, чтобы вскарабкаться на заснеженный пик, который раньше представлялся неприступной далью. В пути он питался земляными кореньями, отыскивать которые его научил аскет, дикими ягодами и мхом, а пил из ручьев, что узкой, как уж, прозрачной струей петляли среди черных острых камней.
Иногда, лежа на грубой земле, обветренной и уродливой, точно всю жизнь проработавший крестьянин, и подставляя исхудавшее тело с выпирающими ключицами бесцветному, скупому на тепло солнцу, походившему на грязный комок несвежей ткани, он принимался мучительно перебирать в памяти, как камешки для го, события прошлого. И они представлялись чужими, мнимыми, пугающе незнакомыми, точно принадлежали постороннему человеку. Тогда он, словно в полусне, прикасался к тонкому шраму на лбу, и точно наяву ему чудились ласковые прикосновения и аромат персика в цвету.
Когда юноша спустя год возвратился к наставнику, тот печально посмотрел на него. Казалось, затворник был огорчен тем, что ученик не сгинул в горах.
Племянник тэнно нахмурился:
-Неласково ты встречаешь ученика, вернувшегося после тяжелого похода.
Отшельник отвернулся, глядя на горные кряжи с мягкими волнообразными очертаниями гребней и вершин, окаймлявшие границу на западе и опоясанные клубящимся предночным мраком, а огнистая закатная дымка похожего на тлевшую головешку солнца прорисовывала рубчатую прерывистую вязку каменного узора на их пологих склонах.
После продолжительного молчания старец, наконец, негромко ответил:
-Боюсь, недолгой будет наша встреча.
-Что ты имеешь в виду?
Монах повернул голову и пристально посмотрел в глаза ученика, не утратившие в испытании ясность.
-Ты ведь не отступишься от своего намерения? Тогда знай, что не настой заставит сердце принцессы вновь биться. Только дыхание Нефритового Дракона снимет чары, а трава, что ты добыл с таким трудом, имеет силу обратить смертного в эту бессмертную тварь.
-Почему ты не сказал мне сразу?- сдавленно произнес молодой мужчина. Его руку, сжимавшую мешочек, где лежало растение с редкими белесыми цветами и жгучими крапивными листьями, прошила дрожь.
-А если бы я и сказал - ты оставил бы этот замысел?
Племянник тэнно отрицательно покачал головой - из-за открывшейся устрашающей правды ему было сложно подбирать слова.
Аскет принял у ученика заветную траву и удалился в свою хижину, чтобы приготовить отвар. Юноша тем временем искупался в мелководной горной речушке, расчесал темные, как скорлупа мускатного ореха, волосы, и вернулся к наставнику. Тот стоял у изголовья дороги, сбегавшей вниз по склону и ведущей к жилым равнинам, заросшим домами, точно сорной травой. В руках он держал слегка дымящийся глиняный кувшин, глядя на него со странным выражением, будто хотел разбить о торчащие клыки камней.
Они попрощались без слов - в них не было нужды. Бережно прижав к груди жбан, племянник тэнно долго спускался по узкой, обсыпанной по обе стороны гравием тропе. Затем путь его лежал вдоль окутанных предутренней зернистой дымкой рисовых полей, на которых работали загорелые босоногие девушки в конусообразных соломенных шляпах, и что-то зазывно кричали ему. На небе занимался розовато-чертополоховый рассвет, и юноше представлялось, что это расцвели божественные персиковые сады и между кремовых просветов скользит подол надушенных одежд химэ.
Спустя неделю молодой мужчина дошел до величественных, ограненных самоцветами ворот, ведущих в царские чертоги, и стража долго не хотела пропускать худого бродягу к правителю. Лишь когда тот, вынырнувший из болезненного забытья, велел впустить человека, назвавшегося его родственником, юноша смог предстать перед дядей. И он был поражен тем, какие перемены произошли с императором лишь за год - точно кто-то промотал его жизнь на десяток лет вперед. Он напоминал старое поникшее дерево с отпиленными ветвями, чья сердцевина была поражена заразой.
-Зачем ты пришел?
-Я знаю способ спасти сестру,- горячо воскликнул юноша.
-Делай, что хочешь,- равнодушно бросил государь и отвернулся к стене. Белое, как речная пена, льняное покрывало натянулось и пошло трубчатыми выпуклыми полосами.
Молодой мужчина растерянно смотрел на спину дяди, вдоль которой разметались двухцветные пряди. Точно ища поддержки, он обвел взглядом огромный пустой зал, где голоса звучали на несколько тонов выше, обнажая все скрытые в эмоциональные оттенки. Около окна в форме лепестков лотоса, безмолвно и безучастно наблюдая, стояло изваяние принцессы в накидке бледного света.
Юноша ощутил, как уверенность вновь вздыбилась в нем, точно выросшая из сумрака неуверенности взлобина. Он приблизился к статуе и, опустившись на одно колено, махом опорожнил вязкий настой. Мгновение спустя племянник тэнно упал ничком от нестерпимого чувства, что его тело разрывается на куски. Закусив рукав рубахи из мешковины, чтобы сдержать крик, он упал ничком, терпя мучительные видоизменения и ощущая, как ломались кости, преображая скелет, с треском лопалась кожа, покрываясь блестящей чешуей, что крепче стали, вытягивался позвоночник и раздваивался язык. Все несколько минут, которые заняло превращение, юноша корчился и трепыхался, точно выброшенная на берег рыба, а потом замер, когда боль отступила так же внезапно, как и пришла.
Он попытался опереться о гладкий пол руками и подняться на ноги, однако острые, как наконечники стрел, когти царапали мраморные плиты, оставляя на них продолговатые рубцы, а задние лапы оказались слишком слабыми, чтобы удержать все тело. Мягким, быстрым языком он ощупал ряд клинообразных зубов и в безотчетном ужасе попытался дотронуться до лица, но не смог - передние лапы, походившие на птичьи, были слишком коротки. Длинные упругие усы бесконтрольно и пружинисто, подобно двум живым змеям, вились в воздухе, улавливая малейшие звуки.
Охваченный удушающим гневом и жгучим отчаянием, новорожденный Нефритовый Дракон обернулся к тэнно, который с застывшим на лице смешанным выражением страха и удивления, смотрел на племянника. Его рот был полуоткрыт, точно он хотел сказать что-то, но от шока не находил слов. Бывший мужчина почувствовал нестерпимое, по-звериному дикое желание наброситься на императора, разорвать полукругом загнутыми когтями облаченное в шелк лавандового оттенка тело, еще по-юношески статное, и умыть вытянутую морду в его крови. Кажется, эта мысль проступила бешеной животной яростью в его больших глазах, похожих на стеклянные шары, заполненные зеленоватым дымом с алеющей точкой в центре, ведь государь медленно поднял руки в безнадежном порыве оградиться от его злобы. Этот жест отрезвил Дракона. Он отвел глаза и посмотрел на статую сестры, глядевшей на него с застывшей заботливой тревогой на лице. В груди Нефритового Дракона вновь полыхнуло то чувство, что гнало вверх, на заиндевевший пик, и заставило без сожаления выпить настой, лишивший его людского облика.
Он приблизился к нефритовой принцессе и осторожно, совсем как в детстве, когда он дышал на ее озябшие пальцы, подул на сестру. Ее фигуру вновь окутала полупрозрачная волнообразная дымка, только на этот раз цвета мятных листьев. И Дракон, сохранивший человеческое сердце, забыл, чем он пожертвовал ради этого мига, увидев, как белеет кожа, темнеют до аспидной синевы волосы, и пробивается жизнь в светлых глазах.
Химэ, облик которой не постарел ни на час, удивленно озиралась по сторонам и вскрикнула, увидев перед собой Нефритового Дракона. С изменившимся лицом она испуганно попятилась, пока, наконец, не заметила отца в окружении белых пригорков подушек, топорщащихся простыней и одеял. Забыв про страх, принцесса кинулась к нему, не осознавая, какую смуту привносит в душу родителя.
-Отец, вам нужно уходить! Чудовище совсем рядом.
Нефритовый Дракон вздрогнул и печально посмотрел на свои тонкие трехпалые лапы. Серый мрамор с пепельными прожилками мутновато отразил его ужасную наружность, и этого было достаточно, чтобы почувствовать горечь из-за своей проклятой судьбы.
А правитель, справившись с ошеломлением, крепко прижал к себе ничего не понимающую дочь и заплакал от великой радости.
Дракон, в последний раз посмотрев на сестру, словно желая навеки запомнить ее лицо, как можно беззвучнее проскользнул через окно и взмыл в небо, петляя в облачном пространстве, точно пущенный по ветру тростниковый стебель. И счастье полета скрадывало боль от разлуки с возлюбленной сестрой.
Химэ подняла голову с плеча отца и посмотрела туда, где ранее стоял Нефритовый Дракон.
-Зверь улетел…но почему?
Правитель проследил за направлением взгляда дочери, а затем с тяжелым вздохом прикрыл глаза. Он рассказал принцессе обо всем, что утаил ранее и то, что она злыми чарами была обращена в статую.
-И сегодня, спустя год, твой брат пришел, сказав, что знает способ вернуть тебе, дочь моя, прежний облик. А потом он превратился в это ужасное создание и неведомым мне волшебством вдохнул в тебя жизнь.
Химэ, прижав руки к лицу, со слезами слушала рассказ отца.
-Брат расколдовал меня такой страшной ценой, а я назвала его чудовищем, - дрожащим голосом проговорила она, утирая влагу с глаз широкими рукавами.
-Тогда ты не ведала о том,- возразил отец, гладя ее по теплым, как перья птицы, волосам.
Принцесса подняла голову, с тоской поглядев на расписной черепок неба, видневшийся в низком окне. Возвращенная жизнь стала для нее подобно тяжкому ярму, ведь в сердце уже водворилась любовь к брату, ради нее обрекшему себя на одинокое, горестное существование.
-Я должна найти его, - твердо произнесла она и, не внимая просьбам отца, на следующий же день покинула дворец. В дорогу она взяла связку монет, одноместную дамскую повозку, запряженную лошадью с символом царского дома на бархатной попоне - даже разбойники побоятся ограбить хозяйку такой упряжи - и клетку с семью почтовыми голубями, которых химэ обязалась отправлять с посланиями о своем самочувствии и местонахождении каждый месяц.
Долгий путь пришлось пройти принцессе, прежде чем она вновь увидела брата: от пашенных щедрых на урожай равнин пшеницы, риса, соевых бобов, редьки, верениц медовых пасек, изобилующих плодоносных садов и полноводных рек, богатых рыбой, до более бедных засушливых районов, где выращивали в основном просо, кунжут и ячмень. Химэ приходилось долгие часы брести под палящим зноем, прежде чем впереди начинали виднеться соломенные крыши крестьянских домов, в которых можно было дождаться вечернего послабления жары. Она преодолевала гористые районы с постоянными чередованиями высот и опасностью попасться на глаза обитавшим там вечно голодным волкам.
С каждым преодоленном ри воздух холодел, и казалось, что это колючий северный ветер задувает жар солнца. Принцесса сильнее куталась в свои многослойные одежды и с каждым пройденным днем, каждым упавшим градусом теряла надежду когда-нибудь отыскать брата. Ей начинало чудиться, что ее затея изначально была обречена на провал, что правильнее было вернуться и попытаться возобновить прежнее покойное течение жизни. И химэ замирала в нерешительности, кусая губы, оборачиваясь назад, смотрела на обмерзлую колею, где на покрытой белесым налетом грязи не отпечатались ее легкие шаги, и терзалась мучительными сомнениями. Все в том краю напоминало о брате: протяжные в серой дымке яйлы с проступающими на круче черными поясами сосенных лесов, тусклое пепельное небо с тонким прозрачным ломтем месяца. Холодная скупая земля, вечно скованная морозами, но красивая суровой, отстраненно-строгой красотой. И с новой силой принцесса вспоминала, кому обязана жизнью, и от стыда за свои неблагодарные мысли с удвоенной настойчивостью шла вперед.
Немало времени утекло, прежде чем она, наконец, достигла цели своего путешествия. Химэ тогда шла по поросшей жухлым пыреем дороге, вдоль невысоких плешивых горных хребтов с ложбинами промоин, выступающими балками, крутыми склонами и узкими полуразваленными ущельями. Погруженная в свои мысли, принцесса рассеяно оглядывала однообразный невыразительный пейзаж, пока не приметила гладкий овальный валун с отчего-то ослепительно блестевшей обточенной поверхностью. Заинтересованная принцесса, сложенной козырьком ладонью прикрыв глаза от слепящего сияния, пристально посмотрела на необычный камень, чувствуя, как участилось биение сердце - это был ее брат.
Химэ вскрикнула и стремглав бросилась к нему, с трудом сдерживая рыдания. Все эмоции, так старательно сдерживаемые, прорвались наружу, точно вата из порванной игрушки: это было и счастье от долгожданной встречи, и кинжальная боль разлуки, и жалость к утратившему людской облик брату, и благодарность Богам, за то, что смилостивились, позволив воссоединению свершиться.
Видимо, крики девушки разбудили Нефритового Дракона. Он встрепенулся всем телом и вытянул гибкую длинную шею с узкой головой, выискивая источник посторонних звуков.
Химэ показалось, что на миг под личиной Дракона мелькнуло любимое, так часто вызываемое в памяти лицо.
Увидев, кто бежит к нему, зверь резко выпрямился, и, поднимая песочные вихри, взвинтился в воздух, как тугая оттянутая пружина. Поняв намерения брата, химэ закричала, как не кричала никогда. Это были не мольба остаться, а вопль отчаяния, бессвязный выброс звуков, которые нельзя выразить словами и которые идут из самого бессознательного.
Нефритовый Дракон замер в воздухе, а затем, поджав лапы, снизился в неглубокую воронку, приминая вздыбленную пыль. А в следующую секунду, растягивая мгновение первого прикосновения до границы неопределенности, принцесса обхватила шею Дракона с сухой шероховатой кожей, на которой сквозь зазоры в плетении чешуи пробивался жестковатый мох.
Весь оставшийся день и целую, на удивление безветренную, ночь они просидели на том же месте. Химэ долго и сбивчиво, точно исповедуясь, рассказывала брату обо всем, что произошло с ней в пути и, поначалу робко, а потом, осмелев, ласково гладила Дракона по морде, очерчивая пальцем контуры плотно пригнанных друг к другу чешуек. Когда она замолкала, не в силах больше говорить, то прижималась лбом к его прохладному боку, страдальчески отыскивая в памяти еще не высказанные истории, чтобы можно было хоть ненадолго прогнать до стиснутых зубов откровенную тишину, угодливо напоминавшую, кем стал брат.
Когда на востоке показалась дугообразная кромка солнца, четко обозначившая кривые расколы землисто-серых облаков и выхватившая рассеянным свечным заревом клочки скудной земли с низко стелящимся слепым туманом, Нефритовый Дракон искрой взмыл в небо, зигзагообразно, точно по ступеням, набирая высоту, чтобы дремлющая на спине принцесса не сорвалась вниз.
Они условились встречаться раз в семь лет - более дня Нефритовому Дракону недозволенно проводить в человеческом мире - там же, где впервые за десять лет увиделись. И с того мига, когда химэ простилась с братом под хрипло шуршащими высохшими кронами, ей казалось, что чем больше утончался в ее обзоре линейный силуэт Дракона, тем вернее она проваливалась в кучнистую насыпь опавшей листвы, с хрустом рассыпавшуюся под ногами.
Последующие недели, месяцы и года протекали для химэ серыми каплями дождя на рисовой бумаге сёдзе - малозаметно, нечувствительно, дробясь на семилетки существования и день жизни.
Всем обитателям дворца, до последнего слуги она напоминала призрака во плоти - вроде дышит, только с долгими интервалами, точно по обязанности. Лишь отец, да самая старая и преданная нянька навещали ее в тернистых глубинах сада, где она проводила весь день вплоть до часа Крысы, сидя на полуразваленной каменной скамье, увитой утренним сиянием с синими колоколообразными цветками.
Император, потеряв надежду вывести принцессу из затворничества, уступил просьбам советников, и взял вторую жену, которая вскоре родила девочку. Это событие стало для него светлым утешением и отвлекло от мыслей о трагической любви химэ.
Семь раз по семь лет прошло, когда химэ почувствовала скорое приближение смерти - глубоко въевшаяся печаль, крепче тени приставшая к женщине, подточила ее здоровье. Впрочем, принцесса, и в старости сохранившая полуночную черноту волос, сожалела лишь о том, что едва ли выйдет к возлюбленному брату ранним утром их восьмой встречи, не переживет проклятое число.
Однако Небожители, тронутые их стоической любовью, позволили брату и сестре встретиться до срока, вернув им на день прежний облик. Это случилось зимой, когда в дворцовый сад с первыми лучами зари впорхнула со стайкой красноклювых амадин весна, и химэ, и племянник тэнно - оба осиянные красотой молодости, точно освобожденные от груза горестных лет, что провели в разлуке, воссоединились под цветочным шатром персиковых деревьев, где воздух пах так сладко, что кружилась голова.
Боги поняли, что жестоко будет вновь разлучать влюбленных и потому с уходом ночи, в час, когда те привычно вынуждены были прощаться, обратили еще сплетенных в объятиях юношу и девушку в нефритовые статуи. Чтобы отныне ни время, ни колдовство не могло развести их. Так и случилось. Говорят, по сей день где-то стоит изваяние молодого воина и принцессы, но только искренне любящие друг друга люди могут увидеть их.
Последние слова Ханаби произнесла едва слышно, так, что собственный вздох показался Хинате неестественно громким. Девочка слегка раскраснелась, точно утомленная долгим рассказом, и теребила накрученный на палец кончик ореховых прядей, словно это занятие успокаивало ее. Наконец, Ханаби вздохнула и отняла руки волос:
-Глупая сказка.
-Неправда, - с неожиданным для себя жаром возразила Хината. Ханаби, приподняв брови, посмотрела на сестру, кажется, благодарно. - Уверена, что брат Неджи тоже так считает,- подбодренная ее молчаливым одобрением, куноичи обернулась к джоунину, моля про себя, чтобы тот, хотя бы в угоду Ханаби разделил ее мнение.
Неджи по-прежнему держал вагаса раскрытым, хотя его бумажный гармончатый край уже давно не служил наследнице укрытием от непредсказуемого осеннего дождя. Лицо его выражало крайнюю степень задумчивости, и когда Хината окликнула брата, и он поднял на нее светлые глаза, то девушке показалось, что она видела в них неуверенность и замешательство. Впрочем, это длилось не дольше секунды.
-Вы правы, госпожа Хината,- он слегка поклонился, как обычно безукоризненно соблюдая грань между притворством и угодливостью. - Я слушал с большим интересом.
Ханаби недоверчиво хмыкнула, но, кажется, осталась довольной.
-Как думаете, нам можно уже вернуться? Впрочем, я в любом случае собираюсь уходить, а вы еще погуляйте, - с этими словами девочка бодро зашагала по направлению к поместью.
Хината, сбитая с толку загадочным поведением сестры, растерянно посмотрела на брата, точно спрашивая совета. Тот пожал плечами, отчего-то сдержанно усмехаясь.
-Почему ты решила уйти? Праздник ведь еще в самом разгаре, - недоумевая, спросила Хината и неуверенно добавила, - я не понимаю.
Ханаби остановилась и спокойно указала на обволоченное бугристыми темными облаками небо, запеленавшими непроглядной стальной серостью солнце; в воздухе витала влага.
-Скоро начнется дождь,- пояснила она. - А у Неджи только один зонт. Не мокнуть же мне? - и, не дожидаясь возможного ответа, ускорила шаг.
По мере того, как увеличивающееся расстояние делало фигуру Ханаби все более слаборазличимой, точно резонируя, росло ощущаемое Хинатой чувство неловкости. Вне тренировочного полигона она старалась не оставаться с братом наедине - ее гнал от него какой-то суеверный, не поддающийся объяснению страх, нечто сродни естественной боязни огня и мертвых.
Хината признавала, что Неджи, как и Наруто был для нее примером для подражания, объектом уважения, восхищения и, хоть совершенно разной по природе, но все-таки любви. С тем только отличием, что при взгляде на Узумаки Хината явственно ощущала прилив смелости, веру в собственные силы, стойкую убежденность, что и она чего-то стоила - Наруто был все равно, что маяком - сильным, ослепительным, самоотверженно сминающим всякий мрак, но неизменно далеким, недоступным. Слишком ярко полыхало в нем животворное пламя, чтобы светить лишь для одного человека. А Хината, вопреки своей робкой, светлой натуре, потаенно желала, чтобы он берег свой бодрящий, согревающий до кончиков ногтей жар лишь для нее, единственной. И чем крепче она любила Наруто, тем острее, отчетливее понимала, что они не подходят друг другу, и их семейная жизнь будет неослабно отдавать горечью непонимания, что медленно, но неизбежно, точно дикий сорняк, вытравит теплые чувства, и окончательно погребет их в тени растущего отчуждения.
Неджи был другим. Скрытный, замкнутый как для друзей, так и соклановцев, он представлялся Хинате похожим на шелковую тенету, притаившуюся в самом далеком затененном угле, точно стараясь стать недоступным, невидимым для других. Однако девушку, еще в детстве признавшую темноту и уединение своими верными союзниками, не отталкивала подобная нелюдимость. Они оба долго блуждали в лабиринте клановых обязательств и запретов, постоянно натыкаясь на непреодолимые стены и заходя в тупик, и как никто более понимали, какие мрачные фантомы роились друг у друга в голове, и что незримо, но больно калечило душу.
Окунувшаяся в размышления Хината не уловила момента, когда начал накрапывать мелкий колючий дождик. Впрочем, отчасти в этом был виноват Неджи, вовремя распростерший над сестрой вагаса.
-Брат Неджи, встань, пожалуйста, тоже под зонт,- устало попросила Хината. Отчего-то в эту минуту бремя наследницы тяготило ее особенно сильно. Она была уверенна, что Неджи откажется, ведь он никогда не упускал возможности подчеркнуть разницу в их статусах, словно это доставляло джоунину какое-то особое, изощренное удовольствие.
Хината была сбита с толку, когда Неджи, не сказав ни слова, почти вплотную приблизился к ней, так что куноичи почувствовала горьковато-пряный аромат чайного дерева, исходящий от его мокрых волос. От мгновенно нахлынувшего волнения Хината затаила дыхание, испуганно приковав взгляд широко раскрытых глаз к подолу юкаты; где-то, словно бы в отдалении шуршали прямые струи дождя, ручейками скользя в курганах талой листвы и щекоча кожу холодным сырым паром, поднимавшимся с земли.
Те несколько минут, что шли осадки, Хината ощущала, как напряглись все ее нервные окончания, делая болезненно чувствительной - даже прежде малоприметный ветер одним прикосновением вызывал дрожь. Повлажневшие ладони она поспешно свела за спиной, сцепив замком.
Лилейно-белые одежды, терпко-насыщенный запах духов, тяжелые волосы, чьи кончики от впитавшейся в них воды стали почти черными, дымчатые глаза, в которые Хината всегда боялась смотреть, и чей прямой взгляд она сейчас осязала на лице совершенно отчетливо, точно прикосновение длинного, тонкого пальца - от всего этого кругом шла голова и слабели ноги.
Когда дождь, наконец, утих, а небо просветлело, точно выплакавшись, Хината перестала дышать через раз и сделала шаг назад. Она покинула пределы очерченного вагаса круга, впервые радуясь отступлению.
Хината подумала, что она попала под власть гендзюцу, когда Неджи удержал ее, мягко, но настойчиво обхватив за локоть и привлекая к себе.
-Еще рано,- тихо отрезал он, и наследница едва ли не впервые явственно уловила в голосе брата смятение.
Неджи прижал наследницу еще ближе, протянув руку вдоль спины так, что она едва успела просунуть в сузившееся расстояние между ними сжатые в кулачки руки, не смея шевельнуться то ли от страха, то ли от потаенного удовольствия.
В конце концов, Хината, несмотря на свое имя, всегда любила мрак, а в душе брата, несмотря на отречение от прежних принципов, все еще жила темнота. Темнота летних сумерек - уже не ночь, но еще не день, когда воздух по ночному холодный и свежий, точно очищенный лунным светом; нижние пласты неба уже опалены слабым свечением разгорающейся зари, а верхние все еще полны плотными, как вакса, равномерными сгустками черноты и покрыты рассыпчатой пудрой меркнущих звезд.
Хината прекрасно знала, что закрытый ото всех, Неджи может быть откровенным лишь с одним человеком, и ей хотелось стать тем человеком, получить безотзывное право когда угодно смотреть на эти сумерки. Быть птицей, которую он всегда пропускал и оттого единственной, в ком гордый и отчаянный брат действительно мог бы нуждаться. Не слабостью, а привязанностью, не страстью, но необходимостью.
Но самое главное, что Хината была почему-то уверена, что у нее это получится. Получается уже в эти мгновения.
-Моя Нефритовая Принцесса,- шепнул Неджи, отбрасывая раскрытый зонт на мощеные камни и обхватывая сестру обеими руками, точно опасаясь, что она захочет убежать.
И Хината узнала тот голос, что был с ней, когда она падала.
Вихрастая дымка, что беззвучно курилась впереди, где ряд деревьев конусообразно сужался, медленно рассеялась, являя то, что прежде прятала - нефритовую статую юноши и девушки, соединенных неразрывным объятьями.
***
Божественный герой Сусаноо убил Дракона, напоив вином.

@темы: Хината, Гет, Неджи, Фанфикшн, Ханаби, Мини, Неджи/Хината

---

Просьба

[Чебунетка]

Название: Просьба.
Автор: Чебунетка
Пейринг: Нейджи/Хината.
Фандом: Наруто.
Жанр: романс
Саммари: Хината приходит к брату с просьбой. Ей очень важно, чтобы он согласился.
Предупреждение: оО инцест что ли. Гет, рейтинга нет.
От автора: Это зарисовка, мне лень писать целый фик.
От автора: о_О

Картинка

Текст

Когда Хината подошла к своему брату во время его тренировки, она выглядела устало, под её глазами залегли тени бессонницы, однако во взгляде читалась необычная для неё уверенность в своём решении.
- Нейджи-нии-сан, я хотела попросить тебя, чтобы ты потренировался со мной.
Её голос был тихим, но она ни разу не запнулась. Нейджи понимал почему Хината хочет стать сильнее. После нападения Пейна многие стали переоценивать свои возможности и уделять больше времени тренировкам. Но он не понимал одного.
- Почему я? - он внимательно изучал сестру, пытаясь увидеть то, о чём она не станет говорить.
- Потому что только ты не станешь жалеть меня. - прозвучало как приговор.
Нейджи усмехнулся про себя. Ну конечно, разве можно было считать иначе? Как никто другой ей сейчас нужен человек, который не станет жалеть её, делать скидку на пол, происхождение и слабость духа. Только вот Нейджи не уверен, что и сейчас сможет относится к Хинате как раньше. Его первая попытка сдать экзамен на звание чунина была словно в другой жизни, но так глубоко вцепилась в его память, что он уверен - даже если он захочет, не сможет забыть. Разве можно забыть, что тогда его впервые прочитали как открытую книгу, напечатанную крупным шрифтом. Впрочем, это не было единственным, что глубоко задело его тогда. Позорное поражение от Наруто, бестолкового до сих пор генина, было смыто новым открытием чужой истины, но признание дяди ещё больше въелось в его память.
- Ты хочешь в следующий раз действительно защитить Узумаки Наруто? - не вопрос, утверждение и акцент на слове "действительно".
Краска мгновенно залила лицо, уши и шею девушки. Она не удержалась и всё-таки отвела взгляд. Её едва слышное "да", стало последней каплей.
- Я отказываюсь.
- Я понимаю, что тебе нет смысла помогать мне, но... - она споткнулась и некоторое время собиралась с духом, чтобы продолжить. - Но я хочу предложить тебе... стать главой клана.
Нейджи горько усмехнулся. В какой-то момент он даже поверил, что услышит самую абсурдную мысль, которая могла бы возникнуть.
- Это невозможно. Никак. Даже если ты станешь главой, то не сможешь оставить меня после себя. А если не станешь, то это место займёт Ханаби. Разве что...
Он замолчал. Продолжать было глупо и оскорбительно. Слишком даже для него.
- Да. Именно это я и имела в виду. В качестве моего супруга т сможешь возглавить клан Хьюга. Отец будет только рад.
- А как же Наруто-кун?
- Он.. он любит Сакуру-чан.
Нейджи молчал. Это было так глупо и безумно. Он знал, что просто обязан принять единственное правильное решение. Отказаться. Согласится - значит получить всё, о чем он даже и не смел думать, но в то же время потерять гораздо больше. Разве можно быть единолично счастливым, когда твоя любимая собирается страдать всю жизнь?
- Давайте не будем делать глупостей, Хината-сама. Лучше приходите завтра утром на тренировку, я научу Вас защищать себя и близких.
Хината покачала головой.
- Нет. Сегодня.
Она выглядела устало, но всё равно встала в боевую стойку. Нейджи ничего не оставалось кроме как принять вызов.
Бой прервался неожиданно - Хината резко, как-то разом осела. Через мгновение Нейджи уже рядом и поднимает её на руки. Ничего страшного, просто переутомление. Он замер на какое-то мгновение. Он думает, жаль, что иначе не получится. И несёт её к ней домой.
Пересечение их жизней должно быть лишь в бою. Он согласен на это.

@темы: Хината, Гет, Неджи, Драббл, Арт, Фанфикшн, Неджи/Хината

---

Друзья

[Королева Сердец]

@темы: Реклама

---

Она любит его

[bemoan]

Название: Она любит его
Автор: Сервал
Бета: Deidara aka Yuki
Персонажи (Пейринг): Наруто/Хината (предполагается), Неджи
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Размер: драббл
Состояние: закончен или в процессе написания/перевода
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Масаши Кишимото.
Предупреждение: POV Неджи
От автора: первая моя зарисовка в данном фэндоме, так что ругаться можно и нужно.

Она любит его!
Да, так оно и есть. Сакура права, ошибки быть не может. Мне следовало понять это давным-давно, еще в тот день, когда я сражался с ней на экзамене чунинов. Тогда Хината не отступила именно потому, что он смотрел на нее, он болел за нее…
Наруто.
Человек, который заставил меня изменить свой взгляд на мир. Тот, кто сумел изменить свою судьбу. Парень, который мечтает стать Хокаге.
И она любит его. Любит.
Возможно, это к лучшему. Что бы там ни говорили, Наруто далеко не слаб. К тому же он из тех, кто готов защищать своих близких до последнего. Хината обязательно будет с ним счастлива…
Нет. Не будет. Никогда! Этого просто не может быть. Наруто не заслуживает ее! Почему именно он?!
Гнев. Ненависть. Ярость. Чувства, которые почему-то оказываются сильнее воли и разума. Да, я все понимаю, но смириться не могу.
Я на секунду закрываю глаза и представляю лицо Хинаты. Она улыбается мне. Так же, как в последнем из моих снов. Я редко вижу сны, но за последние два или три года их стало больше. И Хината все чаще появляется в них – прекрасная, манящая, желанная...
Наверное, это просто бред, наваждение, которое рано или поздно пройдет. И вообще Хината – моя двоюродная сестра, я не должен…
- Неджи, ты в порядке?
Неловкая пауза. Искреннее беспокойство на лице девушки.
- Все в порядке, Тентен. Наверное, я просто устал.

@темы: Хината, Ангст, Хината/Наруто, Неджи, Драббл, Фанфикшн, Неджи/Хината

---

Цикл драбблов «Узоры полета бабочек».

[Ни-Аптерос]

Предупреждение: в каноне ничего неизвестно про маму Хинаты, и я выдумала ее сама. Все драбблы посвящены ей.

Также возможен ООС и некоторое АУ.

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Бета: Лерунья
Персонажи: клан Хьюга и ОЖП.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено.

Ожидания

Ожидания

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Бета: Лерунья
Персонажи: клан Хьюга и ОЖП.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено.
Количество слов: 1 426



Исами Хьюга помогала дочери собраться на миссию. Вернее, помощи от нее как таковой не было, потому что она слабо представляла себе жизнь шиноби, особенно в походах. Женщина поочередно бестолково вертела в руках то одну, то другую вещицу, из разложенных дочерью на полу; но спустя минуту Хината неизменно с вежливым поклоном забирала из рук матери все эти безделушки и раскладывала: что в заплечную сумку, что в поясной кошель, что в перевязь. В конце концов, Исами, подавив вздох, оставила попытки помочь и рассеянно присела на кровать, не зная, чем занять руки. Хината деловито сновала по залитой солнцем комнате, и Исами с грустным удивлением следила за ней, понимая, что оказалась не у дел. Но муж еще вчера вечером отбыл с делегацией, и она, наконец, могла уделить внимание старшей дочке. На нее, как на наследницу клана, возлагались большие ожидания. Исами растерянно смотрела на Хинату, которая неизвестно когда успела повзрослеть, и не знала, о чем с ней говорить.
Не далее как позавчера Хьюга Хияши отчитывал дочь за то, что она не достигла достаточных для представительницы главной ветви успехов на стезе шиноби.
Исами, как и положено образцовой жене, так ни разу и не подала голос, молча сидела, сложив руки на коленях.
«Ты не оправдала моих ожиданий, Хината».
Дочка вся сжалась под грозным взглядом родителя, стала как будто еще меньше. Поклонившись, ломким голосом произнесла извинения. Исами сидела, не шелохнувшись, и вежливо улыбалась. И только теперь, когда муж уехал, она получила возможность прийти к дочери.
И даже не знает о чем говорить с этой серьезной, сосредоточенной девочкой, на которую все возлагают большие ожидания.
Хьюга Хияши привез себе жену из Страны Рисовых Полей. Исами происходила из одной из влиятельных ветвей клана Фума, с потомственными звуковыми техниками. Она была поздним ребенком и пятой дочерью в семье Кенсиро Фума. Кенсиро, сам торговец тканями, всегда мечтал о сыновьях, которые станут великими шиноби, но жена последовательно родила ему четырех дочерей: Чо, Аи, Хоши и Хироко. И конечно, сама примерная супруга и хозяйка, она не позволила дочерям стать ниндзя. Каждую из них она вырастила женщиной – прекрасной и кроткой, подобно цветку. Но муж мечтал о сыне, и спустя несколько лет, уже на исходе детородной поры, Даи Фума согласилась на еще одного ребенка. Кенсиро ожидал рождения сына едва ли не по часам, носил супругу на руках, надышаться на нее не мог.
Рождение пятой дочери было для него почти ударом. Однако жена, стремясь утешить благоверного, дала свое дозволение на обучение дочери премудростям шиноби. Кенсиро вновь расцвел, в дочери, названной им Исами, что значит «храбрость», души не чаял.
Но Исами росла болезненной и хилой и, конечно, никакой речи идти не могло о том, чтобы воплощать ожидания отца. Случая явить свою храбрость ей так и не выпало.
Кенсиро, осознав это, будто постарел лет на десять. И сразу стал выглядеть на свой возраст: сухим и строгим старикашкой. А мать всегда была отстраненной и требовательной женщиной, а уж на склоне лет – особенно. Сестры давно разлетелись из родительского гнезда, и Исами помнила лишь их красивые, щедро выбеленные лица и негромкие, подобные перезвону колокольчиков, голоса. Мать всегда ставила их ей в пример. И Исами знала совершенно точно, что она не смогла стать такой, какой хотел видеть ее отец, и теперь должна оказаться хотя бы не хуже сестер.
Исами, правда, пошла не в них. Ее не тянуло на скучные церемонии и на подвижные игры тоже. Вместо того ей нравилось танцевать. Нет, не традиционные унылые танцы, похожие на перетекание из одной застывшей позы в другую, а легкое кружение, скольжение вдоль воздуха. Исами танцевала наедине, старательно прячась от матери и прислуги, словно танцы были чем-то преступным, напевала сама себе, хлопала в ладоши, постукивала в бубен – и кружилась, кружилась, вертелась волчком, взлетала вверх и падала на пол сломанной куклой. Порхала бабочкой.
Но это, конечно, все были глупости, Исами знала. Она вежливо кланялась гостям, разливала чай на церемониях, устраиваемых родителями, и полностью соглашалась с матерью, которая считала, что из нее не получается вовсе ничего путного. Отец говорил с ней редко и отчужденно, как с прислугой – никогда не называя по имени, но Исами, конечно, понимала, что сама виновата. Нужно было слушаться его и становиться шиноби. Нужно было рождаться здоровей и крепче. Нужно было быть храброй, как и завещало имя, данное отцом.
Исами мало знала сверстников и почти ни с кем не общалась, но зато у нее был нии-сан Кейтаро. Кейтаро Фума был шиноби, правда, из семьи не столь влиятельной и богатой, как ее собственная. На самом деле он был ей, конечно, никакой не брат – толи кузен, толи дальний родственник, да и старше ее лет на шесть. Но зато при нем она не боялась танцевать. Кейтаро улыбался ей и легонько наигрывал на самодельной свирели, делая ее слабое мурлыканье настоящей мелодией.
Женитьба свалилась, как снег на голову. Просто отец, в очередной раз съездив в город, велел слугам уложить ее вещи. А когда она забиралась в повозку, первый раз обратился по имени, давая свое веское последнее родительское наставление:
- Не опозорь имени Фума в чужом клане и в чужой стране, Исами.
Исами серьезно кивала и обещала вести себя, как подобает. Она понимала, что это означает, что ей нельзя больше танцевать. Совсем-совсем.
Когда она ехала, в повозке забавно звенели колокольчики – подарок жениха, и в косых солнечных лучах кружились пылинки. Жаль только, что с Кейтаро она попрощаться так и не успела.
Чужая страна оказалась зеленой, солнечной и странной.
Муж оказался строгим, как мать, а еще очень серьезным и очень занятым. А жизнь в клане – очень печальной, потому что муж был в ссоре с собственным братом.
От Исами ждали, чтобы она была прилежной женой и хорошей хозяйкой, и она очень старалась. Муж обычно все равно бывал чем-то недоволен: не ей, так кем-нибудь другим. Но Исами, конечно, не забывала, что он расстроен из-за размолвки с младшим братишкой, и пыталась поддержать Хияши и наладить их с братом отношения.
Только спустя время она узнала, что так делать не следовало.
От Исами ждали сыновей, которые станут наследниками великого клана Хьюга.
Но так уж получилось, что родилась дочка. Сперва одна, а потом другая. Мужа очень печалило, что у его брата родился сын. А Исами – Исами только грустно вздыхала и ворковала над новорожденной Хинатой.
Хината – значит солнце. Солнце, в котором медленно танцуют золотистые пылинки.
Правда от Исами, как от жены главы клана, ожидали, что она воспитает дочерей соответственно их положению. Поэтому пришлось учиться быть строгой, или хотя бы пореже тешить своих девочек. И Исами пришлось доверить воспитание дочерей семье мужа. Она только вежливо улыбалась им, когда положено. Бранить и отчитывать, правда, так и не научилась.
Хияши все равно был недоволен дочерьми. Особенно Хинатой.
Хотя Исами думалось, что уж Хината-то всяко заслужила его похвалу и одобрение: ведь дочка стала шиноби, храброй и сильной, как и положено.
Но глава клана Хьюга считал, что она не оправдала ожиданий.
А потом брат мужа умер. Как от него и ждали – умер за свой клан, за своего старшего брата. Умер так, как и было положено представителю младшей ветви клана Хьюга. Умер, оставив маленького сына.
И Исами подумала, раз уж ей нельзя баловать дочерей, может, не будет ничего плохого, если она приласкает племянника?..
Мальчика звали Неджи, он был упрямым и еще – горько-злым. И от руки тети ершился, обижался и сторонился. Но Исами все равно раз за разом старалась говорить ласково и делиться теплом, ведь ему сейчас очень тяжело.
Муж, видно, смирившись, что жена все равно не будет образцовой, пустил это дело на самотек.
Неджи рос удивительно быстро, а еще быстрее – взрослел. И совсем не любил главную ветвь.
Только о тетке отзывался с неизменным глубоким почтением.
А потом еще о сестре.
Исами смотрела, как дочь уверенно и быстро складывает вещи, и думала, что она сама так и не стала такой, как от нее ждут, как ни старалась.
А вот дочка на самом деле ведь очень многое смогла: она сильная куноичи, у нее есть хорошие товарищи. И брат Неджи.
А отец – он ведь поймет. На самом деле, разве можно не гордиться подобной дочерью?
А еще Исами думала о том, что Хинате, говорят, нравится один бойкий мальчишка-шиноби. И что это – хорошо. Ведь так – оно гораздо лучше, чем так, как надо.
Исами улыбалась тепло, не замечая капающих на сложенные руки слез. Золотые пылинки кружили в солнечном свете, падающем из-за раздвинутых седзи.
Дочка, уже было выскочившая, задумавшись, за порог, спохватилась, поклонилась матери низко.
- Я всего на две недели, госпожа… Пожалуйста, не плачьте, - вгляделась испуганно ей в лицо и добавила беспомощно: - Не плачь… мам.
Исами покачала головой, улыбаясь, осторожно коснулась губами лба дочери и сказала, лучась какой-то своей особой, материнской гордостью:
- Не обязательно так стараться, Хината. Можно и не оправдывать ожидания, ведь не все что-то ждут от тебя. Достаточно просто того, что ты есть.
Хината улыбалась растерянно и несмело. А еще – солнечно.
Исами думала, что, наверное, из нее все же бестолковая помощница. И улыбалась сквозь слезы.


Трактовка имен:
Исами – Храбрость.
Кенсиро – Небесный сын
Чо – Бабочка
Аи – Любовь
Хоши - Звезда
Хироко - Великодушная
Кейтаро - Благословенный
Даи – Великая

Свирель

Свирель

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Персонажи: Хияши Хьюга, его жена и Ханаби.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено
Количество слов: 458


Когда глава клана Хьюга вместе с женой спустился в сад, он получил возможность уличить свою младшую дочь в занятии, никак не подобающем представительнице главной ветви и будущей шиноби.
Девочка, свесив ноги вниз, сидела на небольшом вздыбленном мостике, переброшенном через неглубокую мутную речушку, которая медленно несла свои темные воды через земли Хьюга, и наигрывала что-то на не то флейте, не то просто дудочке из тростника.
«Что-то» было нестройным и немелодичным, но Ханаби упорно пыталась выжать из своего, с позволения сказать, инструмента нечто более сносное.
Хияши собрался было строго отчитать дочь за отлынивание от тренировок, но гневный окрик замер на губах, когда он увидел лицо жены.
Исами Хьюга смотрела на дочь и улыбалась незнакомо и мягко.
А потом неведомым образом оказалась на мостике, и, вынув из рук удивленной Ханаби дудочку, легонько покачала головой:
- Не так.
И, приложив тростниковый обрез к губам, заиграла.
Дудочка в ее руках вдруг запела, заговорила колдовским голосом.
Хияши смотрел на жену и не узнавал ее. Исами и сама походила сейчас не то на колдунью, не то на духа, может, той самой речки, что несла свои сонные, скованные заклятьем темные воды под мостом. Пятна солнца и тени листвы кружили, танцевали на шелковом одеянии женщины, неподвижно застывшей с самодельной флейтой в руках.
А неведомая песня лилась, звенела, рассказывала о далеких землях, об утреннем солнце, о шепоте ветра в высоких травах, о тишине горных озер и яром звоне ручьев.
Хияши очнулся, только когда жена приблизилась к нему, неуверенно и даже чуть боязливо.
- Что это?.. – хрипло спросил он, кивая куда-то ей за спину, точно возвращаясь в несколько мгновений назад.
Жена склонилась в неизменном вежливом поклоне:
- Господин муж мой, это свирель.
- Где ты научилась… так играть?
На миг она вскинула на него самую чуточку удивленный взгляд, но тут же отвела глаза, как и положено, ответила с учтивой улыбкой:
- Меня обучил этому мой брат. Кейтаро-нии-сан.
Хияши кивнул, отметив чуть более горький изгиб губ жены, и пошел прочь. Нужно было еще закончить с бумагами.

Спустя три месяца, вернувшись с посольством из Страны Рисовых Полей, родины жены, Хьюга привез супруге подарок в тяжелом, богато изукрашенном деревянном ларце ручной работы.
Жена с поклоном и с подобающей случаю улыбкой приняла гостинец, и, чувствуя, что муж ожидает чего-то еще, осторожно откинула крышку.
Застыла на миг. А потом вежливая мина сползла, потерялась в складках шелковой одежды, вытесненная той самой, незнакомой и самую чуточку сияющей улыбкой.
В ларце лежала простая деревянная свирель из тех, что делают только умельцы в Стране Рисовых Полей.
Исами подняла на него глаза – и Хияши едва заметно качнул головой:
- Сыграй мне.
И жена поднесла свирель к губам. Женщина кружилась, плыла по комнате и, казалось, вовсе не касалась застеленного циновками пола.
А в воздухе плыла не то песня, не то сказка, о чем-то неведомом и странном, как узоры полета бабочек.

Горы

Горы

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Персонажи: Хияши Хьюга и его жена.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено
Количество слов: 390


Когда жена заболела, Хьюга Хияши сидел у ее постели и держал в руках ее маленькую ледяную ладошку. Ему почему-то хотелось прижать ее холодные тонкие пальчики с острыми костяшками к губам, и целовать, целовать осторожно, вдумчиво, по очереди каждый. Но это, конечно, всего лишь глупая слабость, которую глава клана Хьюга никак не может себе позволить.
Жена лежала на постели, бледная и совсем-совсем тихая. Она только изредка открывала темные, совсем не похожие на Бьякуган, глаза и при виде мужа улыбалась едва заметно: ободряюще и чуть виновато, словно корила себя за то, что не может предстать перед ним в подобающем виде.
Дочери заглядывали с положенным визитом, но все норовили остаться подольше, пронести матери то свежесорванный персик, то только что набранную в саду клубнику в горстях, - будто Исами здесь плохо кормили!..
Племянник тоже, передают слуги, наведывался. Справлялся о здоровье госпожи. Ну, хоть ума хватило на глаза не являться, пока он, Хияши, здесь.
Хияши сидел у постели жены и не мог заставить себя встать и уйти. Уже два часа назад он должен был отбыть из Конохи с посольством в Страну Травы. Но Исами неожиданно слегла, и он все никак не мог собраться выйти из покоев супруги.
Хияши задумался, глядя на зеленые листья бука за окном. Наверное, посольство уже отправилось без него. Придется догонять.
Исами чуть шевельнулась, повернула к нему голову, проговорила очень тихо, так, что пришлось прислушиваться:
- Муж мой… вам пора ехать.
Хияши раздраженно дернул уголком губ. Вновь глянул за окно – ветер шевелил темно-зеленые листы, переворачивая их вверх обратной, светло-серебристой стороной.
- Я дождусь твоего выздоровления и возьму тебя с собой. Я хочу показать тебе горы.
Жена несколько мгновений вглядывалась в его серьезное лицо, а потом чуть улыбнулась и закрыла глаза. Спустя мгновение она уже спала.

- Ну и как тебе горы? – спросил Хияши, когда они с супругой возвращались домой вместе с посольством. Жена чуть смущенно пожала плечами и честно ответила:
- Не понравились, муж мой. Слишком величественные, чужие… и мрачные.
Хияши посмотрел на нее с недоумением: он хорошо помнил, как она улыбалась, что бы он ей не показывал.
- Вот как, - протянул он задумчиво. А потом уголок строгих губ дрогнул в усмешке:
- Ну что ж. В следующий раз я свожу тебя к морю.
Жена согласно склонила голову. И почему-то Хияши казалось, что в этом жесте не было ничего от привычной вежливости.
Только удивление и неловкая благодарность.
- Хорошо, муж мой.

Вишни

Вишни

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Персонажи: клан Хьюга и ОЖП.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено
Количество слов: 605


Когда похитили дочь, Исами собирала вишни в саду. Слабый крик разломил тишину утра, и ярко-красная неаккуратно сорванная ягода выпала из рук, испачкав соком подол светло-кремового кимоно. Больше Исами ничего вспомнить не могла.
Ни то, как невесть откуда взявшийся в саду муж стремительной тенью сиганул через ограду, ни то, как громко и взволнованно загомонили разом домочадцы. Исами смотрела на упавшую вишенку, и стук собственного сердца громом отдавался в ушах.
Ей лишь мельком удалось увидеть в толпе испуганное бледное личико спасенной Хинаты.
А потом были бесконечные семейные советы. Исами ничего не понимала, а пояснить никто не удосужился, все были слишком заняты и слишком взволнованны. Что стало с дочерью? Где она? Почему нельзя ее увидеть? Под охраной?..
Когда Исами узнала, что мужа должны убить, она не поверила. Очередное семейное сборище в зале, наполненной криками, топотом, тенями от тысячи свечей казалось ей каким-то темным обрядом. Старцы, женщины, главная ветвь, побочная ветвь, стенания, завывания, темень, блики огня, деревянные стропила… Муж стоял с потерянным видом, и меж его бровями залегла глубокая тревожная складка, которая так больше никогда и не покинула его лица. Перед мужем стоял его младший брат: решительный и непреклонный, как стрела. Он сказал:
- Я пойду вместо тебя, брат.
И гомон стих, точно все разом онемели. А потом по одному, вескими словами принялись соглашаться. Соглашаться отдать брата ее мужа на смерть.
А Исами думала, застыв в безгласном ужасе: «Не обряд. Жертвоприношение».
Как они могут соглашаться на такое? Его клан! Его семья!.. Как они могут это допустить?!..
Исами и сама не помнила, что толкнуло ее в центр залы. Только знала, что ныне впервые прямо нарушает приказ отца не перечить мужу и воле чужого клана.
Впервые она пренебрегла почтением и вежливостью.
Под ошеломленно-возмущенными взглядами собравшихся она опустилась перед мужем на колени и низко склонилась, почти касаясь лбом пола, как и положено просителю. И попросила – взмолилась:
- Муж мой… Господин мой, защитите вашего брата! Не позвольте ему умереть!
Муж замер, точно впервые ее увидев.
А возмущенные голоса со всех сторон взвились вверх, к самой крыше.
Исами сидела, не шелохнувшись, ожидая слова супруга.
Видимо, тот поднял руку, призывая к порядку, ибо все, наконец, стихло. Чья-то теплая ладонь коснулась плеча. Лишь тогда Исами подняла взгляд – над ней склонился брат мужа, Хизаши. И в глазах его не было привычной уже горечи – только умиротворение и решимость. А еще – странная теплота.
- Не надо, госпожа. Поднимись.
И Исами вновь оттеснили к стене, великодушно забывая о ее проступке. Куда более насущные дела требовали разрешения.
Исами, поникнув, стояла в темном углу и ничего не слышала за ревом крови в ушах.

Хизаши Хьюга умер, и тело его отдали чужим – совсем чужим – людям. Он с мужем так и не помирился.
Исами не ходила провожать тело.
Но ночью после, она выбралась из покоев и неслышно прошла по коридорам.
Когда она проникла в комнату племянника, тот еще не спал. И, кажется, плакал. По крайней мере, глаза подозрительно блестели в отсветах единственной свечи. И нос покраснел и опух. И губы дрожали. Исами почему-то была уверена, что на проводах он не позволил себе ни слезинки. Да и сейчас, при виде неожиданной гостьи нахмурился, сжал губы в черту. Лицо одеревенело.
- Что вам нужно, госпожа?..
Исами неловко улыбнулась, не зная, как себя вести и что говорить. Подошла к нему поближе и сказала:
- Протяни руку.
Ошарашенный Неджи повиновался. Что задумала эта женщина?..
На ладонь ему упало что-то холодное и гладкое. Затем еще, еще…
- Что это? – изумленно спросил мальчик, силясь разглядеть в темноте, что высыпала ему на ладонь – а частью и на покрывало – жена главы клана.
Иасми вновь улыбнулась – и в ее улыбке была горечь, которая никак не вязалась с представительницей старшей семьи. А еще в ее улыбке была вина.
Она ответила просто:
- Это вишня.

Знак

Знак

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Персонажи: Неджи Хьюга и Исами Хьюга.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено
Количество слов: 543


Неджи Хьюга лежал в больнице и смотрел в потолок. Потому что окно было закрыто ширмой – яркий дневной свет мог помешать больному.
Поединок с этим выскочкой, Наруто, дался необыкновенно, чудовищно тяжело. Но сейчас Неджи чувствовал себя легким-легким, словно не было измученного ранами, выжатого насухо тела, и разум существовал свободно. Неджи чувствовал себя странно открытым, словно разом отпали все стены, прогнили и развалились все цепи. И теперь можно лететь куда угодно. Быть таким, каким вздумается. И это было дико, ново, небывало… и хорошо.
Неджи был благодарен Удзумаки Наруто. За это.
Хияши-сама вышел из палаты не более двух часов назад, но Неджи казалось, что прошла целая жизнь. А то и две.
Правда была оглушительной, умопомрачительной. Настолько невероятным казалось все это после долгих лет удушающей, отравлено-горькой ненависти, застилавшей взор, несмотря на всевидящий Бьякуган, что теперь все выглядело ослепительно ярким, кристально чистым, как небо, качавшееся у Неджи над головой после окончания поединка.
Между ним и главной семьей лежала пропасть неприязни и отчуждения. Она не зарастет и не исчезнет, ведь трещины способны становиться только шире и протяженней. Но… можно научиться строить мосты.
Эта была последняя мысль. А дальше тяжелые веки, наконец, скрыли от взора трещины в потолке, и мальчик провалился в сон. И тело, и разум нуждались в долгом отдыхе.
Пока Неджи спал, поднялся жар, и Хьюга беспокойно метался по отвратительно горячим, липким больничным простыням.
Только прикосновение ко лбу чего-то прохладного немного уняло лихорадочную дрожь, сотрясавшую тело. Спустя мгновение Неджи распахнул глаза, с трудом выпутываясь из невнятного горячечного бреда.
Хьюга инстинктивно дернулся подняться, когда увидел, кто склонился над ним. Жена Хияши-сама смотрела на него с тревогой и нежностью, как раньше смотрела мать, и Неджи вдруг стало мучительно горько от мысли, что Исами-сама сейчас уберет свою холодную тонкую ладонь с его головы и отойдет.
- Госпожа… - хрипло промолвил он.
Но Исами только покачала головой и осторожно примостилась с краю прямо на его койку, по-прежнему не отнимая руки.
На рукавах ее юката цвета сизых грозовых туч танцевали стройные тонконогие журавли, и пылали круглые красные солнца.
Госпожа улыбалась, и в ее печальной улыбке Неджи опять чудилась вина. Он хотел сказать, что это не так, что ей не в чем себя винить, но она приложила тонкий пальчик свободной руки к губам, прося молчать.
И Неджи ничего не сказал.
Жена главы клана осторожно обвела печать у него на лбу, и вечная ее улыбка сделалась совсем скорбной. Женщина сказала:
- Это символ, что ты защищаешь главную семью, правда?
Неджи промолчал, и она продолжила, улыбаясь через силу, через совсем не радостные темные глаза, в которых не было ни намека на слезы:
- Это знак, что ты будешь рядом. Спасибо тебе, Неджи-кун.
Исами-сама поднялась, убирая, наконец, спасительную ладонь, подошла к ширме. И одним движением отодвинула ее, позволяя яростному дневному свету хлынуть внутрь. Через распахнутое окно слышался привычный уличный шум, разговоры людей, шелест ветра в листве старой сакуры за окном.
Прохладный воздух приятно скользил по разгоряченной коже.
На ветке дерева, прямо напротив окна сидела птица. Маленькая, невзрачная и звонкоголосая. Птица чистила серые перышки и посматривала на Неджи внимательными черными глазами. Птица, которая никогда не знала клеток.
Птица, свободно и легко воспарившая в самую синь неба.
Неджи проследил за ее полетом. Теперь он – тоже свободен. Свободен выбирать.
Яростное белое солнце жгло глаза, но Неджи смотрел на него, не отрываясь.
Он не успел заметить, когда госпожа исчезла из палаты.

Сплетни

Сплетни

Фандом: Naruto
Автор:  Ни-Аптерос
Персонажи: Юхи Куренай, Асума, Майто Гай.
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все, что принадлежит Кишимото, Кишимотово. Остальное – мое.
Размещение: запрещено
Количество слов: 673

Куренай сидела в продымленном баре и неловко вертела в руках стакан с лимонадом. На улице стояла страшенная жара и, возможно, именно это было основной причиной, загнавшей куноичи в непрезентабельное заведение.
Рядом за стойкой расположился бодрый и довольный Гай. Справа от Юхи сидел задумчивый Асума.
Голос Куренай был возмущенным и хмурым:
- Не понимаю, как так можно. Я уже столько раз приходила к ним поговорить о Хинате… но эти Хьюги не желают ничего слышать! Если бы я только могла взять опеку над девочкой…
Женщина сокрушенно покачала головой.
- Не переживай, Юхи, - сочувственно произнес Майто Гай, похлопав куноичи по плечу. – Наверняка, не так уж все и плохо. Вот Неджи…
Куренай только досадливо отмахнулась. Продолжила, помолчав:
- Я была у них в поместье сегодня. Не застала отца Хинаты. Зато увиделась с ее матерью. Я-то думала, уж она-то, женщина, всяко меня поймет! Говорю ей, что Хинате очень тяжело, что ее слишком тяготит давление клана!.. А она, представьте, на все мои слова только улыбалась и отвечала: «Я непременно передам мужу, Куренай-сан». Будто речь идет не о ее дочери! Ну что за семья такая…
Асума, внимательно слушавший ее слова, неопределенно хмыкнул, затягиваясь, оставляя за собой право обдумать слова.
Гай недоуменно нахмурился:
- Не понимаю. Госпожа Хьюга очень внимательная женщина. Она даже навещала Неджи в больнице после экзамена чуунинов. Просидела с ним едва ли не весь вечер.
Юхи только тяжело вздохнула, качая головой. Как может мать быть так равнодушна к собственной дочери?! В голове не укладывается.
Отпив лимонада, Куренай искоса глянула на Асуму, ожидая, что он скажет.
Сарутоби усмехался задумчиво и немного загадочно, словно зная что-то им недоступное. Юхи смущенно потупилась. Ей всегда нравилась эта его улыбка.
Асума медленно затушил сигарету и ободряюще кивнул куноичи:
- Не волнуйся так сильно, Куренай. Клан… сложная штука. Но Хината вполне может в нем жить.
Юхи смотрела на него растерянно, однако на душе стало немного легче. Она всегда доверяла мнению Сарутоби. А тот рассеянно глядел куда-то сквозь клубы дыма и казался погруженным в собственные мысли.
На недавнем празднике цветения сакуры Асума, привалившись к стойке и неспешно затягиваясь, имел возможность наблюдать интересную картину.
Маленькая девочка, в которой по специфическому цвету глаз безошибочно узнавалась представительница клана Хьюга, тянула за руку богато одетую молодую женщину с растерянным лицом.
Лишь спустя несколько минут Асуме удалось вспомнить, где он мог ее видеть. На редких официальных встречах с верхушкой клана Хьюга она стояла слева от Хьюги Хияши. Жена.
- Мама! Мама! Расскажи, а каким был твой отец?
Женщина неуверенно улыбнулась и неловко пожала плечами:
- Строгим.
- И все-е? – разочарованно протянула малышка. Но тут же снова приободрилась:
- А твоя мама?
Та улыбнулась еще мягче и еще неуверенней:
- Строгая.
- А какие были твои сестры? – девочка пытливо заглядывала матери в лицо и требовательно дергала рукав богато расшитого праздничного кимоно.
- Красивые…
Женщина отвечала теперь как-то уж совсем растерянно. Видимо, ей нечасто приходилось гулять с дочерью без сопровождения строгого отца, и малышка тут же почувствовала за собой силу, что называется, устроила матери проверку на прочность.
- Мама, а можно данго?
- Мама, а пойдем на карусели?
- Ма-ам, а в следующем году ты мне закажешь такое же красивое кимоно, как у тебя? С таким же красным оби!
Молодая женщина улыбалась печально и радостно, не зная, что отвечать на такой град вопросов. Дочь тянула ее за руку, и солнце ласково скользило по светлому одеянию госпожи, гладким волосам и мягкой улыбке.
- Мама, а ты расскажешь мне про Кейтаро-сана?
Хьюга Хияши вышел из переулка – и женщина тотчас склонилась почтительно. Спустя секунду ее примеру последовала и враз присмиревшая девочка.
Хьюга кивнул и сдержанно бросил:
- Пойдемте. Нас уже ждут.
Жена кивнула ему и отправилась следом, почтительно отстав на пару шагов. Дочка семенила рядом.
И лишь Асума, стоявший сзади, мог увидеть, как госпожа вынула спрятанную за спину руку и протянула изумленной девочке палочку с данго. И приложила пальчик губам, призывая сохранить секрет. Малышка закивала, хитро блестя глазами.
Вскоре все трое Хьюг скрылись на одной из улиц.
Асума хмыкнул, затушил сигарету и пошел прочь, сунув руки в карманы. И на лице его играла та самая загадочная полуусмешка, которая так нравилась Куренай.

Клан… сложная штука.

@темы: Хината, Джен, Гет, Неджи, Драббл, Фанфикшн, Мини, Другие члены клана, Хизаши, Хиаши

---

Сенсей (дар небес)

[Королева Сердец]

Название: Сенсей (дар небес)
Автор:  Армада
Бета: нет
Персонажи: Эбису, Хината, Хиаши Хьюга
Рейтинг: G
Размер: драббл, 1000 слов
Жанр: агнст, джен
Состояние: закончен
Дисклеймер: отказываюсь
Размещение: с разрешения автора. Разрешение получено.
Предупреждение: притча, пафос, присутствуют ОМП, ОЖП.

Никому просто так не дается свобода,
Из нее нет выхода и в нее нет входа.

С. Шнуров


Палец дрожал, чужеземный браслет на худом запястье позвякивал, рыжий мальчишка подпрыгивал, таращил глаза и захлебывался:
- Мама! Мама-мама-мама!
- Перестань, - пухленькая дама слегка покраснела в тон своему дорожному плащу и сильно дернула его за рукав.
- Она, что, слепая? – Не подумав даже уняться, трагически он прошептал.
- Нет, - сгребая его в охапку, мельком глянув, - эта девочка просто… Просто больна.
- У нее, - сглотнул, вылупившись, - у нее же бельма! Эй, ты? Ты, что, слепая?! Эй! Чего молчишь? Немая? Или глухая?
Папа бы знал, что отвечать. Как ответить.
- Я тебя вижу, - едва слышно, потому что губы пересохли. Было душно, солнце жарило, слепило, зря она вышла во двор, отец же запретил, - и я тебя слышу.
- Мама! – Вопль, - она говорит…
- Молодой человек, - раздавшийся из-за ее спины вежливый голос замораживал, - потрудитесь-ка проявить уважение к хозяевам дома.
- Я не у вас дома! - Прежде чем мать успела дать ему подзатыльник, - и не у этой больной!
- Ты в гостях у Конохи, а вся Коноха – наш дом. Неужели твои достопочтенные родители тебе этого не объяснили?
Скривившись, не ответив, мамаша подхватила надувшегося парнишку за плечи и поволокла прочь. Что за наглые типы в этой захолустной деревне! Подальше от них надо держаться, и от этой странной белоглазой девчонки тоже, она же может быть заразна!

Долговязый шиноби, спрятавший волосы под хитаем, проводил их пасмурным взглядом и мягко присел на корточки перед Хинатой, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. Иначе ей пришлось бы задирать голову, чтобы ответить на тихий вопрос:
- Хочешь?
На узкой ладони лежали очки, черные, непроницаемые. Солнечные. Черное солнечное затмение. Одна дужка едва заметно погнулась, пыль испачкала линзы. В них Хината увидела свое отражение и сцепила пальцы в замок так сильно, что костяшки побелели:

- Нет.
Руки спрятались за спину. «Дар - это и ответственность!». Отец кривит губы, видя ее на циновке, упавшую. Вставай, Хината, ты должна соответствовать имени, что тебе досталось, что обрушилось на тебя, как этот удар, который свалил на пол. Вставай немедленно прямо и открой шире глаза, прояви уважение! Повторяй про себя: «человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть шиноби»! Пусть ты и не сын, а лишь дочь, но ты же Хьюга! Хьюга не может…

- Хината, а ты хочешь?

Ты сама, Хината? Губы приоткрылись. «Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать». Если судьба разложит перед тобой на цветастом платке книгу, зеркало, бубенцы, четки, бусы, поварешку, куклу… Очки черные… Одень, девочка, расшитое кимоно, и отправляйся на свою половину, через сад в лепестках убегай, гета постукивают по камням дорожки, по террасе, по ее сосновому полу. Свежему, ароматному, душистому… Хочешь, Хината?

- Жарко сегодня, Хината, - нечаянный ее собеседник бережно поправил ей сбившийся воротник, - как в пустыне. Один мой знакомый мальчик жил в пустыне.
- Там очень жарко, - прошептала она, покраснев со скул.
Как же мальчишке должен был резать глаза солнечный свет среди белых барханов, где ветер гонит волну из песчинок с шорохом.
- Жарко, - согласился, - и солнце слепит. И мальчику было плохо, пока однажды небеса не послали ему в дар тростник, чтобы он построил себе укрытие.
Среди тростника, сочно зеленого, звонкого, звенит ему в тон колокольчик ручья, она улыбнулась.
- Ему повезло, - прошелестела.
- Нет, - возразил неожиданно шиноби и тяжко вздохнул, - когда он сделал стены из тростника, он не смог из них выбраться.
- Почему? - Заглянула в лицо.
- Прячась от солнца, он не оставил ни дверей, ни окон, он построил тюрьму и попал в ловушку.
Она представила прутья, гибкие змейки, что сплелись насмерть, и мальчишку за ними, с всклокоченной головой, с пальцами в мозолях, свернувшегося клубком. Там внутри не было солнца.
Там внутри была душная тихая темнота.
Какой же глупый! Она поджала губу, нахмурилась и осторожно спросила:
- А можно ему было беседку построить из тростника?
- Можно, - краешки губ дрогнули, поползли вверх, шиноби кивнул немного торжественно, - можно было и беседку.
- А дворец? – Моргнув, зачарованно, представляя: зеленое на белом под солнцем.
- Можно было и дворец. Что хочешь можно! - Протягивая снова ладонь, - так возьмешь? Хочешь?
- Спасибо, - учтиво.
Она взглянула снова на свое отражение в темных стеклах, а потом своему собеседнику во внимательные и немного лукавые глаза. «Дар небес», она пальцы разжала, «все что хочешь», судорога рассыпалась, «можно и дворец».
- Нет, - поправила сама теперь себе воротник, - не надо. Оставьте себе.
- Ладно, - кивнул он весело, надевая очки, - оставлю, - подмигнул поверх них, - я не такой смелый.
- Неправда, - почему-то заспорила она и запнулась.

- Хината! Что ты здесь делаешь? Я же велел тебе ждать внутри!
- Хьюга-сан, - почтительно, вставая и выпрямляясь, - это моя вина, я ее задержал.
- Нет, - твердо и быстро, она помотала головой, - я сама.
- Эбису-сенсей, - кристально вежливо так, что скулы сводило, - спасибо вам за заботу о моей дочери, но не стоит вмешиваться.
- Прошу прощения, - поклонившись.
- Всего хорошего. Пойдем!

На рукаве косоде с гербом клана не было ни пылинки. Она прикусила губу, не позволяя себе взяться за крепкую руку. Не так он поймет, подумает: хватается, а ей просто хотелось подержать его за ладонь.
«Дар небес». А что он бы построил?
- В следующий раз жди меня там, где я сказал.
- Да, отец, - облизнув губы, она осторожно осведомилась, - а этот господин - сенсей?
Не сбавляя шага, глядя пред собой, а не на нее, отец предупредил строго:
- Этот господин, Хината, не преподает нашему клану.
- Но он - сенсей? - Против обыкновения она не сдалась.
- Теперь сенсеем, к сожалению, может стать даже тот, кто забыл свою фамилию. Поторопись, мы опаздываем.
Тон его категорически дал ей понять, что разговор окончен.

Но у самых ворот резиденции она обернулась. Сенсей все еще стоял у крыльца среди разномастной толпы, высокий, неподвижный, в черном весь, в очках своих. Все еще стоял и смотрел им вслед, словно чувствуя, словно ждал и, заметив ее взгляд, вскинул руку, и она украдкой, отстав на полшажка от отца, тоже ему помахала.

То, что не стереть, как сильно ни три,
Свобода — это то, что у меня внутри.

С. Шнуров

@темы: Хината, Джен, Драббл, Фанфикшн, Хиаши

---

Реклама

[DreamerNat]

Рисунок by  nefa))
Обработка by  |.leks.|,  DreamerNat

Код баннера

<div align="center"><a href="http://www.diary.ru/~game-fanfiction/p94956893.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/3/1/1231611/51776544.jpg"></a></div>
<div align="center">Рисунок by [J]nefa))[/J]
Обработка by [J]|.leks.|[/J], [J]DreamerNat[/J]</div>

@темы: Реклама

---

Контрольная попытка.

[DreamerNat]

Название: Контрольная попытка
Автор: DreamerNat
Бета: ColdLady
E-mail: [email protected]
Жанр: романс, флафф
Пейринг: Неджи/Хината
Рейтинг: PG-13
Дискламер: все права принадлежат их законным владельцам
Размещение: без моего согласия НЕЛЬЗЯ
Предупреждения: очень сладко, после доработки фанфика бета исчезла, а потом частично он не проверен.
Саммари: у всех свои способы признаваться в любви…
Статус: закончен
От автора: посвящается всем поклонникам пейринга. Выражаю благодарность missgreed, которая помогла взглянуть на текст по-другому. Жадинка, ты же знаешь, что я тугодум, поэтому извиняй, если всё-таки не удалось сделать фанфик хотя бы немного лучше. А ещё хочу поблагодарить Red_Owl. Она заставила меня быть серьёзной.

Он любил Хинату всю жизнь. А, может быть, даже дольше. Любил с той секунды, когда, будучи маленьким ребёнком, впервые её увидел. Тогда его сестричка скромно пряталась за спиной отца. Именно в этот миг и началась настоящая жизнь Хьюга Неджи.
Если бы не досадный факт печати на лбу, мальчик бы сразу признался Хинате в любви и предложил себя в роли бесстрашного рыцаря, готового, несмотря ни на что, защищать свою принцессу.
Судьба решила по-другому.
Печать пожизненным клеймом горела на лбу Неджи. Ему было больно, неприятно, досадно, но больше всему ему было страшно. Тогда рядом не оказалось ни отца, ни матери. В ту ночь он был совершенно один в пустой комнате, обречённо глотал слёзы и клялся себе, что с этого момента будет бороться с судьбой. Его лишили свободы.
Жжение не прекращалась пока чья-то нежная ладошка не дотронулась до источника боли. Лёгкий ветерок коснулся лба мальчика, заставляя отвлечься от неприятных ощущений. Около минуты Неджи лежал неподвижно, всем сердцем желая поблагодарить свою спасительницу.
- Хината-сама? – Она не ответила, только с большим старанием стала гладить брата по лбу.
Казалось, её прикосновения помогут избавиться от боли, утешат, внушат какую-то уверенность. Но, несмотря на то, что Хината находилась рядом, ничего изменить было нельзя. Была ли она виновата в том, что родилась в старшей семье или в том, что Неджи полюбил её с первого взгляда? Навряд ли. Хината, вероятно, даже не подозревала, сколько боли и страданий таит в себе окружающий мир. Но если она не могла взять на себя ответственность, тогда кого Неджи было винить?
- Никогда больше не смейте ко мне прикасаться. Вам по статусу не положено. Как будущей главе, - намеренно язвительно процедил мальчик, хотя собирался сказать совсем не это.
Обида вместе с отчаянием и осознанием несправедливости выплеснулась в словах Неджи. Он понимал, что его сестра не уловила смысла сказанного, но пути назад уже не было. Хината некоторое время смотрела испуганными глазами на брата, после чего, прикрыв ладошкой рот, быстро выбежала из комнаты.
Это была первая попытка Неджи признаться Хинате в любви.
Все последующие годы Неджи помнил о своей ошибке и ждал подходящего момента, чтобы её исправить. Любовь к Хинате заставляла его страдать ещё больше, чем печать «Птица в клетке». Помимо того, что жизнь Неджи принадлежала старшему клану, сердце юноши похитила будущая наследница. Чувства перемешивались между собой, заставляя гения клана замыкаться в себе.
Возможность изменить ситуацию выдалась лишь на экзамене чунин, когда Неджи предстояло сражаться против сестры. Неджи был счастлив и удивлён одновременно. Так было надо, чтобы среди оставшихся участников перед ним стояла именно она. Последний шанс искупить ошибку, сделанную в юности.
Неджи, в понятной лишь ему манере, предупреждал Хинату, что стоит отступиться. Она не может соперничать с ним, и лучше бы ей уйти. Однако наперекор решению Неджи, из-за пустых фраз какого-то болвана, сестра решилась сражаться.
Хината боялась его, и Неджи знал почему. Потому что тогда, потому что несколько раз после, потому что сейчас вместо того, чтобы произнести заветное «люблю», он нёс какую-то чушь, которая ранила сердце его сестры. Потому что вместо поцелуев, Неджи осыпал её тело ударами. Потому что вместо нежного взгляда, обдавал её холодом.
Когда закончился раунд и вокруг Хинаты столпились врачи, Неджи с горечью осознал, что и вторая попытка признаться в своих чувствах обернулась полным крахом.
С тех пор он начал кричать о своей любви постоянно.
Неджи говорил ей об этом, когда они несколько часов тренировались, и уставшая Хината к концу боя теряла бдительность. Он замирал за секунду до ключевого удара, с ужасом осознавая, что сейчас она была слишком открыта.
Неджи говорил об этом Хинате, когда неподвижной тенью стоял у дверей её комнаты, слушая шорохи и вздрагивая от скрипа пола. И пусть глаза его были закрыты, он отчётливо видел статную фигуру, освещаемую светом луны.
Неджи не раз признавался, что любит, когда в своих объятиях страстно обнимал других девушек, не способных подарить ему и крупицы того наслаждения, что он мог получить от неё.
Он любил её ненавязчиво, тайно и сильно. Любил, когда Хината тонкими пальцами обрабатывала свои многочисленные царапины. Любил, когда, не дождавшись кухарки, она принималась на скорую руку готовить рамен. Любил, когда сестра целая и невредимая возвращалась с протяжительной миссии.
Она была его наваждением, страстью, болью, роком и смыслом. Хината была для него чем-то большим, чем самого дорогое – свобода.
В первый раз Неджи задумался о необходимости признаться ей в чувствах, как это делают все, после тяжелого ранения на одном из заданий. Тогда, почти умирая, он не думал о судьбе или птицах, не видел слёз Тен-Тен и переживаний Рок Ли, он волновался лишь о том, что больше никогда не сможет глядя через призму презрения «сказать», как сильно любит свою младшую сестру, не сможет услышать тихое "нии-сан" и почувствовать касание нежных рук во время тренировки.
«Скажи хоть что-нибудь», - тысячу раз приказывал себе Неджи и говорил что-то бессмысленное. Тысячу раз он пытался невзначай сообщить Хинате о своих чувствах, чтобы она помогла ему справиться с этой проблемой, чтобы приняла его любовь или отвергла. Но как Неджи мог признаться ей в собственной слабости?
Во второй раз Неджи задумался о полноценном «я тебя люблю», когда тяжело ранили Хинату. Он даже пересохшими губами прошептал заветную фразу, но глаза сестры были закрыты, а сама она была без сознанья от боли.
Через неделю Неджи решился окончательно. Он без стука ворвался в её комнату и сухо сказал «Путь шиноби не для тебя». Чем эта попытка отличалась от всех остальных? По сути – ничем существенным. Хината, как и всегда после его «признаний», отвела взгляд и понуро опустила голову. Ей, как и всегда, хотелось возразить. И она даже могла бы что-нибудь сказать в своё оправдание, но стоило ли?
- Нии-сан! – выкрикнула Хината и зажмурила глаза, словно то, что собиралась сказать, стоило ей немалых усилий. – Ты тоже получаешь ранения. И миссии тоже, бывает, проваливаешь. Я не так слаба, как ты думаешь.
Страсть, подобная разгорающейся искре, вспыхнула в сердце Неджи. Крепко схватив сестру за запястье, он с силой вытолкнул её из комнаты во двор, в котором они не единожды тренировались.
Неджи молился всем известным богам, чтобы слова Хинаты оказались правдой, и она показала ему свою настоящую силу. Чтобы каждую секунду была начеку и не подпускала его ближе, чем он сам желает приблизиться.
Неджи нападал на Хинату не жалея, словно забыл, что ещё неделю назад за её жизнь боролись врачи. Он стремился ударить на поражение, но она ловко выскальзывала из его рук. Хината пыталась прочитать что-то в его глазах, но то, что находила во взгляде, было незнакомо ей прежде.
Для Неджи не составило труда заставить её сдаться. Сколько бы Хината ни тренировалась, ей было не суждено догнать собственного брата. Раз за разом он побеждал, равнодушно кивал и уходил куда-то прочь. Но сейчас вместо того, чтобы сухо попрощаться, Неджи крепко сжал Хинату в своих объятиях и виновато прищурился, когда услышал её тихий стон.
Он не стал отступать. Отступать было некуда.
Неджи не двигался около минуты, зачем-то отсчитывая удары сердца. А потом, наконец решившись, дотронулся своими губами до её губ.
Это был долгий поцелуй, нежный, требовательный и страстный. Это был поцелуй, в который он вложил все свои неудавшиеся попытки и эту последнюю, настоящую.
- Почему? – Хината, кажется, совсем ничего не понимала. Не пыталась вырваться и не осознавала того, что ответила на поцелуй. На губах чувствовалась горечь губ Неджи. В голове роились тысячи мыслей, но она не слышала ни одной.
Неджи не знал, как лучше объяснить. Он вообще ничего не знал. Ему просто хотелось ещё раз её поцеловать. Хотелось открыто смотреть Хинате в глаза и чувствовать смущение. Но больше всего он мечтал подхватить её на руки и вернуть в комнату, из которой всего несколько минут так поспешно вытащил. Представлял, как бережно укладывает на кровать и…
«Нет».
Неджи и так зашёл слишком далеко. Дороги назад не было, и ему ничего не оставалось, как тихо, но с нотками метала в интонации, произнести:
- Потому что тебя люблю.
Заветная фраза прозвучала совсем не так, как Неджи себе представлял – голос словно принадлежал не ему.
Смятение. Именно это чувство сейчас преобладало в душе Хинаты.
Она верила брату. Несомненно. В каждом его движении, в каждом слове Хината чувствовала что-то такое, с чем не сталкивалась никогда раньше. Откуда она могла знать, что все его упрёки, удары, нападки были просто неудачной попыткой сказать «люблю»?
- За что?
Хината не понимала, чем могла заслужить такое. Не знала, как правильно себя вести. Стать самым дорогим для кого-то человеком было так странно, так непривычно, так волнительно. Сейчас она не могла сказать, как решит её сердце и к чему приведёт признание.
Неджи прислонил её голову к своей груди и нежно перебирал волосы, а Хинате хотелось лишь одного: чтобы время хоть ненадолго остановилось.

@темы: Хината, Флафф, Гет, Неджи, Мини, Неджи/Хината, DreamerNat

---

[Kellana]

@темы: Реклама

---

Темнота.

[Felix est]

Название: Темнота.
Автор:  Maginur.
Жанр: ангст, мини.
Пейринг: Неджи/Тен-Тен, упоминаются Хината, Ханаби и прочие.
Рейтинг: PG.
Фендом: Наруто.
Дисклеймер: Масаси Кисимото.
Содержание: Кто поможет, если ты погрузился во тьму?
Статус: Закончен.
От автора: Так как пик активности моего мозга приходится на 2-3 ночи, не гневайтесь, если тут найдете казусы и ляпы различных видов.
Посвящается /Azia. Да, вот так вот внезапно.
Автора тапочками не бить, ибо это первый гет, который он написал за этот год.

Темнота.
Это не так страшно, как многие думают.
Ведь я живу с этим уже давно.

Удар. Дощечка разбилась надвое, и половинки упали на пол тренировочного зала. Глухой стук. Дверь приоткрыта, и сквозь щель видно, как занимается молодой человек. Концентрация силы в ладони, и даже с такого расстояния можно заметить, как капелька пота скользнула по подбородку, срываясь и разбиваясь о пол. Рывок, но… Удар не достиг цели. Промах? Да, боец промахнулся. Сделав глубокий вдох, он продолжил. Подойдя к установленным на уровне протянутой руки дощечкам, молодой человек на ощупь проверил их местоположение. Шорох за дверью его ничуть не насторожил. Улыбнувшись еле заметно, мужчина повернулся к выходу и произнес:
–­­­­ Входи, Тен-Тен.
В ответ на фразу вошла миловидная девушка. Длинные волосы распущены, на губах играет загадочная улыбка. Несмотря на улыбку, в ее карих глазах можно заметить притаившуюся грусть.
­­­– Неджи, я принесла тебе воды. Не хочешь отдохнуть? – девушка поставила поднос на столик около установок с досками. Открыв бутылку, она налила немного воды в стакан.
В ответ на ее слова мужчина лишь кивнул и присел на пол около нее. Взяв из ее рук холодный стакан с водой, он начал жадно пить, но потом оторвался, переводя дыхание.
Девушка присела рядом, положив руку рядом с его. В тот момент, когда ее ладонь коснулась пола, мужчина накрыл ее своей. Ощущение близкого человека рядом вселяло в него надежду. Девушка усмехнулась и сжала пальцы, как бы успокаивая: «Я рядом».
– Спасибо, Тен-Тен. Который час? – слабым кивком он указал на часы, висевшие над дверью.
– Без десяти шесть. Скоро ужин, придут Хината, Ханаби, Акио, Цубаса, Саюри. Пойдем, переоденешься. Еще нужно принять душ, - ее голос звучал спокойно и ровно, даже несколько буднично.
– Йоко и Мицки готовы? Кто готовит ужин? – Неджи встал, отпуская руку девушки.
– Да, готовы. Они вместе, им помогает Рю, - она тоже поднялась и забрала у мужчины из рук стакан. Поставив его на поднос, Тен-Тен взяла Неджи за руку, но он вырвал ее, тихо буркнув:
– Я сам. Все-таки я глава клана, не ты.
Улыбнувшись, девушка кивнула и ответила:
– Как пожелаете, Неджи-сама.
Хмыкнув, мужчина промолчал. Найдя дверь практически на ощупь, Неджи схватился за нее с облегчением и открыл. Выйдя из комнаты, он приказал Тен-Тен отнести поднос и помочь ему с принятием душа.
Дойдя до лестницы медленным шагом, мужчина вцепился в перила. Он знал каждый кирпич в стенах этого поместья, каждую скрипучую половицу в его полах, каждый камень, каждую песчинку в его саду, но это не мешало ему каждый раз бояться. Да, в его душе жил страх. Неджи очень боялся потеряться, оступиться, упасть. Темнота окружала его уже давно, уже четыре года. Четыре года страха, ужасающего и поглощающего в себе. Поначалу мужчина просыпался в поту и с криком на устах, и его не мог успокоить пробивающийся сквозь ветви деревьев лунный свет. В его мире солнце зашло навсегда, в его мире беспрерывная темная ночь. В такие ночи Тен-Тен просыпалась вместе с Неджи, успокаивала его, обнимала, старалась убедить, что все хорошо. Со временем он смирился с окружающей его темнотой, научился слышать ЕЕ шаги и отличать их от чужих. Научился жить со своей слепотой. Пальцы непроизвольно сжались, дерево хрустнуло. Услышав этот звук, мужчина вновь обрел контроль над собой. Поднявшись в комнату, Неджи сел на кровать, прислушиваясь к тишине.
Спустя некоторое время послышался скрип лестницы, после, половиц, открылась дверь.
­– Неджи, я…, - но мужчина перебил ее. – Подойди.
Девушка покорно подошла, положив руку на грудь стоявшему около кровати Неджи.
– Тен-Тен, - прошептал он, словно пробуя имя на вкус, облизнув губы, словно звуки действительно могли оставить физический след и оставались на них до сих пор. Такое чувство, будто он впервые произнес его, с тихим благоговением и нежностью.
-Да? – такой же тихий шепот, резкое движение, и ее голова уже покоилась у него на груди.
Улыбнувшись, он обнял ее. Сделав шаг назад, Неджи сел на кровать, усадив девушку на колени.
– Тен-Тен, - вновь позвал он. Девушка смущенно улыбнулась и сказала:
– Я рядом.
– Я знаю.
– Ты не один, - девушка положила ладонь на грудь Неджи, в области сердца.
– Не один…, - эхом повторил он.
– Не один, - еще раз сказала Тен-Тен.
– Спаси меня. Не дай навсегда провалиться туда, - мужчина открыл ослепшие глаза.
Внешне практически ничего в них не изменилось, лишь цвет побледнел, и взгляд изменился, стал более мягким. Иногда ей казалось, что Неджи видит ее, но это не так. Тен-Тен до сих пор помнит, как Цунаде и Сакура виновато отводили взгляды, когда она спрашивала о его самочувствии после тяжелой операции, когда Неджи пострадал на миссии ранга S. Помнит, как он просыпался в поту, крича посреди ночи, как она пыталась его успокоить. Сейчас он смирился со слепотой, и даже начал тренировки. И она была рядом, всегда была рядом. Она спасала его.
– Спасу, - обещание, которое не нарушить, даже если захочешь. Но Тен-Тен не хотела. Для нее это стало смыслом. Он – ее смысл. А она – его.

Темнота.
Это не так страшно, как многие думают.
Ведь мы живем с этим уже давно.

@темы: Хината, Неджи/Тен-Тен, Ангст, Гет, Неджи, Фанфикшн, Ханаби, Мини